Читать книгу Заметки о древних и современных этносах - Рахметолла Рахимжанович Байтасов - Страница 17

Реконструкция по черепу мужчины (I, 17, 4629) из сада «Локомотив» («Циклодром»). Китойская культура. М. М. Герасимов [45]

В поисках предков по женской линии добрался до берегов озера Байкал, а именно до китойской культуры – моя мтДНК гаплогруппа G2a1 (у литовских татар мтДНК G2a1 распространена с частотой 13,8% и она филогенетически наиболее близка обнаруженной у одного тувинца (Южная Сибирь) и двух якутов [148]) обнаружена у людей из ранненеолитического могильника Шаманка II и, возможно, Локомотив.

Шаманка II расположена на юго-западном побережье оз. Байкал, на мысу Шаманский, в 2 км к юго-востоку от пос. Култук (Слюдянский р-н Иркутской области). Археологически здесь изучено более 110 погребений раннего неолита и раннего бронзового века. Ранненеолитические погребения составляют подавляющее большинство – 92 комплекса, в которых выявлены останки 156 индивидуумов. По данным радиоуглеродного анализа они датируются V тыс. до н.э. [139].

В исследовании Moussa et al. (2015) [260] в Шаманке у 27 индивидов определили следующие мтДНК гаплогруппы: А 18,5%, С 18,5%, D 40,7%, F 11,1%, G2a 7,4%, U5a (5500—4885 BC) 3,7%. У девяти мужчин с Шаманки были определены Y-хромосомные и мтДНК гаплогруппы: K* – D, K* – D, K* – D, K – D, K* – A, K* – G2a, K – C, K —C, K – C. В могильнике Локомотив определены мтДНК гаплогруппы A 13,3%, C 3,3%, D 20%, F 50%, G2a 3,3%, U5a 6,7, другие 3,3%. У 7-ми мужчин определены Y-ДНК гаплогруппы: R1a1-М217 (5500—4885 BC) 28,6% (у обоих мтДНК F), K* 28,6% (мтДНК D и др.), K 28,5% (мтДНК C и G2a), C3-М217 (мтДНК А).

К* и К, как видно из другого исследования, проведенного позже (de Barros Damgaard et al. (2018)) – это разные линии Y хромосомной гаплогруппы N.

В исследовании de Barros Damgaard et al. (2018) [233] получены следующие результаты: Y-хромосомные гаплогруппы – Локомотив: C2b1a1 (C-F4015) (6950±60 BP, мтДНК А), N1c (N-M2087.1) (6680 ±60 BP, мтДНК D4+195); Шаманка: NO1 (NO-M214), N (N-M231), N1 (N-M2291), N1c2 (N-L666), N1c2 (N-L666), N1c2 (N-L666); МтДНК гаплогруппы – Локомотив А, D4, D4, D4j; Шаманка C4 (6373 ± 32 BP, Y-ДНК N1-M2291), C4 (6483 ± 37 BP, Y-ДНК NO1-M214), C4, D4a1, D4e1 (6329±33 BP), D4j (7005±40 BP), F1b1 (6386±34 BP), G2a1 (6319±33 BP, Y-ДНК N1c2-L666), G2a1 (6815±38 BP, Y-ДНК N1c2-L666), G2a1 (6886±43 BP).

В настоящее время, по данным de Barros Damgaard et al. (2018) наиболее близкая китойской Y-ДНК гаплогруппа N1c2 встречается у коми и хантов [233] (в целом это гаплогруппа самодийских народов, бывшая N1b).

А.П.Окладников писал, «что в китойское время обнаруживаются признаки несравненно более широких, чем это было в исаковское или серовское время, контактов населения Прибайкалья с другими, нередко весьма отдаленными, территориями как на западе, так и на востоке». Он отмечает, что имеется обширный «материал, свидетельствующий об этих контактах китойской культуры с такими, например, далекими культурами, как ямная и катакомбная, китойских памятников с памятниками типа Мариупольского могильника или могильника Вэстербьерс на острове Готланде – на западе, с культурой яншао в Северном Китае…» [147]

Нужно отметить, что ямная и катакомбная культуры намного младше китойской, но поскольку А.П.Окладников отмечает черты сходства у них, можно полагать, что в состав населения этих культур вошли потомки китойцев, сохранившие некоторые культурные особенности населения Прибайкалья раннего неолита.

Современные генетические исследования, в общем-то, подтверждают это предположение.

Анализ ископаемых ДНК, древностью около 4000 лет указывает на присутствие западно-евразийских линий H, U2e, U5, U7, K (наряду с восточно-евразийскими линиями C4, C5, D, G2a, M5) в северо-западной провинции Китая, на рубеже раннего/среднего неолита [180, с.28—29]

Б.А.Малярчук и др. сообщают о наличии мтДНК гаплогруппы G у европейских народов – коми (A, C, Z, D, G) 11,8%, латыши G 0,3%, русские южных и центральных регионов (M*, C, D, G) 1,3%, русские северо-западного региона (A, Z, D, M*, G) 4%, поляки, чехи (A, N9a, M*, C, D, G) 1,6% [133, с.404].

Н.В.Трофимова и др. сообщают, что гаплогруппа G2a с высокой частотой встречается в популяциях бурят (11%), монголов (8,5%), а в целом гаплогруппа G присутствует также в Волго-Уральском регионе – у коми (2,4%), татар (1,6%), чувашей (0,7%) и башкир (4,8%) [190, с.1468].

Международная группа генетиков обнаружила мтДНК гаплогруппу G2a у поляков-кашубов (Кашубия находится в польском Поморье) (0,5%) и у украинцев (0,6%). Кроме того, они определили другие восточноевразийские гаплогруппы у поляков Подгалья (А – 1%, D – 1%), у украинцев (А – 0,6%, С – 1,2%). При этом, по их мнению, гаплогруппы G2a и С4а1 (18—25 тыс. лет назад) попали в земли, ныне населенные славянами, в верхнем палеолите, а С5 – в неолите [259].

С верхним палеолитом, на мой взгляд, перебор, поскольку в неолитических культурах линейно-ленточной керамики (КЛЛК) и Старчево восточноевразийские мтДНК гаплогруппы A, C, D, G не обнаружены. КЛЛК была распространена на территории нынешней Польши и заходила в Беларусь и Украину.

Гаплогруппа G2a была обнаружена у туймазинских татар (4,2%) и отсутствует у казанских [190, с.1467].

МтДНК гаплогруппа G2 есть у тубаларов 2,1%, манси 6,1%, тувинцев 6,3%, ульчей 1,2% [180, с.15].

Палеогенетики нашли мтДНК гаплогруппу С в могильнике Ясиноватка (около 6440—6080 гг. до н.э.) днепро-донецкой культуры (в двух из шести образцов). В двух образцах определена мтДНК гаплогруппа Т, в одном U3 и в одном, вероятно, U1. Для большинства образцов определен возраст (calBC): C – 5432—5148, С – (не датирован), Т – 5616—5482, Т- не датирован, U3 – 5434—5221, возможно U1 – 5437—5090. Авторы статьи предполагают, что появление гаплогруппы С на территории Украины связано с депопуляцией в Прибайкалье [255]. Гаплогруппы C и C4a2 обнаружены у представителей днепро-донецкой культуры и в другом исследовании [268].

Нужно отметить, что Н.С.Котова относит могильник Ясиноватка 1, наряду с могильником Вовниги 3 и второй и третьей группами Вилнянского могильника к сурской культуре и датирует их 5100—5000 лет до н. э. Она отмечает в их керамике и погребальном обряде влияние традиций второго периода Азово-Днепровской культуры. По мнению Н.С.Котовой, после 5000 лет до н.э. сурское население было ассимилировано носителями поздней Азово-Днепровской и ранней Среднестоговской культур [250].

В ямной культуре из пяти исследованных образцов три относились к мтДНК гаплогруппе U (U, U5, U5a) и два С4 (С4а2 EBA 3990±70 (Ki-11177) /2815—2291; C4a2 EBA 3740±70 (Ki-11201) /2433—1945). По мнению генетиков, гаплогруппа С4а2 в ямной культуре может быть наследием днепро-донецкой культуры. Она сходна с образцом из Мариупольского могильника в Ясиноватке, с образцами современного населения Прибайкалья и шерпы с Тибета [267].

Палеогенетики нашли мтДНК гаплогруппу G2a1 в Заилийском Алатау (Кызылбулак, возраст 3516 (1618—1513 calBCE) вместе с Y-ДНК Q1a2b2 (памятники кульсайской группы Юго-Восточного Семиречья – региональный вариант андроновской (федоровской) культуры)) [264] и в Паннонии у венгра эпохи «завоевания родины».

Китойская культура является наиболее древней ранненеолитической в Прибайкалье, и датируется VII – VI тыс. до н.э. (даты не были калиброваны). Разрыв между китойскими и серовско-исаковскими погребениями составил 700 лет.

Археологи выделяют на побережье озере Байкал в раннем неолите два хронологических периода: ранний (8,2—7,5 тыс. кал. л.н.) и поздний (7,4—7,0 тыс. кал. л.н.) [48, с.139], в Западном Забайкалье выделены следующие хронологические периоды неолита: начальный неолит – 12—7,5 тыс. л. н.; ранний неолит – 7,5—6,0 тыс. л. н.; развитый неолит – 6,0—4,5 тыс. л. н.; поздний неолит – 4,5—3,8 тыс. л. н. и отмечают присутствие двух керамических традиций: сетчатую (с оттисками сетки-плетенки) и шнуровую хайтинского типа [49; 210].

Начальный неолит Западного Забайкалья обнаруживает сходство каменной индустрии с позднепалеолитическими комплексами [210].

Керамику с оттисками сетки-плетенки, характерную для всех объектов периодов раннего неолита (и далее вплоть до позднего неолита), Горюнова и Новиков (2017) рассматривают как автохтонную. На стоянках с многокомпонентными керамическими традициями в комплексах раннего периода преобладают сосуды хайтинского типа, в то время как на поздних этапах раннего неолита они количественно уступают сетчатым и значительно видоизменяются. В связи с этим, археологи предполагают, что в Прибайкалье был приток иной группы населения со своими сложившимися гончарными традициями и поэтому керамику хайтинского типа рассматривают, как привнесенную. Принадлежность этих традиций к разным группам населения подтверждают находки сетчатых и хайтинских сосудов в ранненеолитических захоронениях разных погребальных практик (сетчатая – в китойских, хайтинская – в уюгинском) [48, с.139].

Н.В.Цыденова (2021) отмечает, что «широкое распространение и длительное существование шнуровой и штриховой керамических традиций, погребального обряда близкого китойскому, должны рассматриваться, как свидетельство существования единых традиций в раннем – позднем неолите Западного Забайкалья» [210, с.22].

Традиции, свойственные неолитическому населению Прибайкалья, встречаются и у современного населения этого региона. Так, например, в Локомотиве, в погребении обнаружены останки волка в сочетании с человеческим черепом [14; 154; 230]. До недавнего времени такой обычай встречался у кетов: «Кеты хоронили умерших в земле. Раньше во время похорон у могилы разжигали костер, который тушили, когда могилу закапывали. С покойником укладывали и его вещи: нарты, челнок, нож, трубку (все в сломанном виде); иногда убивали собак. Детей хоронили внутри высокого, расколотого вдоль пня кедра, специально срубленного для этой цели» [95, с.697].

Исследования антропологов показали, что ранненеолитические (китойские) популяции из могильников Шаманка II и Локомотив обладали выраженной генетической спецификой, отличаясь, как друг от друга, так и от прибайкальского населения более поздних эпох. Это могло быть связано как с депопуляцией, произошедшей в ранненеолитическое время, так и с массовым переселением китойского населения Прибайкалья в другие регионы. Отсутствие генетической связи между населением раннего и позднего этапов неолита Прибайкалья может указывать на пришлое, миграционное происхождение популяций позднего этапа.

При этом, люди из Локомотива в Приангарье, проявляют некоторую близость к населению более поздних этапов этого региона, а люди из Шаманки II резко отличается от групп позднего неолита и бронзы, несколько приближаясь лишь к китойской серии Приангарья. Это, по-видимому, является свидетельством того, что на территории Южного Байкала в ранненеолитическое время проживало население, генетически отличное от населения Приангарья и верховьев Лены. В то же время, относительная близость ранненеолитического населения двух регионов Прибайкалья может свидетельствовать о генетических контактах между ними [139, с.61].

Поэтому, можно предположить, что, несмотря на большой временной разрыв между китойским и серовским этапами, китойская группа Приангарья (Локомотив), при всем своем своеобразии, все же внесла некоторый вклад в генофонд населения последующих эпох этого региона. Поскольку люди из Шаманки II, существенно отличаются от более позднего населения Прибайкалья, то это быть свидетельством, как депопуляции, произошедшей в ранненеолитическое время, так и массового переселения, исхода этой группы китойского населения Южного Байкала в другие регионы.

Генетические данные, приведенные выше, свидетельствуют о том, что ранненеолитическое население из Шаманки II ушло на запад и его следы по мтДНК прослеживаются вплоть до Польши и, возможно, Скандинавии.

Антропологи отмечают близость древнеэскимосских серий из могильников Уэлен и Эквен к популяциям глазковского этапа Прибайкалья. Поскольку население, использовавшее некрополь Локомотив, показывает связи с населением глазковской культуры, то вполне вероятно, что эта группа китойцев, через глазковцев, внесла определенный вклад в формирование генофонда древнеэскимосского населения Чукотки [139, с.60]. В связи с этим, вполне вероятно, что население глазковской культуры было эскимосоязычным (ранее (да и сейчас) в научной литературе было распространено мнение, что население глазковской культуры – это языковые предки эвенков и тунгусов в целом.

О присутствии потомков китойцев среди глазковского населения свидетельствует наличие в погребении раннебронзовой эпохи (глазковская культура) в могильнике Шаманка II мтДНК гаплогруппы G2a1. Все мужчины этого периода в данном некрополе имели Y-ДНК гаплогруппу Q1a2a (5 человек) и Q1a2a1с (1 человек). Y-ДНК гаплогруппа Q1a2 обнаружена также в соседней Усть-Иде (3 человека), Q1a2a1с характерна для населения окунёвской культуры Минусинской впадины эпохи бронзы и современных енисейцев (кеты).

Выше показано, что у двух мужчин из семи из могильника Локомотив определена Y-ДНК гаплогруппа R1a1-М217 (5500—4885 BC (тыс. лет до н.э.)) 28,6% (у обоих мтДНК F), т.е. эти люди жили 7500—6885 лет назад. Интересно, в связи с этим, что самая древняя в Европе R1a обнаружена у мезолитического обитателя Южного Оленьего острова, жившего 7500—7000 лет назад (Y-хромосомная гаплогруппа R1a1 (SRY10831.2)). У него также определена мтДНК гаплогруппа C1g [241]. У трех обитателей этого острова определена мтДНК C1f, для которой не найдено соответствий в текущей базе данных ископаемых и современных митохондриальных геномов [234].

Возможно население Южного Оленьего острова участвовало в этногенезе саамов. Поэтому, участием носителей Y-гаплогруппы R1a в формировании населения Южного Оленьего острова, а затем и саамов можно объяснить проблему, некогда поставившую Е.А.Хелимского в тупик. Он писал: «остается неясным – и трудно укладываемым в какую-либо топохронологическую схему – происхождение немногочисленных, но чрезвычайно ярких лексических параллелей между тюркскими, с одной стороны, и прибалтийско-финскими и саамским, с другой стороны, языками (при отсутствии соответствий в других уральских языках), ср. фин. arpa «орудие колдовства»: тюрк. arpa- «колдовать» (ностратическое происхождение сомнительно), приб.-фин. *käkrä «косой»: тюрк. *käkrü «то же» и др. [199].

Нужно отметить, что по Е. Лагеркранцу саамы имеют наиболее близкое языковое родство с хантами, манси и ненцами [252, p. 336], народами у которых преобладает Y-ДНК N1b.

Y-ДНК гаплогруппа R1a обнаружена в культурах боевых топоров, которые датируются периодом 3200 г. до н. э./2300 до н. э. – 2300 г. до н. э./1800 г. до н. э. Наиболее древняя из них имеет возраст около 4600 лет [241] и очень молода по сравнению с обнаруженными в Азии.

Аутосомный портрет моей мамы Байтасовой Розы Ибрагимовны, из Радлинских. В совпаденцах мамы Мария Мейшутович, Станислав Думин и другие люди с татарскими фамилиями, которых я не знаю.

Roza Radlinskaya

Europe 58%, в т. ч. Eastern Europe: West Slavic 41%, Magyar 15%, Finnis – Finland – менее 2%;

Asia 30%, в т. ч. Central Asia – Mongolia 29%, Indian Subcontinent – Eastern India – менее 1%;

Central Siberia – Yakut – менее 1%;

Western Siberia – Western Siberian Plains – менее 1%;

Middle East & North Africa 12% – Middle East: Anatolia, Armenia & Mesopotamia – 12%.

В целом, видимо, правильное отражение картины. У мамы должна быть мтДНК G2a1. Эта гаплогруппа обнаружена, как показано выше, у населения неолитической китойской культуры на оз. Байкал (7 тыс. лет назад) вместе с Y-ДНК NO и N1b. Это означает, что предки мамы были уралоязычными (скорее всего, прасамодийцы).

Ближе к рубежу нашей эры митохондриальная гаплогруппа G2a1 обнаружена в некрополе знатных хунну в Монголии. В одном из исследований у ранних хунну (7 мужчин) G2a1 (G2a1e – два образца) обнаружена вместе с Y-хромосомными гаплогруппами R1b (R-M343), R1 (RP236; R-M173). У поздних хунну (один мужчина из 25) – (G2a+152) вместе с Y-хромосомной гаплогруппой Q1a2a [245]. В другом исследовании (52 древних генома хунну (26 мужчин и 26 женщин) из некрополя Tamir Ulaan Khoshuu (TUK) в Центральной Монголии, I век до н.э. – I век н.э.), определили, что 16 мужчин (некоторые из них родственники) обладали Y-хромосомной гаплогруппой R1a, 5 – Q1a, 2 – N и 1 – G1. Анализ мтДНК выявил 28 митохондриальных гаплотипов, принадлежавших к 11 гаплогруппам, как западноевразийским (H, J, T, U, X), так и восточноевразийским (A, B, C, D, F, G). Все R1a1a гаплотипы принадлежат субкладу R1a1a1b2, азиатской ветви гаплогруппы R1a1a, возникшей в евразийских степях. Большая часть гаплотипов родственна гаплотипам населения Южной Сибири средней бронзы и из региона Красноярска и Тувы железного века, т.е. гаплотипам сибирских скифов и носителей андроновской культуры. В то же время, некоторые гаплотипы хунну (принадлежащие к гаплогруппам Q1a и N1a) родственны гаплотипам аваров и древних мадьяр. Большинство митохондриальных гаплотипов хунну родственны гаплотипам, распространённым к западу от Урала и чаще всего встречались у населения культуры колоколовидных кубков Европы. Некоторые митохондриальные гаплотипы родственны гаплотипам аваров и древних венгров (Keyser et al. 2020) [248].

Митохондриальная гаплогруппа G2a1 обнаружена у древнего венгра периода «взятия родины» в Паннонии (вместе с Y-ДНК гаплогруппой R1b1a1b-M269 (xM412,xU106)). Всего из этого захоронения исследованы 4 человека. У одного из них обнаружена Y-ДНК Q1a-F1096 (xM25) и мтДНК H6a1b, у двух финно-пермская Y-ДНК N1a1a1a1a2-Z1936 (xL1034) и мтДНК N1a1a1a1a. У двух последних определен цвет глаз – голубой, волосы темно- и светлорусые. У носителя Q1a карие глаза и рыжеватые волосы, у R1b – карие глаза и чёрные волосы [265].

Моя бабушка и прабабушка из Шабановичей. У протестированного Шабановича Y-ДНК J, – это переднеазиатская гаплогруппа. Из Радлинских гаплогруппу никто не определял, но их предок был приписан к юшинской хоругви, т.е. они потомки древних усуней, которые были зеленоглазыми и рыжеволосыми, как мой дед Радлинский. Гаплогруппа усуней неизвестна, но скорее всего, это была одна из ветвей R1a.