Читать книгу Запретная любовь. Forbidden Love - Рафаэль Гругман - Страница 10

Сутки на восстановление от «прелестей тюрьмы», по мнению федерального судьи, срок более чем достаточный. Настойчивый звонок в дверь явил судебного клерка, вручившего повестку в суд. Я обречённо вздохнул, расписался в получении, и позвонил Энтони. Ответил секретарь. Сообщил, что адвокат занят, и предложил перезвонить через двадцать минут. Я перезванивал дважды, прежде чем Энтони смог ответить. Энтузиазм его испарился. Он говорил о репутационных рисках, грозящих потерей клиентуры, ворчал, что для похода в суд ему придётся перекроить расписание и отменить ряд важных деловых встреч, предлагал другого адвоката. Я как мог, изощрялся, упрашивая его, и после льстивых и настойчивых уговоров, он с большой неохотой, ценой двойного гонорара, согласился сделать мне «великое одолжение».

Ещё через день в назначенное время мы прибыли в суд. Присутствие обвиняемого оказалось чистой формальностью. Судья задал один лишь вопрос, поинтересовался сексуальной самоидентификацией, первой графой анкеты, минут пять пообщался с Энтони и перенёс рассмотрение дела на две недели.

Незаметно покинуть здание федерального суда нам не удалость, невесть откуда взявшаяся толпа репортёров, столпившихся на лестнице в ожидании «свежего мяса», накинулась с расспросами. Как заправский игрок в американский футбол, Энтони отчаянно бросился головой вперёд. Изворачиваясь от рук с микрофонами, цеплявших с обеих сторон, он затащил подопечного назад за полицейский кордон, и вызвал на крышу здания вертолёт-такси. Пилоту он коротко бросил: «курс на Олбани».

– Поживёшь недельку на моём ранчо вдали от акул компьютерных клавиатур, – пояснил он спонтанно принятое решение.

В здание федерального суда Роберт Маркус вошёл никому не известным программистом, а вышел – «криминальным авторитетом гетеросексуальной мафии». С таким клеймом в атмосфере всеобщей ненависти возвращаться на работу опасно: монитор случайно взорвётся на рабочем столе, неприметный комар воткнёт в шею смертоносное жало или робот-голубь капнет на голову нервно-паралитический яд. Запрашивая у менеджера по электронной почте семь отпускных дней, я подумал, хорошо бы недели две перекантоваться на ранчо. «Одобрено», кратко ответил менеджер и, сделав широкий жест, написал: «до особого уведомления следующие недели работай дома».

Три дня я наслаждался деревенской тишиной – даже не включал телевизор – и с лёгкостью принимал ухаживания Мигеля, домработника Энтони, милого добродушного толстяка, не отходящего от плиты и думающего, какую бы ещё еду запихнуть в гостя. Я никогда не был любителем латиноамериканской кухни, и, туша пожар острых специй, заливал желудок галлонами жидкости. Мигель изощрялся, всякий раз обещая приготовить нечто особенное. Я вежливо отказывался, но его это не останавливало. Если я отодвигал блюдо, объясняя, что сыт и скоро не влезу в брюки, он обидчиво надувал губы и говорил, что старается исключительно для меня. А если я просил приготовить что-нибудь попроще, он всхлипывал и причитал, что я не ценю его внимание и заботу.

На четвёртый день кулинарных пыток позвонила Лиза. Сказала: «Номер телефона я получила от Кована». – Хорошо, – равнодушно ответил я и замолк. Позвонила – пусть объяснит цель. Лизу холодный приём не остудил.

– Навестить тебя?

– Зачем?

Она проигнорировала нарочито безразличный и ледяной тон, и как ни в чём не бывало, защебетала.

– Энтони в пятницу вылетает на ранчо. Если не возражаешь, он захватит меня с собой.

– Хорошо, – меланхолично ответил я, но сердце застучало лихорадочной барабанной дробью.

Под такую музыку лучше отключить телефон, и не позволить разгорячённому языку намолоть грубостей. Нет у меня прошлого, которое хотелось бы вспоминать, чтобы заново пережить и прочувствовать некогда счастливые часы и минуты. Память о прошлом загажена. Ненависть, обида, месть и никуда не исчезнувшая привязанность, – каждое из этих чувств конфликтовало друг с другом, вынашивало собственные планы и толкало к активным действиям несвязанные меж собой части тела, руки, ноги, язык.

Разоблачительные откровения Питера усилили обиду и жажду мести, но озлобление не отменяет решимость установить истину. Злость нейтрализует естественный антибиотик, присутствующий в мозге каждого живого организма, – филия. Его называют по-разному: влечение, любовь, эрос. Кто кого одолеет? Эмоционально-двойственные, противоположные чувства, амбивалентные по-научному, в конфликтных ситуациях неизбежны. Понимая природу противоречий, я склонялся к решению порвать с антиправительственным нерадужным миром. Но стоило Лизе возникнуть… О нет! Я не хочу в тюрьму! Женщине не быть более в моей жизни!

Когда я рассказал Энтони о звонке, он подтвердил, что Лиза позвонила в его офис. Переговорив с ней, он понял, что пока обвинение в убийстве не снято, она ценный свидетель защиты. Ну, раз так… Наденем амуронепробиваемый жилет и электронными доспехами защитим податливые женским чарам слабые части тела.

…В пятницу в манхэттенском офисе Кована много клиентов. Освободился он к четырём часам пополудни, но из-за Майкла, своего супруга, на ранчо прилетел в начале седьмого. Лиза оставила дочь с Хелен – после официального развода за ней сохранились обязательства по воспитанию девочки.

Майкл, холёный, ухоженный, самодовольный толстячок, с тонкими манерами и гладкой кожей, встретил меня приветливо. Вчетвером пообедали – Мигель приготовил сытный ужин, приправленный для аппетита калифорнийским вином. С появлением женщины он надулся, прекратил со мной разговаривать, и бросал на Лизу враждебные взгляды, старательно показывая, что она в этом доме лишняя.

Энтони улыбнулся, хитро подмигнул и, когда Мигель удалился за очередной порцией блюд, подковырнул, обращаясь ко мне:

– Ты пользуешься успехом.

Лиза хмыкнула, прикрыла ладошкой рот, но промолчала.

Уплетая курицу, Энтони сообщил последние новости.

– Следствие зашло в тупик. Анализы обнаружили в крови Джейкоба лошадрин, но у экспертизы нет стопроцентной уверенности, что именно он стал причиной инфаркта. Девяносто девять процентов не убедят суд присяжных. Таблетки «Виагра-Плюс» и лошадрина по цвету и по размеру отличаются друг от друга, и Джейкоб, как профессионал, не мог этого не заметить. Это подводит нас к мысли, что он добровольно принял противопоказанное ему лекарство. Другое дело, где он его взял – в свободной продаже лошадрина нет. Но этим пусть занимается следователь. Нас это не касается.

– C Роберта обвинение снято? – спросила Лиза. – Он может возвращаться в Нью-Йорк?

– Думаю, через несколько дней – максимум неделю – прокуратура закроет дело за недостаточностью улик.

– У тебя хороший адвокат, – Лиза повернула ко мне голову, а затем кокетливо осведомилась у Энтони: «При случае на вас можно рассчитывать?»

– Увы, нет, – сухо ответил Энтони, скосив взгляд на Майкла. – С женщинами я не работаю. Но если вам потребуется юридическая помощь, в офисе «только для женщин» работает опытный адвокат.

– К счастью, пока не надо, – улыбнулась Лиза. – С врачами и адвокатами лучше дружить семьями.

На третье Мигель приготовил яблочный пудинг. Умышленно поставил блюдо возле меня с противоположной от Лизы стороны, чтобы она не могла дотянуться, отрезал большой кусок и положил мне на тарелку. Такого же размера куски он положил в тарелки мужчин. Лиза не обиделась, – яблочный пудинг не вызывал у неё аппетит, – но не удержалась и, показав Мигелю белоснежные зубы, съязвила, растягивая слова:

– Как мило.

Мигель злобно фыркнул по-испански нечто невразумительное, и этим ещё больше раззадорил поймавшую кураж женщину.

– В яблочный пудинг надо добавить грецких орехов – они незаменимы при запорах и ослабленной работе желудка, – елейным голосом посоветовала она.

Майкл прыснул в кулак, но, поймав колючий взгляд Мигеля, пряча смешливый огонёк, блеснувший в глазах, того не желая, c умным видом подлил масла в огонь:

– Ядра грецких орехов при регулярном употреблении восстанавливают потенцию.

– Это то, что необходимо Роберту для поправки здоровья? – спросила озорно Лиза. Когда она кипятилась, издевательства доводила до совершенства.

– Спасибо. Всё было очень вкусно, – громче, чем надо, сказал Энтони. Почувствовав приближение грозы, он встал из-за стола, подошёл к двери и подозвал Мигеля. Вдвоём они вышли из комнаты. Через минуту Энтони вернулся один.

– Я отправил Мигеля в «Кейфуд» за покупками, – спокойно сообщил он и обратился к Майклу: «После обильной трапезы полезно часика полтора погулять возле озера».

– С превеликим удовольствием, – Майкл шумно встал и направился к двери.

«Даёт возможность поговорить без свидетелей» – опустив голову в тарелку, отметил про себя.

– Тряхнём стариной? – предложила Лиза, едва за радушными хозяевами закрылась дверь, и призывно расстегнула брючный пояс.

– Давай поговорим, – сдержанно ответил я, не двигаясь с места.

– Давай, – согласилась Лиза, не став застёгивать пояс, давая понять, что открыта для большего. – Я для этого и приехала. С чего начнём?

Глядя в упор, с каменным выражением лица, сухим голосом я хлёстко влепил.

– Джейкоб – твой отец. Ты от меня это скрыла.

Лиза запнулась, покраснела, брови полезли наверх. Тихо спросила, чуть заикаясь:

– Откуда ты знаешь?

– Питер сказал.

– А-а-а, – помрачнела Лиза.

– Так это правда?

– Да, – смутилась Лиза, окончательно скиснув. – После похорон нет смысла скрывать родство.

– А миллион долларов за то, чтобы ты со мной разошлась и стала примерной лесби. Это тоже не имеет смысла скрывать?

– Но ведь я отказалась…

– Конечно, мы ведь порядочные. А затем, как последняя проститутка, сошлась с Ричардом.

Лиза разрыдалась и выскочила из комнаты.

«Факты сходятся, – подумал уныло. – Грубо, но заслуженно. Поделом. Но зачем Питер сознательно раскрыл тайну своего лучшего друга и настойчиво предлагал признать интимную связь с Джейкобом? Кажись, в этой мерзкой истории он играет заглавную роль».

Энтони и Майкл вернулись с прогулки счастливыми и блаженными. Вскоре появился Мигель, сердитый и сумрачный. Лиза к их приходу отплакалась и сидела, насупившись, с угрюмым лицом уткнувшись в телевизор. Получивший девять Оскаров, многосерийный телевизионный фильм «Анна Каренина» о несчастной любви лесбиянки, не выдержавшей измены ветреной Вронской, и от отчаяния бросившейся под поезд метро, относился к фильмам, которые Лиза смотрела с полуоткрытым ртом. На этот раз любовная драма ей была безразлична. Она погрузилась в собственные переживания, и не следила за действием – тупо вонзила в экран взгляд, как бы повесив на лбу табличку, «Занята делом, не отвлекать».

Энтони догадался, что в его отсутствие гости повздорили, пожелал всем «спокойной ночи» и, обняв Майкла за талию, отправился в спальню. Мигель этим воспользовался и оторвал Лизу от сериала негостеприимным вопросом:

– Когда вы собираетесь уезжать?

– Завтра.

Он удовлетворился ответом и сухо сообщил, что приготовил ей на первом этаже комнату. Лиза поблагодарила, но с места не сдвинулась, упрямо уставилась в телевизор. После получасовой игры в молчанку мы разошлись по комнатам, Лиза – на первый, я – на второй этаж. Мигель остался в столовой, погрузившись в хозяйственные дела.

Афоризм «утро полудня и вечера мудренее» к завтраку не относится. За ночь обида не выветрилась. Не отрывая головы от тарелки, Лиза молча справилась с яичницей с сыром и рассеяно слушала восторженный рассказ Майкла о выставке «История итальянской моды», проходящей в Сохо, в Музее искусств Гуггенхайма. Майкл щебетал без умолку. Его остановил зазвонивший телефон Энтони. Адвокат глянул на номер и вышел из столовой. Вернулся минут через двадцать, когда все уже позавтракали, и с порога объявил:

– Собирайтесь, в полдень мы улетаем.

– Что за спешка? – раздражённым голосом возмутился Майкл и капризно повысил тон. – Мы же планировали покататься на катере!

– Стюарт попал в тюрьму, – вежливо ответил Энтони и, чтобы пояснить, кто такой Стюарт, и почему он оказался в тюрьме, поделился его историей.

– Он мой коллега, адвокат, находящийся в процессе длительного и грязного развода. Супругам есть что делить: дом, дети, акции… Во время одной из ссор супруг Стюарта позвонил в полицию, сказал, что подвергся домашнему насилию и на шесть месяцев получил охранный ордер. Стюарту запрещено появляться в его же собственном доме. Но вчера во второй половине дня… Безмозглый Стюарт, хоть и адвокат, чёрт возьми, нарушил запрет, подъехал к дому, чтобы забрать личные вещи. Он долго звонил в дверь – никто не отвечал. Решив, что никого нет, открыл своим ключом дверь и попался. Супруг стоял за занавеской и ждал его появления. Когда Стюарт вошёл в комнату, тот вытащил пистолет и вызвал полицию. Поскольку у него на руках охранный ордер, выписанный судьёй, на Стюарта надели наручники и отвезли в тюрьму. Ночь он провёл в камере предварительного заключения. Сегодня утром ему позволили сделать один звонок. Теперь я должен срочно вернуться в Нью-Йорк, оформить освобождение под залог.