Читать книгу Трагедия народов СССР - Рахметолла Рахимжанович Байтасов - Страница 4

Советская депортационная политика началась с выселения белых казаков и крупных землевладельцев в 1918—1925 гг.

В 1913 г. общая численность населения на территории казачьих войск составляла более 9 млн. человек. Из них к войсковому сословию, то есть к казачеству, к 13-ти казачьим войскам относилось 4,2 млн. человек. По данным 1916 г. на территориях жило: Донского казачьего войска – 1,5 млн. человек, Кубанского – 1,3 млн., Оренбургского – 533 тыс., Забайкальского – 264 тыс., Терского – 255 тыс., Уральского – 174 тыс., Амурского – 49 тыс., Семиреченского – 45 тыс., Астраханского – 40 тыс., Уссурийского – 34 тыс. человек. Енисейские и Иркутские казачьи войска, и Якутский казачий полк были учреждены Временным правительством позднее, в 1917 г. [292].

После октябрьского переворота 1917 г., идеологи «мировой революции» объявили казаков «опорой самодержавия», «контрреволюционным сословием». Как писал Ленину один из таких «теоретиков», И. Рейнгольд: «Казаков, по крайней мере, огромную их часть, надо рано или поздно истребить, просто уничтожить физически, но тут нужен огромный такт, величайшая осторожность и заигрывание с казачеством: ни на минуту нельзя забывать, что мы имеем дело с воинственным народом, у которого каждая станица – вооружённый лагерь, каждый хутор – крепость» [248].

Окончательные цифры убитых и репрессированных казаков до сих пор неизвестны. Однако они огромны. Так, согласно переписи 1926 г. на Дону осталось всего 50,4% казаков (759402) по сравнению с 1917 г. (1507178). На Урале – ещё меньше (44%): из 166365 (1916 г.) осталось 73300 (1925). В Оренбургском крае из 672000 после 1920 г. проживало всего 420000 (65%) [338]. «Репрессии первых постреволюционных лет после относительного перерыва на НЭП с новой силой разразились в 1930—1931 годах, когда было репрессировано и депортировано не менее 300000 казаков. А потом были ещё и 1937—1938 годы и так далее…» [338].

Первые карательные акции против казаков и их принудительные перемещения, были организованы большевиками сразу после октябрьского переворота – силами «интернационалистов» (латышей, венгров, китайцев и др.), «революционных матросов», горцев Кавказа, иногороднего (т.е. не казачьего) населения казачьих областей. Это насилие вызвало участие казаков (до того пытавшихся соблюдать подобие нейтралитета в общероссийской сваре) в Белом движении.

Особое место среди подобных мероприятий в ходе реализации политики расказачивания, занимают депортации терских казаков. Общее количество репрессированных терских казаков не установлено до сих пор.

Согласно данным П.М.Поляна, 17.04.1920 г. выселили жителей трёх равнинных станиц – Сунженской, Воронцово-Дашковской и Тарской (а также, по-видимому, Тарского хутора). В октябре 1920 г., по приказу Г. К. Орджоникидзе (члена Реввоенсовета Кавказского фронта), та же участь постигла жителей станиц Ермоловской, Романовской, Самашкинской, Михайловской и Калиновской в возрасте от 18 до 50 лет (остальных тоже переселяли, но поблизости, в хутора и другие станицы в радиусе не ближе 50 км от прежнего места проживания). В общей сложности около 9 тыс. семей (или примерно 45 тыс. чел.) выселили в Донбасс и на Север Европейской части (в частности, в Архангельскую обл.). Освободившийся земельный фонд (около 98 тыс. десятин пашни) был передан красным казакам и нагорной ингушской и чеченской бедноте [309, с.53—54].

Согласно другим источникам за 1918—1921 гг. депортациям подверглось население 11 терских казачьих станиц, численность которых по состоянию на 1916 г. составляла 34637 человек2 [80].

В средствах массовой информации приводятся также данные, что численность депортированных терских казаков может достигать 70 тыс. человек. 35 тыс. из них были уничтожены в станицах и по дороге на железнодорожную станцию. Казаков в станицах, оказывавших сопротивление, расстреливали на месте. Слабых расстреливали по дороге. Рядом с колонной шли подводы, на которые эти трупы складывали. Депортируемых по дороге убивали также красные ингуши [400; 429].

Решение об уничтожении казачества принималось на самом высоком уровне. Председатель РВС Л. Троцкий3 на совещании работников политотделов 8-й и 9-й армий Южного фронта говорил: «Казачество – это класс, который избрало царское правительство себе в союзники, опора трона. Казаки подавили восстание 1905 г. Их история запятнана кровью рабочего класса. Они никогда не станут союзниками пролетариата. Уничтожить как таковое, расказачить казачество – вот наш лозунг! Снять лампасы, запретить именоваться казаком, выселить в массовом порядке в другие области» [184, с.22].

24.01.1919 г., на заседании Оргбюро ЦК РКП (б) была принята циркулярная инструкция за подписью председателя ВЦИК Якова Свердлова (Яков-Аарон Моисеевич Свердлов) «Ко всем ответственным товарищам, работающим в казачьих районах», известная как «Директива о расказачивании».

В документе прямо говорится о необходимости истребления казачества: «Необходимо, учитывая опыт года Гражданской войны с казачеством, признать единственно правильным самую беспощадную войну со всеми верхами казачества путем поголовного их истребления. Никакие компромиссы, никакая половинчатость пути недопустимы. Поэтому необходимо:

1. Провести массовый террор против богатых казаков, истребив их поголовно; провести беспощадный массовый террор по отношению ко всем вообще казакам, принимавшим какое-либо прямо или косвенно участие в борьбе с советской властью. К среднему казачеству необходимо применять все те меры, которые дают гарантию от каких-либо попыток с его стороны к новым выступлениям против советской власти.

2. Конфисковать хлеб и заставить ссыпать все излишки в указанные пункты, это относится как к хлебу, так и ко всем другим сельскохозяйственным продуктам.

3. Принять все меры по оказанию помощи переселяющейся пришлой бедноте, организуя переселение, где это возможно.

5. Провести полное разоружение, расстреливая каждого, у кого будет обнаружено оружие после срока сдачи…» [248].

После этого начались массовые репрессии против казаков, в том числе принудительное переселение. В марте 1919 г. начальник Отдела гражданского управления Донбюро С. И. Сырцов4 требовал направить на принудительные работы в Воронежскую губернию и другие районы всех казаков-мужчин от 18 до 55 лет. Одновременно планировалось и даже велось принудительное переселение на Дон крестьян из Центральной России: в апреле 1919 г. в Донскую область прибыли первые 700 переселенцев из Тверской, Череповецкой и Олонецкой губерний, по всей видимости, поголовно истребленные белоказаками [307].

Станицы переименовывались в волости, а хутора – в села. Во главе станиц ставили комиссаров, населенные пункты обкладывались денежной контрибуцией, развёрстываемой по дворам. За неуплату часто производился арест или ссылка в концлагерь5. В трёхдневный срок объявлялась сдача оружия, в том числе старых шашек и кинжалов. За невыполнение этого приказа производился расстрел виновного. Всех не согласных с этими мерами гнали на Север. Казакам запрещалось ношение военной формы [293].

На Дону хватали людей только за то, что они по мобилизации были в войсках генерала Краснова6. Семьи казаков, ушедших с белыми, расстреливали. По хуторам разъезжали трибуналы, которые производили немедленные расправы. Карательные отряды отбирали скот, продовольствие. Там же, на Дону, некоторые работники советских учреждений открыто проповедовали лозунг: «Пока не вырежем казачество и не населим пришлым элементом Донскую область, до тех пор советской власти там не бывать». В некоторых станицах было уничтожено до 80% жителей. Только на Дону погибло от 800 тысяч до миллиона человек – около 35% населения [292].

Московский коммунист М. Нестеров, посланный на Дон, писал: «Партийное бюро возглавлял человек, который действовал по какой-то инструкции из центра и понимал её как полное уничтожение казачества… Расстреливались безграмотные старики и старухи, которые едва волочили ноги, урядники, не говоря уже об офицерах. В день расстреливали по 60~80 человек… Во главе продотдела стоял некто Голдин, его взгляд на казаков был такой: надо всех КАЗАКОВ вырезать! И заселить Донскую область пришлым элементом…» [248].

Другой московский агитатор, К. Краснушкин, писал: «Комиссары станиц и хуторов грабили население, пьянствовали… Люди расстреливались совершенно невиновные – старики, старухи, дети… расстреливали на глазах у всей станицы сразу по 30—40 человек, с издевательствами, раздевали донага. Над женщинами, прикрывавшими руками свою наготу, издевались и запрещали это делать…» [248].

В ответ на репрессии, в ночь с 10 на 11 марта 1919 г. на Дону в районе станиц Казанская-Вешенская, вспыхнуло восстание. Примечательно, что первой восстала станица Казанская, незадолго до этого чуть ли не хлебом-солью встречавшая большевиков. В кратчайший срок повстанцы захватили окружную станицу Вешенская и здесь впервые высказали свои требования: «Мы подчиняемся, власти Советов, но власть эта должна быть выбираема из среды своего населения, должна знать все нужды и особенности быта, быть истинной выразительницей воли народа. Долой коммуну и расстрелы! Да здравствует народная власть!» [292].

Восстание стремительно разрасталось. Во многом этому способствовало поведение карательных частей Красной Армии не только на Дону, но и в других казачьих регионах.

Проанализировав сложившуюся ситуацию в казачьих регионах, 16 марта 1919 г. ЦК партии большевиков по предложению Г. Сокольникова7 (Гирш Яковлевич Бриллиант) приостановило действие циркулярного письма. Но каких – либо иных методов борьбы с повстанцами местные власти и военное командование на юге России не признавало. Практически в это же время член Реввоенсовета Южного фронта Колегаев8 приказал войскам, посланным против восставших казаков, применять по отношению к повстанцам:

«а) сожжение восставших хуторов;

б) беспощадный расстрел всех без исключения лиц, принимающих прямое или косвенное участие в восстании;

в) расстрел через 5 или 10 человек взрослого мужского населения восставших хуторов;

г) массовое взятие заложников из соседних и восставших хуторов;

д) широкое оповещение населения хуторов, станиц и т. д. о том, что все станицы и хутора, замеченные в оказании помощи восставшим, будут подвергаться беспощадному истреблению всего взрослого мужского населения и предаваться сожжению…» [292].

Советские каратели двигались по казачьим землям целенаправленно выполняя жестокий приказ. Побывавшие в восставшей Вешенской лётчики Бессонов и Веселовский докладывали Войсковому Кругу: «В одном из хуторов Вешенской старому казаку за то только, что он в глаза обозвал коммунистов мародёрами, вырезали язык, прибили его гвоздями к подбородку и так водили по хутору, пока старик не умер. В ст. Каргинской забрали 1000 девушек для рытья окопов. Все девушки были изнасилованы и, когда восставшие казаки подходили к станице, выгнаны вперед окопов и расстреляны… С одного из хуторов прибежала дочь священника со „свадьбы“ своего отца, которого в церкви „венчали“ с кобылой. После „венчания“ была устроена попойка, на которой попа с попадьей заставили плясать. В конце концов батюшка был зверски замучен…» [456].

8.04.1919 г. Донбюро РКП (б) разработало резолюцию по циркулярному письму Оргбюро ЦК от 24.01.1919 г., исполнение которого было приостановлено, но не отменено. 22.04.1919 г. ЦК утвердил резолюцию Донбюро РКП (б), и она стала директивным документом, выражающим курс партии большевиков по казачьему вопросу и открыто декларирующим официальное расказачивание. В ответ на репрессии белые стали расстреливать красных без суда. Началась война без пленных, с сожжёнными станицами и хуторами, когда к сводкам потерь и трофеев прибавилась графа «расстреляно при занятии станиц». Число жертв такой войны исчислялось многими тысячами.

Нужно отметить, что за уничтожение казаков выступали также представители высшего офицерского состава Русской императорской армии, перешедшие на сторону большевиков. Так, бывший полковник царской армии, а затем глава Вооружённых сил Советской республики в годы Гражданской войны Иоаким Вацетис9 в статье «Борьба с Доном», опубликованной в февральском номере газеты «Известия Народного Комиссариата по Военным и Морским Делам» 1919 года, писал «Казачья масса ещё настолько некультурна, что при исследовании психологических сторон этой массы приходится заметить большое сходство между психологией казачества и психологией некоторых представителей зоологического мира… Старое казачество должно быть сожжено в пламени социальной революции. Стомиллионный русский пролетариат не имеет никакого нравственного права применить к Дону великодушие… Дон необходимо обезлошадить, обезоружить и обезногаить и обратить в чисто земледельческую страну» [424].

Выполнение циркулярного письма сознательно доводили до абсурда. Так, например, в начале февраля 1919 г. Уральский областной Революционный комитет разослал местным советским организациям инструкцию, в которой предписывалось: «объявить вне закона казаков, и они подлежат истреблению». В целях реализации этих указаний для содержания арестованных казаков были использованы имевшиеся, старые концентрационные лагеря, и развёрнут ряд новых лагерей [292].

Согласно выпущенной Уральским областным ревкомом инструкции, все оставшиеся в рядах восставшей казачьей армии после 1 марта 1919 г. объявлялись вне закона и подлежали беспощадному истреблению. Все семьи членов казачьей армии после 1 марта объявлялись арестованными и заложниками. Все перебежчики, перешедшие на сторону Красной Армии после 1 марта, подлежали безусловному аресту. Все семьи казаков, оставшихся в рядах восставшей казачьей армии, объявлялись арестованными и заложниками. В случае самовольного ухода одной из семей все семьи, состоящие на уч1те в данном Совете, объявлялись заложниками. В случае самовольного ухода одного из членов семьи объявлялись заложниками и подлежали расстрелу все члены данной семьи. Все сражавшиеся против Красной армии с оружием в руках и перебежавшие позже к красным лишались права голоса [292].

В ночь на 6—7 мая 1919 г. из содержащихся в Уральской тюрьме 350—400 человек 9-го и 10-го Уральских казачьих полков, перешедших на сторону красных ещё в марте 1919 г. с оружием в руках, было расстреляно 100—120 человек. Арестованные из двух камер без всякого разбора и суда были утоплены в реке Урал. Многих казаков сотнями расстреливали и бросали в Урал. Трупы плыли вниз по Уралу и были самой лучшей агитацией против Советской власти. Красные войска по мере продвижения сжигали все вокруг. Так, Чапаевская дивизия в ходе продвижения от Лбищенска до станицы Скворкиной выжгла все станицы на протяжении 80 верст в длину и 30—40 в ширину [292].

Реализация политики репрессий на юге Урала проводились не только путём расстрелов и арестов, но и реализацией некоторых экономических мер. Например, местные органы Оренбуржья нередко принимали заведомо невыполнимые решения по продразверстке, когда у казаков изымался в 1919—1920 гг. практически весь хлеб. Так, райпродком Краснохолмского района требовал иногда свозить на ссыпные пункты от станиц в два раза больше хлеба, чем они вообще имели. Так, например, было со станицей Татищевской. Подобное совершалось и в районе Илецкого райпродкома и в других местах. В станице Никольской продовольственная комиссия из центра приказала обмолотить зимой весь хлеб и увезти его из станицы на 30 верст. Это вызывало недовольство, которое появлялось у казачества и приводило его к выступлениям против Советской власти [292].

Аналогичная политика проводилась большевиками и в отношении казачества Сибири. Например, в станицах Петропавловского уезда после выполнения казаками продразвёрстки по хлебу приехали представители области и под угрозой расстрела и конфискации хлеба заставили казаков повторно сдавать хлеб. Некоторые представители центра под видом обысков просто грабили казаков. В некоторых местах Сибири проводилась откровенная политика полного искоренения казачества. Делегат от Омска Полюдов на I Всероссийском съезде трудовых казаков заявил, что у нас казаков в Сибири нет и больше не должно быть [292].

Важным элементом политики Советского руководства против казачества стало отчуждение казачьих земель в ряде регионов. Например, в результате проведенных преобразований бывшие казачьи земли между Миусом и Мариуполем отошли к Украине. Все северные территории бассейна рек Медведицы и Хопра вошли в состав будущей Сталинградской области, несмотря на то, что названные районы были сплошь заселены казаками и исторически входили в состав Войска Донского. В марте 1920 г. решением Совнаркома было предложено образовать новую Донскую губернию, в состав которой вошли некоторые округа Донской области: Таганрогский, часть Черкасского и Донецкого. Так, в эти годы исчезли с географической карты Кубанской области 16 наименований станиц, населённых казаками [292].

В Астраханской губернии казачеству было запрещено пользоваться лесными угодьями и рыбной ловлей. Всех недовольных арестовывали. В Царицынской и Астраханской губерниях концлагеря были переполнены казаками. Например, в Астраханской губернии в 1920 г. в концентрационных лагерях содержалось до 2000 казаков разных казачьих войск.

После разгрома Деникина в марте 1920 г. репрессии против казачества продолжились.

К концу 1920 г. остатки Кубанской армии – преимущественно рядовые казаки, – сложив оружие, расходились по домам. В ответ, Советская власть усилила репрессии. В одном из отчётов 9-й армии учтены карательные акции за время с 1 по 20 сентября: «Ст. Кабардинская – обстреляна артогнем, сожжено 8 домов… Хутор Кубанский – обстрелян артогнем… Ст. Гурийская – обстреляна артогнем, взяты заложники… Хут. Чичибаба и хут. Армянский – сожжены дотла… Ст. Бжедуховская – сожжены 60 домов… Ст. Чамлыкская – расстреляно 23 человека… Ст. Лабинская – 42 чел… Ст. Псебайская – 48 чел… Ст. Ханская – расстреляно 100 человек, конфисковано имущество, и семьи бандитов отправляются в глубь России… Кроме того, расстреляно полками при занятии станиц, которым учета не велось…» И вывод штаба армии: «Желательно проведение в жизнь самых крутых репрессий и поголовного террора!..» Ниже – зловещая приписка от руки: «Исполнено» [186].

В Забайкалье, Приамурье и Приморье после ухода японских и белых войск большевики поручили проводить репрессии против казачества партизанам, которые без суда и следствия расстреливали всех неугодных из числа казаков. При этом партизаны иногда репрессировали казаков чисто из соображений личной антипатии и мести.

После репрессий органы Советской власти начали заселение пустующих казачьих станиц. Так, в Приморье вместо казаков было вселено 50000 семей корейцев. Казаки и крестьяне встретили их враждебно. Шли постоянные стычки, дома, запасы продовольствия, сено, дрова, инвентарь у корейцев постоянно поджигались. В район Читы и Верхнеудинска было прислано до 3500 переселенцев из Центральной России, которых отправили по бывшим станицам и другим местам. В Приморье прибыло из Тамбова, Полтавы и Чернигова 6000 человек. В Амурскую область переселились в станицы и другие места 4753 человека. Население также встретило их враждебно. Казаки продолжали своё противодействие властям – отказывались платить налоги, убивали коммунистов, а в 1924 г. в 16 волостях подняли восстание. На выборах в Амурской области в 1925—1926 гг. казаки отказались поддержать коммунистов и их кандидатов. В Забайкальской области были аналогичные настроения. В качестве ответных мер органы власти начали новые репрессии в виде выселения и арестов. В Амурской области было выселено 300 семей казаков за антибольшевистские настроения. Тюрьмы и концлагеря пополнились новыми арестованными. Так, в концлагере и тюрьмах в Антипихе в 1925 г. недалеко от Читы находилось 400 офицеров и казаков, и их количество постоянно увеличивалось. Из-за переполнения тюрем и концлагерей в Никольск-Уссурийске в марте 1925 г. всех заключённых перевели во Владивосток. Из переполненной Благовещенской тюрьмы многих арестованных отправили на Соловки. Большая часть арестантов были казаки [292].

Активное истребление казаков шло до 1924 г., после чего наступило некоторое затишье. Аресты продолжались, но количество бессудных расправ уменьшилось. Советская власть, изображая «гражданский мир», добивалась возвращения эмигрантов (дабы окончательно ликвидировать угрозу с их стороны). Первое время «возвращенцев» не трогали…

25.01.1931 г. была проведена обширная операция по депортации казачества с Кубани. Около 9000 семей (45000 человек) из приморских и лесогорных районов Кубани и Черноморья были выселены в засушливые, не обустроенные районы Ставрополья и Сальские степи. Одновременно проводилось заселение казачьих земель другими жителями, причём зачастую с использованием принудительных методов. В течение 1930—1931 гг. было арестовано и депортировано не менее 300000 казаков из различных регионов, в большей степени из Уральской области и бывших территорий казачества на Северном Кавказе [447].

В конце 1932 – начале 1933 гг. – депортированы свыше 61 тыс. кубанских казаков главным образом из станиц Армавирского района (выселяли на Европейский Север). В их дома переселили 50 тыс. русских крестьянских хозяйств, включая 20 тыс. бывших красноармейцев. К 10.04.1934 г. в Азовско-Черноморском крае насчитывалось уже 48 тыс. красноармейцев-переселенцев с членами семей [369].

Почему казаков депортировали, объяснил партийный функционер Л. М. Каганович10, выполнявший указания И. В. Сталина11: «…надо, чтобы все кубанские казаки знали, как в 21 г. терских казаков переселяли, которые сопротивлялись Советской власти. Так и сейчас – мы не можем, чтобы кубанские земли, земли золотые, чтобы они не засевались, а засорялись, чтобы на них плевали, чтобы с ними не считались… мы переселим вас» [277, с.9—10].