Читать книгу Две жизни Пинхаса Рутенберга - Пётр Азарэль - Страница 43

Работа в Париже и ближней провинции отвлекла его от мыслей о несправедливости Центрального Комитета, членов которого всегда считал искренними друзьями и верными товарищами. Она дала ему также возможность неплохо зарабатывать и вырваться из пут жестокой нужды. Он даже сумел переслать жене немного денег через отъезжавшего в Петербург товарища. Возвращение в Россию в атмосфере газетной травли, называвшей его провокатором и агентом Рачковского, было чревато арестом. Да и рабочие, не верящие в предательство их вождя Гапона, могли бы учинить расправу над организатором его убийства. Ему хотелось увидеть жену и детей, и в переданной нарочным записке Ольге Николаевне он просил её недели на две выбраться с ними в Париж. Через некоторое время она собралась к нему в Париж, и он встречал её на вокзале.

– Хорошо, что ты приехала, – сказал он, обнимая жену. – Жаль, что без детей. Я так по ним соскучился.

– Не смогла я их взять с собой. Женечка и Толечка простудились перед отъездом. Я даже думала вернуть билеты. Мама мне очень помогла и в последний день они стали поправляться.

– Я сегодня взял отпуск, чтобы тебя встретить. Завтра нужно выйти на работу. Управляющий волнуется, что мы не сдадим объект вовремя.

– Петенька, ты же никогда не занимался строительством?!

– Жизнь, Оленька, научит чему угодно. Этьен надеется на мои мозги. И, кажется, не прогадал. Ты себе не представляешь, в каком бедственном положении я был в Берлине.

– Спасибо за деньги. Лучше бы ты оставил их себе. У меня же издательство. И оно неплохо функционирует.

Рутенберг остановил экипаж и помог жене подняться в него. Они говорили о детях, друзьях, и Ольга Николаевна с радостным изумленьем смотрела на проплывающий по обе стороны Париж. Она ценила красоту Санкт-Петербурга, видела немало европейских городов, но этот поразил её своей необычной гармонией. Рутенберг снимал небольшую квартиру в квартале Монпарнас, в эти годы ставшим популярным местом проживания художников, скульпторов и писателей. Оставив вещи дома, они отправились пообедать в один из многочисленных кабачков. Ольга взяла с собой сделанные недавно фотографии.

– Пётр, посмотри на детей. Какие они милые.

– В тебя, Оля.

– Это тебе фотографии, дорогой. Как заскучаешь, достань из тумбочки и смотри на нас.

– Спасибо, милая.

– Ты, наверное, будешь меня упрекать, но ты же знаешь какая у нас промозглая погода зимой. Да и здесь сейчас очень холодно. Не время, Петя, возить детей за границу.

– Согласен, я проявил малодушие, Оленька. Ты не представляешь себе, какие у меня проблемы с ЦК партии. Меня просто растоптали, сделали изгоем. Да ещё тяжёлое материальное положение. С трудом нашёл эту работу.

– Не представляла я, что в цивилизованной Европе ты окажешься в таком бедственном положении, – вздохнула она. – А ты поплачь, Петя. Говорят, помогает.

– Мне уже лучше, Оленька. Когда собираешься обратно?

– Наверное, дня три побуду. Маме ведь очень трудно с тремя.

Они вкусно и дёшево поели и вышли пройтись по бульвару. Вернулись домой пораньше, чтобы он мог нагреть воду для купания. Ольга помылась и разложила вещи в шкафу. Скоро наступил вечер. Они попили кофе с купленными в кондитерской круассанами и легли в постель. Не получавший почти год женских ласк Рутенберг с неожиданным для него наслаждением отдался любви и неге. Утром он проснулся, полный сил и энергии и, поцеловав спящую жену, отправился на работу. Только через месяц после возвращения в Санкт-Петербург Ольга сообщила ему, что носит под сердцем их третьего ребёнка.

Строительство здания в пригороде Парижа, которое он вёл, завершилось вовремя. В начале января его вызвал к себе управляющий компанией. Высокий одетый в модный элегантный костюм Этьен поднялся навстречу ему.

– Господин Рутенберг, я вызвал Вас, чтобы поблагодарить за хорошую работу. Рад, что не ошибся в Вас и желал бы продолжить наше сотрудничество.

– Для меня Ваша компания, господин Дюбуа, стала хорошей школой. Я многому научился.

– Я это знаю. К сожалению, для компании настали не самые лучшие времена. Я вынужден сообщить Вам об окончании контракта и распорядился выплатить Вам помимо зарплаты также и бонус за умелое руководство строительством объекта.

– Я Вам очень благодарен, господин Дюбуа.

Он брёл по праздному Парижу, вдыхая прохладный воздух свободы. Трудный год сменился на 1907. Но он понимал, что для него, православного русского еврея, ни один год не будет лёгким. Время шло и ставило перед ним новые экзистенциальные вопросы.