Читать книгу Времена и сроки. Книга первая. Очерки онтологической психологии - Протоиерей Борис Ничипоров - Страница 3

Мне, как человеку, много лет работающему в области научной психологии, трудно писать о книге, посвященной религиозной христианской психологии. И вместе с тем я уже давно чувствую, что существуют такие сферы человеческой жизни и сознания человека, которые не охватываются средствами сциентистской психологии и предполагают понимание со стороны других подходов. Многое я увидел в возможностях христианской психологии, и поэтому решил познакомиться с содержанием этой книги и даже написать к ней предисловие.

Интересны суждения В.П. Вышеславцева о семи онтологических ступенях человеческого бытия, имеющих структурные и процессуальные характеристики. Перечислю их: физико-химическое, органическое, коллективное бессознательное, личное бессознательное бытие человека, его сознательная душа, его духовное сознание и личность, самость и уникальность человека. Первые пять ступеней, как известно, уже сравнительно давно изучают «обычная» физиология и психология. Но они, на мой взгляд, мало что могут сказать о двух последних ступенях. Правда, в последние годы в нашей стране стали появляться серьезные публикации о духовном сознании и духовной уникальности человека, но эти публикации так или иначе были связаны с ориентацией на религиозную философию и психологию, в чем, по-видимому, есть глубокий смысл. Именно этим ступеням человеческого бытия и посвящена рассматриваемая книга.

Второе, что меня в ней заинтересовало, касается способа изложения психологических и педагогических проблем и общих подходов к их решению. Так, достаточно глубоко анализируя отдельные черты духовного сознания и духовной уникальности человека, автор книги использует при этом многообразные поэтические произведения и отдельные афоризмы из Евангелия и других духовных сочинений. В поэзии и духовных сочинениях скристаллизованы многовековые наблюдения и суждения поэтов и проповедников о «духе» человека. Читая же книгу отца Бориса, изумляешься тому, какой огромнейший духовный опыт людей сконцентрирован и выражен в этих произведениях, опыт, который пока не известен (а может быть, и вообще не доступен), так называемой, научной психологии и который вместе с тем подробно раскрывается в работах, подобных данной.

Высшая ступень бытия человека, или его последняя ипостась, его уникальность и бесподобие, его последняя глубина все же людьми постигается и раскрывается, но лишь в Боге: Бог один знает тайну сердца, – говорит Библия. Или постигается в глубинном и откровенном общении одного человека с другим, близким и любимым ему человеком. Этот уровень постижения себя в другом выражен в таких строках О. Мандельштама:

«Любовь, – пишет отец Борис, – это ключ к раскрытию тайны «Я – Другой». Молитва и жертвенная помощь открывают мне радость встречи и искренность друга. Тогда я вхожу в близость моего ближнего. Это есть дружба, супружество, отцовство и материнство» (стр. 73).

Некоторые теории светской психологии также стремятся раскрыть тайну уникальности одного человека в реальности его общения с другими, но они до сих пор не могут сформулировать остроту, противоречивость, значимость и глубину всей этой проблемы так, как это выражено в поэтической и духовной литературе. В такой литературе проблема бесподобия духовности одного человека через его раскрытие в духовности других поднята на уровень рассмотрения тончайших отношений дружбы, товарищества, супружества и вместе с тем на уровень сакральной тайны. Видимо, для этого есть должные основания. И если это так, то нужно внимательно прислушиваться к интуитивным высказываниям поэтов и авторов работ по духовной психологии, касающимся столь тонкой и сложной области.

В рассматриваемой книге поднимается вопрос о том, как человек приобщается к Божественным и демоническим силам: к силам добра и зла, благодати и бездны. Только по воле самого человека в него входят те или иные силы (энергийности). Благодать – это любовь, радость, милосердие, вера, воздержание и некоторые другие свойства человека. Добродетельная и подвижническая жизнь способствует проникновению человека в благодать. Усугубление пороков, немощи и отчаяния ведет его в бездну.

Благодать и бездна – два различных духовных начала человека. Психология энергийности, излагаемая в книге отца Бориса, – это, по сути дела, попытка оценить роль и значение этих начал в сложной жизни человека, в становлении его поступков и личностных отношений. Здесь действительно лежит та область, о которой современная светская психология имеет, на мой взгляд, лишь беллетристические суждения и о которой духовная психология, опираясь на поэтический и религиозный опыт, может сказать нечто более весомое.

Поступок в книге характеризуется через диалог человека с другими и с самим собой, через диалог с разными «голосами» (с голосом собственной совести, с голосом «другого», который может окрылять и соблазнять, с голосом низкого «двойника» как соглядатая и мучителя, с голосом «людской молвы»). Путем диалога человек волен сделать выбор вполне определенного поступка, за последствия которого всегда несет нравственную ответственность. Выбрать поступок – это значит принять решение, «взять на себя» меру риска и неопределенности последствий, выделиться из безличной «молвы». В поступке – весь человек. «Именно через поступок мы узнаем поступь, характер и сущность всей уникальности Другого» (стр. 58).

Нравственный уровень поступка человека зависит от свойств благодати (от любви, веры, милосердия) или от свойств бездны (от немощи, отчаяния и пороков), а также от типа его личности. В книге приведена оригинальная типология: «обыватель», «камикадзе», «подвижник», «фарисей», а также даны тонкие психологические характеристики каждого личностного состояния человека.

Известно, что вопросы принятия решений и жизненного выбора рассматривает, исходя из самых разных теоретических оснований (в том числе опираясь на теорию деятельности), и собственно научная психология. Христианская же психология, представленная в этой книге, описывает соответствующие процессы на основе свойств двух исходных духовных начал человека – его благодати и его бездны – и тесно связанных с ними типов его личности. Поэтому можно сказать, что духовная христианская психология – это психология благодати и бездны, имеющих религиозно-нравственное истолкование. Понятно своеобразие именно такой психологии, опирающейся на духовные сочинения и на поэзию, в чем-то очень близкую по своему содержанию к этим сочинениям (это отчетливо просматривается при рассмотрении автором былин о Садко и Буслаеве, посвященных проблеме онтологического выбора). Такая психология существенно отличается от светской (или научной) психологии и вместе с тем от собственно богословских сочинений, как по тематике, так и по форме. Изложение работ по духовной психологии многое заимствует от эссе.

В этом меня еще раз убеждает прочтение книги отца Бориса. Некоторые специалисты стремятся как-то сблизить работы такого рода с научными, чего, на мой взгляд, не стоит делать, поскольку душевный и духовный мир человека рассматривается религией и наукой в различных и несводимых друг к другу ракурсах, одинаково необходимых современной культуре. К этому стоило бы добавить наличие таких своеобразных, независимых друг от друга и в то же время взаимосвязанных, ракурсов подхода к человеку, как нравственный, художественный и правовой.

В книге отца Бориса по-настоящему красиво представлена феноменология одиночества, его тесная связь с уникальностью человека (и с этим духовно-психологическим описанием вполне совпадают приводимые автором известные стихи М.Ю. Лермонтова). Столь же тонко и психологически корректно описано постижение смерти человеком. Эта труднейшая для всех живущих проблема по плечу именно духовной психологии (как и проблема рождения тела и духа человека).

Часть книги «Педагогика праздника» по своей общей тональности примыкает к «психологии энергий», более того, проистекает из нее. Праздник – это подлинная жизнь, жизнь в благодати, преодолевающая силы бездны. Согласно смыслу античных культур, первая ипостась праздника – линия Дионисия и Эроса, ведущая людей к вольнице и анархичности. Вторая ипостась – линия Аполлона, позволяющая сдерживать дионисийские силы и устанавливающая в душе человека нравственные законы. Эта антиномия диалектически снимается в гармоничном лике Христа, в Его богочеловечности, которая нераздельно объединила две антиномийные реальности.

В книге дана яркая и поэтичная картина двух ипостасей праздника и их не слитного слияния. Здесь автор отчетливо демонстрирует свою приверженность к диалектическим мотивам изложения, признающим антиномии (правда, они присутствуют и в психологии). В этом контексте отец Борис рассматривает основные вопросы воспитания детей, формулируя оригинальные педагогические антиномии. Первая из них выражает соотношение власти и безвластия педагога, вторая – свободы и послушания ученика. Дается и раскрывается третья двухсоставная антиномия – наличие и соотношение молчания и назидания, недеяния и активности.

Признание и формулирование этих антиномий можно считать, на мой взгляд, основой своеобразной христианской педагогики, которая конкретизируется затем в понятии братства как свободном единении самобытных личностей. Братство снимает оппозицию индивидуализма и коллективизма. Есть детско-взрослое братство школы, лицея, хора, церковного прихода… Сотворить братство очень трудно, это – игра и праздник. Братство выдерживает самые разные испытания на своем пути. При социально-педагогическом проектировании братства возникают и некоторые другие антиномии. В проектировании и реализации братства необходимо учитывать три детских «хочу»: «хочу быть вместе со всеми»; «хочу, чтобы мне и всем было хорошо»; «хочу, чтобы все это было по правде».

Важно отметить, что, опираясь на установки такой педагогики, отец Борис со своими последователями практически строит культурно-образовательный центр «Новая Корчева» в Тверской области. Старый уездный город Корчева был затоплен в конце тридцатых годов во время строительства волжского водохранилища. Рядом с этим местом существует город Конаково, и созданный в нем на основе праздничной психологии культурно-образовательный центр назван по старому имени.

Интересно то, что педагогика отца Бориса, создаваемая на основе христианского братства, вместе с тем использует современные идеи в области образования, связанные с «личностно-ориентированным» воспитанием детей и с проектированием культурно-образовательных центров.

С большим вниманием и, как принято говорить, «на одном дыхании» прочитал я текст отца Бориса, а затем неоднократно возвращался ко многим его местам, обдумывая их внутреннее содержание, их возможную связь с тем истолкованием души и духовности человека, которое мне известно по работам светской психологии и педагогики. И эту связь я нашел, но в основном, по принципу дополнительности. Исходные основания духовной психологии и педагогики братства не совпадают с основаниями привычных для меня наук, и вместе с тем они взаимно дополняют друг друга. То, что отсутствует в одних, имеется в других. И, как я говорил несколько выше, такие разные, но дополняющие подходы не нужно сглаживать. Они решают разные жизненно важные задачи. С одной из них неплохо справляется подход, изложенный в книге отца Бориса.

Действительный член Российской Академии образования,

доктор психологических наук,

профессор В. В. Давыдов