Читать книгу Пуд соли, или 12 Шагов в «Северном сиянии» - Рафаэль Азизов - Страница 15

Стоит подробно остановиться на описании личности человека, являющегося безусловно значимой хоть и не главной фигурой в реабилитационном центре «Северное сияние», а именно Глебе Валерьевиче Самохвалове официально занимающим должность директора этого без тени иронии богоугодного заведения с декларируемыми благородными намерениями, пропитанными высокой духовностью.

Глеб, будучи младше главного героя всего на полгода также, как и Доктор относился к последнему поколению советских детей, то есть успел окончить среднюю школу к самому краху Советского Союза. Он воспитывался в семье советского партийного функционера второго эшелона власти в небольшом городе на Алтае. С измальства вкусив жизни с излишествами и привилегиями и вероятно не получив должного внимания со стороны родителя занятого решением более важных для него вопросов городского масштаба он, как и Док очень рано разрешил себе всё. А поскольку в его «кайфожорском» рационе с значительным опережением появились всякие занятные забористые штучки и внутренние скрепы Глеба были послабее, то он гораздо раньше оказался у «разбитого корыта» и ему ещё в середине «нулевых» понадобилась помощь из вне.

В то время иностранные Программы реабилитации людей с проблемой химической зависимости только начали проникать за Урал и ему посчастливилось попасть в один из самых первых реабилитационных центров на территории Сибири с которого он и начал своё затяжное путешествие к трезвости. Многократный «срывник» допуская роковые ошибки, спотыкаясь, падая и откатываясь назад он вновь находил в себе силы жить и продолжал двигаться дальше все эти годы так или иначе оставаясь в орбите реабилитационного движения. В «Северном сиянии» он оказался три с половиной года назад после очередного крутого пике, в котором Глеб «прохохотал»149 собственный реабилитационный центр на Алтае. Их знакомство с Вождём было давним и уходило корнями как раз в тот самый первый Центр в Сибири, в котором они и познакомились, проходя каждый собственную реабилитацию.

Первый проникновенный разговор между Глебом и Доктором, о котором вскользь упоминалось ранее состоялся на следующий день после приезда Главного Консультанта на свою недельную смену спустя полторы недели от попадания главного героя в «Сияние». Глеб, усадив нового пациента, едва отошедшего от алкогольного и наркотического дурмана напротив себя в консультантской пристально глядя в его глаза поинтересовался его самочувствием. Приняв ответ и продолжая внимательно изучать малейшие реакции собеседника, он продолжил задавать вопросы об удовлетворённости содержимым той самой первой посылки от родителей, о дополнительных потребностях в чём-либо и плавно перешёл к беседе о наличии у Дока желания завязать с употреблением и прочих его соображениях по этому поводу.

У главного героя несмотря на то, что он за время проведённое в деревне уже наслушался изрядное количество страшилок и ужастиков про демонического Бороду ещё не сформировалось никакого предубеждения к этому человеку, а завязать с «дрянью»150 и «синькой» он, разумеется, хотел больше всего на свете. Из этих соображений решив не «наводить тень на плетень» он и сообщил своему будущему «лечащему врачу» о своём желании оставаться трезвым и высказался о своём абсолютном неверии в возможность достижения этой цели. Аргументировал же Док этот свой скепсис тем, что за без малого тридцать лет своей жизни в обнимку с удовольствием он не раз и не два пытался безуспешно завязать. Даже серьёзные проблемы с сердечно-сосудистой системой приведшие к увеличению аорты и пошатнувшееся душевное здоровье, выразившееся в устойчивых продолжительных галлюцинациях происходящих без употребления химических веществ, смогли остановить его лишь на время, не превышающее несколько месяцев.

Но Глеба Валерьевича нисколько не волновали эти сомнения, ведь главное для себя он услышал – человек сидящий перед ним хотел оставаться трезвым! С этого момента всё и понеслось, продолжение беседы перестало его интересовать и скомканный финал разговора выглядел так будто Доктор продал душу дьяволу. Правда на следующее утро пленника освободили от задолбавшего отягощения на цепи.

Как любил поговаривать Подснежник развивая теорию двойственности или дуализма в каждом человеке обязательно было что-то хорошее и непременно находилось что-то плохое. С детства подавляющий проявления в себе стадного рефлекса главный герой в собственной оценке этой новой для него фигуры грозящей не много не мало, а сотворить чудо сделав его трезвым не стал опираться на уже сложившееся общественное мнение с яркой негативной оценкой. Его мозг индивидуалиста стал отыскивать в Бороде прежде всего притягательные положительные стороны. Первое что бросилось в глаза это его умение подать себя с выгодной стороны.

Разговорившись как-то вечером на улице во время перекура, Директор Центра на примере американского фильма про реабилитационную клинику с Сандрой Буллок в главной роли провёл интересное сравнение с аналогичными заведениями в других странах. Упомянув удачный зарубежный опыт и посетовав на ограниченность в ресурсах, он ловко обосновывал применение подручных средств визуализации его лечебной командой. Под средствами визуализации помогающими вскрывать и обнажать прячущуюся болезнь Зависимость он разумеется подразумевал брёвна, вёдра, веники, вентиляторы и прочее барахло, с которым приходилось двигаться реабилитянам. Сама необходимость подобной визуализации осталась у Доктора под сомнением, но подвод и подача информации, бесспорно, были мастерскими.

У него вообще здорово получалось фокусировать внимание на своей персоне, и он обладал несомненными актёрским и ораторским талантами. Достаточно складная речь с применением речевых оборотов и афоризмов явно указывала на его образованность и начитанность. А уверенность и напористость в подаче информации свидетельствовали о том, что он во всяком случае владеет темой разговора и убеждён в своей правоте. Особенно впечатлила Доктора лекция, посвящённая Концепции болезни Зависимости в которой лектор подробно и очень доходчиво рассказал о Зависимости как о болезни души и тела проявляющейся в специфически изменённом мышлении и характерном поведении больного человека.

Из этой лекции Доктор узнал, что первопричиной систематического употребления химических веществ зависимым человеком являлась его банальная неспособность справляться с неприемлемыми для проживания чувствами. Процесс употребления ХВ носил циклический характер с увеличивающейся амплитудой погружения в него и раскручивался как бы по спирали. То есть после получения негативных чувств химически зависимый употреблял ХВ для быстрого изменения чувств на эйфорические. На отходняках к непрожитым негативным чувствам добавлялись стыд, вина, угрызения совести, самогнобление и что-нибудь ещё в зависимости от индивидуальных особенностей торчка. Суммарный чувственный негативный заряд увеличивался и толкал ширика в объятия дури с увеличенной силой. Вместе с постепенным привыканием к яду увеличивалась и разовая доза и частота его употребления с последующей заменой на более сильные вещества. Этот процесс назывался Спиралью Зависимости или Спиралью Безумия.

В этой лекции было подробнейшим образом рассказано о поражениях всех сфер человеческой личности в процессе употребления химических веществ: физической, психической, эмоциональной, социальной и духовной. А также наглядно пояснено, что наркоманию правильней рассматривать не сугубо с точки зрения употребления ХВ, а в ракурсе специфических поведенческих аномалий, именуемых в Программе дефектами характера проявляющихся у зависимых в силу поражения этих самых сфер личности. Так, например для наркоманов наиболее характерными общими дефектами являлись хитрость, манипулятивность и скрытность, а для алкоголиков – гордыня и закрытость.

Во время своих размышлений наблюдательный и привыкший анализировать и раскладывать по полочкам входящую информацию главный герой частенько отмечал схожесть их взглядов с Главным Терапевтом по многим вопросам. Глеб Валерьевич любил повторять о том, что на самом деле человеческих психотипов не так уж и много и в своей работе с пациентами он прежде всего опирался на свой собственный прежний опыт со схожими типажами. Доктор основываясь на собственном жизненном опыте был полностью согласен с подобным подходом и глядя на Премудрого Учителя с этой точки зрения сразу начинал узнавать в нём своего бывшего лучшего друга показушного выпендрёжника и высокомерного выскочку, нахватавшегося верхушек и всю жизнь беспринципно паразитирующим на своих близких. У них было одинаково всё от манеры и шаблонов поведения до комплекции тела и формы бороды. Поэтому при прогнозировании возможного развития ситуаций связанных с Бородой Док опирался прежде всего на модель поведения своего друга детства, которого за тридцать с лишним лет познал, как облупленного и эти прогнозы никогда его не подводили.

В этой связи будет весьма, кстати сказать, что и сам Главный Терапевт отвечал главному герою взаимностью и тоже постоянно проводил параллели между ними уточняя, однако при этом, что «он то покруче будет» непременно подчёркивая степень превосходящей крутизны какой-нибудь очередной замшелой байкой про то как он «кашмарил»151 своих консультантов будучи резидентом. На первых порах, к сожалению, Доктору не всегда хватало благоразумия отвечать на хвастовство Бородатого Духовного Лидера деликатным молчанием и тогда он напоминал ему его же любимый анекдот про реальность и виртуальность. А реальность увы заключалась в том, что в реабилитационном центре «Северное сияние» складывали и передавали из уст в уста легенды о том, как Верховный Вождь всех нарков в порыве неуправляемого гнева чморил прилюдно, грозил побить и обзывал последними словами совсем не уважаемого им Глеба Валерьевича с обязательным уточнением в присутствии кого сие занимательное действо происходило. Пикантность ситуации заключалась в том, что одна легенда отличалась от другой только именами невольных свидетелей оскорблений и каждый раз это был кто-то другой. А суть и смысл историй, в которых грозный Главный Консул безропотно сносил все оскорбления в свой адрес оставались прежними.

Само собой разумеется, после напоминания о подобной реальности их общение в лучшем случае прерывалось, а в худшем заканчивалась банальной местью консультанта резиденту. Но если у Дока хватало выдержки не язвить, то расчувствовавшийся наставник, продолжая и развивая тему их схожести непременно упирался в обоснование необходимости главному герою со временем примерить на свои плечи консультантский плащ. По непонятным причинам эти туманные перспективы всегда сопровождались неприятной гипертрофированной лестью в адрес потенциального консультанта. Обычно Док отшучивался, но однажды не выдержал и сказал, что согласится на это только в том случае если Глеба, привезут со срыва в качестве резидента, чем вновь навлёк на себя его немилость.

Поначалу Доктору очень понравилось регулярно проводимое каждую неделю под непосредственным патронажем Великого Магистра мероприятие под названием «Фильмотерапия». В рамках этого времяпровождения они смотрели старые советские фильмы типа «Калина красная», «А зори здесь тихие», «В бой идут одни старики» с трёхразовым перерывом, во время которого нужно было поделиться с окружающими своими чувствами и проекцией или интерпретацией просмотренного отрывка на свою личность или жизнь. Конечно же Док прекрасно понимал, что от него требуется, но он в принципе не собирался рассказывать что-либо кому-то о себе. И поэтому вольготно устроившись сидя с Дедом на своём шконаре в чилинарии «чесал»152 какую-нибудь чушь подобно телевизионному кинокритику используя мудрёные слова, которые не понимала добрая половина группы.

В один далеко не прекрасный день терпение Главного Лекаря лопнуло, и он провёл критическую беседу с заносчивым пациентом в присутствии всего коллектива с использованием очень нелитературных выражений по итогу запретив смотреть фильмы из чилинария не только совместно двум старым наркам, но и даже почтенному Дяде Вите в отдельности. После подобных выходок со стороны Алтайского Самородка Доктору всегда стоило огромных усилий успокоиться и вернуться в привычное русло существования в этой грёбанной деревне пока он не нашёл для этих целей действенный инструмент.

С лёгкой руки брата Подробного ему в своё время досталась дощечка для письма, принадлежащая некогда Вмазуру о котором будет поведано далее. У реабилитян было принято пользоваться подобными дощечками для подкладывания их под тетрадь используя как жёсткую основу. Так же активно практиковался разнообразнейший «артдекор» данного предмета обихода. Каждый в силу своих способностей пытался украсить свою доску: рисовали драконов, паутину, чешую, черепа и прочую живопись порой на очень высоком художественном уровне. А вот Вмазур даром рисователя видать был обделён, но зато ему не давали покоя лавры местного летописца. И он подобно пещерным людям отражал на своей доске некоторые бытовые зарисовки и упражнялся в придумывании прозвищ окружающим. Судя по приходящимся на долю Глеба Валерьевича «погремухам» тот занимал огромное пространство в жизни пока неизвестного Доктору Вмазура в реабилитации.

Именно на той доске Док впервые прочитал про Бородатого Демона и Алтайского Шарлатана. Ему понравилось славное начинание неведомого предшественника и в периоды проживания гнева и обид на Руководителя лечебной программы он продолжал украшать доску, что очень даже помогало ему восстановить утраченный было душевный покой. Так появился Великий Магистр за приверженность традициям Центра и сообщества AN по образу и подобию средневековых рыцарских Орденов, Великий и Ужасный за поразительную схожесть с Гудвином из Изумрудного города и прочее несчётное количество псевдонимов, потому как обид было всегда в изрядном достатке. Некоторые из прозвищ будут использованы далее в ходе настоящего повествования. А поскольку обиды периодически возникали и на проводников воли Самохвалова то на доске появилась целая плеяда прозвищ сподвижников Бородатого Духовного Лидера. Их новые имена складывались из сплава заимствованной терминологии различных религиозных организаций и словосочетаний, применяемых в местной Программной литературе с поправкой на какие-либо выдающиеся личностные характеристики. Так волонтёры стали Верными Адептами Высшей Силы, а Большой, например Гладковыбритым Духовным Наставником.

Сформировав в этой части повествования представление о некоей отправной точке, с которой начали взаимодействовать ключевые персонажи повести, пожалуй, стоит обратить внимание на ещё одну значимую черту в описании личности Глеба Валерьевича сразу привлекающую к себе внимание и резко отталкивающую от этого человека. Не раз выступая с пафосными обличительными речами о чужой наркомании, он приводил примеры правильного или трезвого поведения в тех или иных ситуациях. И этим красиво сказанным словам хотелось верить, за ним даже хотелось следовать как за Мудрым Учителем преодолевая все невзгоды и тяготы болезни. Но ровно до того момента пока возможный последователь сам не убеждался в том, о чём говорили все, кто уже пробыл определённое количество времени в «Сиянии».

Великий Магистр сам ни в коей мере не соответствовал своим словам, а его действия выдавали с потрохами его внутреннюю суть, а именно «Наркоманище» с большой буквы с огромным цветущим дурным цветом букетом дефектов собственного характера. Реабилитация была для Алтайского Шарлатана идеальным жизненным пространством для существования, ведь именно здесь он мог довольно успешно и безнаказанно выдавать свою фальшивость, необязательность, не умение держать собственное слово за некую абстрактную терапевтическую необходимость. И с момента понимания этих удручающих фактов ни о каких вере и доверии его нечестной и насквозь фальшивой персоне не могло быть и речи.