Читать книгу Дракон и Феникс - Рацлава Зарецкая - Страница 12

Наследный принц Юньвэнь в траурном одеянии стоял перед гробом своего деда, тер покрасневшие от бессонницы глаза и молился о том, чтобы этот ужасный день скорее закончился. Позади него в полном молчании стояли Фанг, Минчжу и Цюань, которые тоже были облачены в траур. Все четверо понимали, что должны сказать последние слова покойному императору, но в голову ничего подходящего не приходило.

В конце концов, Юн, тяжело вздохнув, подошел ближе к гробу деда и взглянул на покойника.

Императора одели в желтый атласный халат, отделанный драгоценными камнями и украшенный императорским символом – драконом. Между телом покойного и стенками гроба положили разноцветные шелковые одеяла, на которых золотыми нитками были вышиты буддийские изречения. На эти одеяла были наложены всевозможные подарки родственников: золотые статуэтки будд, нефритовые фрукты, золотые и серебряные браслеты и кубки.

Юн разглядывал все эти богатства, с которыми его дед отправится в свой последний путь, и дивился, как слуги понесут эту тяжесть в усыпальницу.

В назначенный час золотые двери распахнулись, и в императорские покои вошел главный евнух Бо с десятью младшими евнухами, двое из которых несли крышку гроба.

– Ваше Высочество, пора, – сказал Бо, кланяясь.

Юн кивнул и молча отступил в сторону. Два евнуха подошли к гробу и аккуратно, почти бесшумно закрыли его крышкой. Бо сделал несколько шагов к гробу и накрыл его желтым шелковым покрывалом, расшитым драконами. После этого евнухи разбились на две группы по пять человек, встали с разных сторон гроба, по команде подняли его и медленно двинулись к выходу. Юн, Фанг, Цюань и Минчжу последовали за ними. Главный евнух засеменил сзади.

На улице их ждала целая толпа, состоящая из многочисленных родственников усопшего. Увидев их, Юн недовольно скривился, за что получил легкий тычок от Минчжу.

– Не показывай своего недовольства, – шепнула ему девушка. – Сделай вид, что ты скорбишь.

Юну захотелось скривиться еще больше, но, взглянув на суровое лицо Фанга, последовал совету Минчжу.

Спустившись по ступеням императорского дворца, евнухи опустили гроб на катафалк и понесли его к южным воротам Запретного города.

Мавзолей, который покойный император Чжу Юаньчжан начал строить еще при жизни, располагался на юго-западном склоне лесистой горы Цзыцзиньшань, недалеко от городской стены Нанкина. Его строительство еще не было завершено, но, несмотря на это, здесь уже была похоронена любимая жена императора, которая покинула его почти двадцать лет назад.

Вся дорога к мавзолею была посыпана желтым песком, а по ее обочинам стояли, подобно живой стене, солдаты. За их спинами галдели толпы зевак, которые пришли посмотреть на похороны императора. Возглавлявший похоронную процессию Юн то и дело слышал со всех сторон разные шепотки: кто-то оплакивал императора, кто-то проклинал его и весь его род, кто-то благословлял наследника, а кто-то желал ему скорее последовать за дедом в могилу. Цюань с самого утра не проронила ни слова и, кажется, даже не слышала, о чем переговаривается народ. Фанг, шедший по правую руку принца, тоже слышал эти шепотки и крепко сжимал в руке меч. Минчжу шагала рядом с Фангом и была такой бледной, что, казалось, вот-вот упадет в обморок. Оба юноши все утро отговаривали ее от участия в похоронной церемонии, но девушка наотрез отказалась остаться во дворце. Так что, помимо безопасности принца, Фанг еще и следил за состоянием подруги и был готов в любой момент подхватить ее на руки.

За друзьями, выстроившись в четыре ряда, шли сыновья покойного императора вместе со своими женами и детьми. Ни с одним из них Юн и словом не обмолвился за время, что они гостили в Запретном городе. Он понимал, что этим выказывал свою нерасположенность к ванам, но лебезить перед каждым из дядьев, улыбаться и подливать им вино в чашки принцу совсем не хотелось. Да и зачем снова пытаться склонить их на свою сторону, если половина из них предана Чжу Ди, а остальные просто предпочитают сохранить нейтралитет, спокойно отсиживаясь в своих уделах.

Юну вдруг страшно захотелось повернуться к ним, высунуть язык, снять тяжелый траурный халат и сбежать отсюда со своими друзьями куда-нибудь подальше, где никто бы их не нашел. Минчжу бы такой поступок одобрила, а Фанг сначала начал бы возмущаться, а потом все равно принял бы их сторону.

Но убегать было нельзя. Дед готовил его к правлению, видел в нем своего приемника, правителя Империи. Как бы ни хотелось Юну сбежать, совесть не позволит ему этого сделать.

Хоть мавзолей и располагался неподалеку, путь к нему оказался изматывающим. Министры и буддийские священники, замыкавшие процессию, немного отстали. Их лица были красными и потными, когда они, наконец, догнали начало процессии, которое уже достигло врат мавзолея.Ярко расшитые знамена в руках министров и солдат покосились и уже не были такими величественными, как в начале пути.

Народ устал.

Главный евнух Бо, мокрый от пота, обошел процессию и, что-то тихо сказав носильщикам, открыл для них ворота и пропустил вперед. Когда гроб скрылся в мавзолее, подул легкий прохладный ветер. Юн на несколько секунд прикрыл глаза и подставил разгоряченное лицо приятному ветерку. Досчитав до пяти, принц открыл глаза и шагнул в усыпальницу.

Гроб Чжу Юаньчжана поставили на богато украшенное драгоценностями ложе с выгравированными на нем драконами. Рядом служанки расставили еще больше золотых будд, жертвенных сосудов из бронзы и фарфора, а также большое количество бумажных жертвоприношений: «жертвенные деньги», фигурки чиновников, слуг, стражи и еще много всяких бытовых мелочей, которые окружали императора при жизни. Под звуки молитв священников евнухи и служанки принялись жечь эту бутафорию в жертвенном очаге перед гробом императора.

Совершая траурные поклоны вместе со всеми скорбящими, Юн поглядывал на странные большие ящики, вмурованные в каменные стены усыпальницы. Они не освещались и пребывали в полумраке, и принц не мог понять, что это такое.

Наконец, когда траурные церемонии были соблюдены, все вышли из усыпальницы, и огромная каменная глыба, служившая дверью, была спущена вниз тремя солдатами, навеки отгородив покойного императора от мира живых.

Церемония погребения императора Чжу Юаньчжана завершилась. Близилось еще одно суровое испытание для Юна – его коронация, которая не заставила себя долго ждать.

Последующие затем дни пролетели как в тумане. Евнух Бо коршуном кружил над Юном, готовясь к его коронации и запрещая юному наследнику выходить из дворца. По каким-то глупым традициям, будущий император должен был молиться несколько дней перед восхождением на трон, поститься и соблюдать чистоту.

– Что за странные стены были в усыпальнице деда? – спросил Юн, проглотив немного пресного бульона.

Он вспомнил об этих стенах, глядя на шкатулки возле своей кровати. Вмурованные в них ящики походили на эти шкатулки, только были гораздо больше и могли вместить взрослого человека.

Евнух недовольно сжал губы и сделал вид, что не услышал. Этот старик любил прикинуться глухим, когда не хотел отвечать на неприятные ему вопросы. Зная эту его особенность, Юн повторил свой вопрос значительно громче, пристально глядя на старика. Поймав взгляд наследника, евнух не смог выкрутиться и ответил:

– Это гробы, Ваше Высочество.

– Чьи? – удивился Юн.

– Наложниц покойного императора, Ваше Высочество.

– Я же приказал не убивать их! – От возмущения Юн поднялся с места так порывисто, что миска с пресным супом опрокинулась и, упав со стола, покатилась по деревянному полу.

– Так велит обычай, Ваше Высочество, – низко склонив голову, ответил главный евнух.

– Сколько? – бесцветным голосом спросил Юн. – Сколько их было?..

– Тридцать восемь, Ваше Высочество.

Тридцать восемь. Тридцать восемь молодых душ, которые могли бы еще жить и жить. Тридцать восемь девушек, которых Юн планировал содержать до конца своей жизни и даже постараться выдать замуж, ведь все они верой и правдой служили его деду, пусть и совсем иначе, чем остальные придворные.

– Зачем чтить такие жестокие обычаи? – чеканя каждое слово, спросил Юн. От злости и возмущения кровь в его жилах закипала, а в висках начало неприятно пульсировать.

– Это жертва почившему императору, Ваше Высочество, – не прекращая кланяться, сказал Бо. – Если вас это порадует, то умерщвлены были не все наложницы. Двенадцать девушек осталось. Часть из них хотят отправить в монастырь, а остальных в мавзолей, ухаживать за гробницей покойного императора.

‒ Не смейте! ‒ рявкнул Юн. Его собственные слова эхом отразились в голове принца, усилив боль в висках. ‒ Пусть девушки живут так, как жили. Не трогайте их.

‒ Как вам будет угодно, ‒ склонил голову евнух.

– Позови Минчжу, – велел принц.

– Вы должны блюсти чистоту перед коронацией, Ваше Высочество! – возмутился старый евнух.

– Черт возьми, я разве зову ее спать со мной?! Минчжу мне как сестра! Живо приведи ее! – заорал Юн.

Главный евнух на мгновение замер, пораженный гонором кроткого на вид наследника, а потом, придя в себя, засеменил выполнять приказ.

– Как только взойду на престол, отправлю этого мерзкого старика на кухню. Пусть руководит поварами, – пробубнил Юн, устало опускаясь на постель.

Фанг сдержанно усмехнулся и спросил:

– Не боишься, что в отместку он тебе подсыплет яда?

– Да ладно, – отмахнулся принц. – Он воспитал меня. Я слишком хорошо его знаю. Все, на что способен Бо – это заварить слабительный отвар вместо утреннего бодрящего настоя, да и то по ошибке.

Фанг снова усмехнулся, но уже не так сдержано. Взглянув на улыбающегося друга, Юн тоже расплылся в улыбке. В последнее время он был слишком напряжен, поэтому минутное веселье он может себе позволить.

Когда без всяких объявлений двери открылись, и в покои принца вошел глава Летающих драконов, Юн не смог сдержать разочарования. Он-то думал, что пришла Минчжу…

– Ваше Величество! – пропел Яо Линь, склонив голову в притворном приветствии.

С самых похорон он называл Юна «Величеством», однако интонация, с которой он обращался к наследнику, была ироничной.

– Я еще не император, – в который раз напомнил мужчине Юн.

Хитрые лисьи глаза Яо Линя коварно блеснули. Пропустив замечание принца мимо ушей, он сказал:

– На коронации нам тоже прикажете облачиться в одежду дворцовой стражи? Сколько еще будете нас прятать?

– Сколько потребуется, – буркнул Юн. – Не забывайте, что я плачу вам немаленькие деньги.

– А вы, Ваше Величество, не забудьте, что я согласился на сделку с вами не из-за ваших денег.

Оба молча уставились друг на друга. Юн – злобно, а Яо Линь с издевкой. Игра в гляделки продолжалась с минуту, а затем глава Летающих драконов вдруг громко и со вкусом засмеялся, от чего у принца дернулся левый глаз. Внимательно следящий за ними Фанг напряженно хмыкнул, переминаясь с ноги на ногу.

– Так как насчет маскировки? – отсмеявшись, спросил Яо Линь.

Потерев все еще дергающийся время от времени глаз, Юн пару раз моргнул и ответил:

– Сегодня последний раз. После того, как стану императором, у вас будет специальная форма. И звания.

В хитрых глазах Яо Линя особой радости не отразилось. Мужчина лишь задумчиво хмыкнул и поправил спадающий с плеча халат насыщенного фиолетового цвета. Переведя взгляд на Фанга, глава Летающих драконов ухмыльнулся и сказал:

– Тебе привет от Сюин.

Юн повернулся к другу и с интересом заглянул в его суровое лицо.

– Это не то, что вы подумали, Ваше Высочество, – сдержанно сказал Фанг. – Я не был в доме минцзи с последнего нашего визита.

– Сюин от этого очень грустно, – притворно вздохнул Яо Линь. – Ты ей понравился.

Принц внимательно смотрел на друга, надеясь стать свидетелем того, как тот краснеет, но, увы. С эмоциями у Фанга были большие проблемы.

– Что ж! – объявил Юн, повернувшись к Яо Линю. – Готовь своих воинов к коронации. И помни, что они не должны отличаться от дворцовой стражи.

Яо Линь подобострастно улыбнулся и, хитро глядя на принца, изящно поклонился.

– Слушаюсь, Ваше Величество, – сладким голосом пропел он.

Когда глава Летающих драконов ушел, Фанг прошипел сквозь сжатые зубы:

– Хитрый лис. С ним надо быть во всеоружии.

– И ты мне только сейчас это говоришь? – вздернул правую бровь Юн.

Он прекрасно помнил, как Фанг убеждал его, что этот союз им очень нужен, а теперь предостерегает о коварстве Яо Линя.

Друг ничего не ответил. Лишь сильнее сжал свой меч.

Вскоре к ним присоединилась Минчжу, в присутствии которой Юн забыл про насущные проблемы и окончательно расслабился. Вся злость на евнуха и Яо Линя разом улетучилась, стоило ему почувствовать поддержку друзей.

Массируя виски, пульсация в которых тоже начала потихоньку ослабевать, Юн вспомнил лекаря, который помог ему справиться со страшной головной болью. Он уже плохо помнил лицо этого человека, но его нарочито грубый голос и приятный запах, исходивший от его волос, принц забыть не мог. Как и то, что Чжу Ди приказал его казнить.

Юн подумал, что если когда-нибудь у него получится загнать Чжу Ди в ловушку и подрезать ему крылья, то первое, что он припомнит ему перед тем, как отрубить голову, будет смерть лекаря, имя которого принц так и не узнал.

– Юн. Юн! – Минчжу потрясла его за плечо, призывая прийти в себя.

– Что? –воскликнул принц, возвращаясь в реальность и крутя головой по сторонам.

В дверях стояла Цюань, нарядная и полностью готовая к церемонии коронации. Ее богатые желто-красные одеяния, расшитые золотом и серебром, словно блестели в свете солнечных лучей, проникавших в покои принца через открытые окна. Многочисленные украшения на внушительной прическе колыхались от дыхания девушки и тихо позвякивали. С собой Цюань привела евнуха Пана и несколько слуг.

– Ваше Высочество, пора готовиться к церемонии, – проворковала принцесса, жестом веля слугам подойти к будущему императору.

Вздохнув, Юн позволил им раздеть себя, искупать в ароматной воде, натереть цветочными маслами, а потом одеть в праздничные, желто-красные одеяния, под стать своей будущей императрице.

Церемония должна была состояться в Зале Верховной гармонии – месте, где первый император династии Мин восседал на престоле, проводя собрания и аудиенции. Там же проводились самые значимые празднования в Империи – свадьбы члена императорской семьи, китайского нового года, дня зимнего солнцестояния и дня рождения императора. Теперь же в Зале Верховной гармонии состоится коронация второго императора династии Мин, Чжу Юньвэня.

Когда Юн вместе со своей женой Цюань прибыл к Залу Верховной Гармонии, его площадь была полностью заполнена людьми. Чтобы увидеть будущих императора и императрицу, сюда пришли все обитатели Запретного города – от служанок и младших евнухов до офицеров и наместников. Вдоль мраморной лестницы, которая вела к дверям Зала, стояли стражи в парадных мундирах. Стоило Юну и Цюань ступить на красную дорожку, которой был устлан путь к Залу, как все стражники синхронно склонили головы, приветствуя императорскую чету.

Собравшись с духом, Юн взял Цюань за холодную, словно неживую, руку, и направился к лестнице. Медленно преодолевая ступень за ступенью, он позволял каждому подданному увидеть себя и свою жену в этом величии триумфа, который ничего не значил для будущего императора.

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем они добрались до дверей Зала Верховной гармонии. Двое стражников отворили тяжелые деревянные двери, обвитые медными узорами, и императорская чета вошла внутрь.

В самом Зале собрались приближенные к императору – министры и генералы, которых более всех ценил покойный Чжу Юаньчжан. Среди них Юн увидел лица своих друзей, которые ободряюще улыбнулись ему, пока тот шел к трону, находящемуся на возвышении из семи гладких ступеней из белого мрамора, контрастирующего с темным полом. Сам же трон был богато украшен витиеватыми золотыми и деревянными узорами – под стать Сыну Неба.

Юн множество раз видел, как дед восседал на этом троне. Стоял с ним рядом и даже присаживался ненадолго на край трона, однако никогда не мог представить, что однажды один сядет на него и будет править целой империей.

Несколько шагов – и вот Юн и Цюань уже перед троном. Оба медленно развернулись и плавно опустились на мягкие подушки. Краем глаза принц видел, что Цюань не может скрыть довольной улыбки – ей явно нравилось быть императрицей, чего не скажешь о Юне.

Как только императорская чета заняла трон, главный евнух Бо, стоящий на возвышении за колоннами, протяжно заголосил:

– Да здравствует новый император! Да здравствует новая императрица! Долгих им лет царствования!

Тут же все присутствующие подхватили его слова, громко повторяя:

– Да здравствует новый император! Да здравствует новая императрица! Долгих им лет царствования!

Улыбка на лице Цюань стала еще шире. Юн смотрел на жену и понимал, что она прекрасна, вот только никаких чувств она в нем не разжигала. Он смотрел на нее спокойно, без какого-либо интереса, как на ценное и красивое украшение, которое много лет принадлежало ему и которое уже воспринималось как должное. Ему вдруг вспомнились слова Минчжу о том, что когда-нибудь и он найдет ту единственную, при виде которой его сердце отчаянно забьется.

Придворные еще долго восхваляли новых правителей, а потом, замолкнув, перешли к другой части церемонии – присяге. Под звуки церемониальной музыки Юн и Цюань принимали клятвы верности от военачальников и министров, раболепно кланяющихся перед троном. Каждый из них обещал никогда не предавать своего императора и служить во благо ему и народу. Юн ни на минуту не поверил никому, кроме Фанга, его отца и наместника Фана, которого он планировал сделать одним из своих советников. Когда перед троном склонился канцлер, Юн уже представлял, как ставит печать на указе, который сошлет мерзкого старика в самую дальнюю провинцию Империи.

Поток придворных все не иссякал, а Юн уже начинал нервничать и хотеть скорее покинуть Зал Верховной гармонии. На кокай-то момент он позволил себе отвлечься, и его взгляд заскользил по толстым колоннам из красного дерева, на которых были вырезаны извивающиеся драконы. Колонны почти прилегали к стенам зала и не были освещены ни солнечными лучами, ни лампадами. За ними всегда стояли высшие по рангу слуги – придворные дамы и евнухи, служившие во дворце императора.

Отдаленно слушая льстивые речи коленопреклонённых, Юн лениво рассматривал своих будущих слуг, среди который увидел евнуха Пана и несколько придворных дам, что отвечали за его одежду и водные процедуры. Остальных слуг Юн не знал, поэтому быстро потерял к ним интерес и хотел было уже переключить свое внимание на напыщенных министров, как вдруг среди придворных дам он заметил ту, при виде которой его сердце отчаянно забилось.