Читать книгу Чёрный молот. Красный серп. Книга 1 - Rain Leon, Leon Rain+ - Страница 5

Наконец настал день, которого с нетерпением ждала вся семья. Вторая суббота июня 1937 года, свадьба рыжего Фимы и Галочки. Лёвчику и Яше впервые доводилось погулять на настоящей свадьбе, и приготовления к этому дню начались ещё задолго до окончания учебного года. Отец сшил каждому по паре новых брюк, а с матерью они обошли все галантерейные магазины в центре города в поисках новых рубашек и ботинок. Решено было белые рубашки не покупать, т. к., зная об аккуратности их будущих владельцев, можно было с лёгкостью предположить, что уже через полчаса застолья они из белых превратятся в пятнистые. Поэтому остановились на светло-серых. Ботинки тоже были выбраны с расчётом на последующее использование. Себе женщины справили обновки и обновили запас бижутерии. Самуил Шаевич достал из шкафа новые брюки и почти не ношенные туфли, которые берёг как раз для такого случая. Лишь один Давид оставался абсолютно спокойным. Он выудил из шкафа брюки, отпарил их хитрым портновским способом, и выглядели они новей самых новых. А об их стрелки просто можно было обрезать пальцы. Для туфель мужчины не пожалели гуталина, и стойкий запах ещё долго оставался в квартире.

Двадцать минут хода до ЗАГСа и встреча с остальной семьёй. Поодаль в ожидании молодых расположились родственники Галочки. Обе семьи с любопытством рассматривали друг друга. Галочка Незабудько была из простой украинской семьи. Отец Галочки Андрей Незабудько воевал в Гражданскую, после чего вернулся в родное село. Во время короткого отпуска женился на Валентине Королёк, с которой был обручён уже к моменту окончания службы. Дома его ждали любящая жена и трёхлетнее чудо с голубыми глазами. Ещё через пару лет семья перебралась в Тормашов, где к этому времени обосновался часть семьи Незабудько, а брат Валентины служил в органах. Обыкновенная украинская семья. Только дочка была необыкновенной. Высокая, стройная красавица с копной тёмно-русых волос. Смешливая голубоглазая девочка, прекрасно читавшая наизусть Тараса Шевченко и Маяковского. За год до свадьбы возвращалась Галочка из читального зала библиотеки поздним вечером через городской парк. О вечернем парке давно шла недобрая молва, дескать, орудует там шпана. К девчонкам пристают, у людей деньги отбирают, надавать тумаков могут. Понадеялась Галочка на удачу, поленившись обходить парк стороной, ну и угодила в цепкие лапы трёх недоумков с липкими улыбочками от уха до уха и притворно радостными возгласами «кто к нам пожаловал» и «смотри, какая краля».

Знакомиться и дружить с хулиганами Галочка наотрез отказалась, отдавать свою сумочку тоже. Больше того, когда один из хулиганов попробовал сумочку у неё отобрать, огрела его этой сумочкой по голове, но силы были неравны. Шпана своё дело знала, и одним ударом сумочки с учебниками остановить шайку не было никакой возможности. Тогда Галочка стала кричать на шпану своим высоким голосом и звать на помощь. И в тот самый момент, когда казалось, что помощь не придёт, а ей самой будет очень и очень нехорошо, потому как один из хулиганов крепко держал Галочкины руки за спиной, а второй уже расстёгивал пуговочки на её блузке с намерением полапать девичью грудь, появился Фима. Конечно, никакой он был не прекрасный принц из сказки. Рыжий, конопатый, прыщавый еврейский паренёк, год как отслуживший армию. Но в тот момент Фима был намного нужнее принца. Неизвестно, как там принцы, а Фима ещё до армии начал заниматься боксом и как раз возвращался с тренировки. Быстро сообразив в чём дело и не устраивая лишних расспросов, Фима отправил в лежачую командировку двоих, а третий, убегая, пообещал привести подмогу и обещание своё сдержал. Через три минуты ещё четверо подтянулись вместе с убежавшим и взяли Фиму с Галочкой в полукольцо. Положение стало не очень хорошим, но тут подоспели пара прохожих и Фимин товарищ со спортивной секции. Хулиганы ретировались. А Фима проводил Галочку до дома и предложил сходить в кино в воскресенье. Галочка согласилась. Поначалу она и думать не думала о таком рыжем еврейском ухажёре. Родители хоть и были революционных взглядов, к евреям относились, мягко говоря, не очень. Но Галочка рассудила по-своему. Ей импонировало, что такой сильный и смелый Фима провожает её по вечерам и теперь никто не сможет её обидеть. С ним она чувствовала себя защищённой. К тому же такой ловкий и смелый Фима в её присутствии становился робким и чутким кавалером. А Галочке очень нравилось им командовать. В общем, молодые люди быстро нашли общий язык. А ещё через некоторое время решили, что жизни друг без друга они не представляют. Родители с обеих сторон пытались повлиять на решение молодых с тем, чтобы каждый нашёл себе пару из своих. Но Фима с Галочкой, одуревшие от влюблённости, и слушать не желали. Родителям ничего не оставалось делать, как принять их выбор.

Решено было первый день свадьбы отгулять в городе, во дворе Фиминой мамы Генриетты, приходившейся сестрой Самуилу Шаевичу, а второй день – в деревне у родных Галочки, во дворе её деда и бабушки.

Вскоре появилась бричка с молодыми. Сияющая Галочка в белом полотняном платье с украинской вышивкой на груди, с веночком из жёлтых одуванчиков была просто великолепна. И спортивный Фима в серых брюках свободного покроя и белой рубашке с коротким рукавом и откидным воротом. Легко спрыгнув с брички под аплодисменты друзей и родственников, молодые проследовали в ЗАГС, где их быстро расписали, и уже будучи мужем и женой, держась за ручки, вышли со счастливыми улыбками. Вся процессия отправилась в дом тети Генриетты. Во дворе уже стояли накрытые столы, около которых суетились женщины. На столы постоянно что-то доставляли, непрерывно отгоняя рои мух. Наконец все расселись. Дядя Биньямин, а попросту Веня, взял слово.

– Дорогие дети, вот и настал самый важный день в вашей жизни. День, когда вы объединились в одну семью. Живите на радость себе, на радость родителям! Рожайте детишек. И пусть из них вырастут настоящие бойцы Красной армии! И давайте выпьем за молодожёнов! Ура! Горько! Теперь за товарища Сталина! Ура! Горько! Теперь за нашу родную коммунистическую партию! Ура! Горько!

В общем, дядя Веня, подвыпив, превращался в неуёмного оратора. К счастью, после пятого тоста способность говорить у него резко снизилась, и дядя Веня наконец присел, вонзив зубы в солёный огурец и пытаясь нанизать на вилку студень. Тосты произносились со всех сторон, и молодым уже пожелали всего и столько, что для самой счастливой жизни было бы достаточно и десятой доли. Наконец музыканты взяли дело в свои руки, и люди, встав из-за стола, потихоньку начали танцевать. Всё было замечательно, свадьба была дружная. Пили водку, а потом перешли на самогон, предусмотрительно прихваченный Галочкиной роднёй. Но тут музыканты заиграли фрейлехс, и Фимина родня вышла в круг, а с ними и Фимина бабушка Фейга, грузно переваливаясь с ноги на ногу, всё же не утерпела и вспомнила свою молодость. И тут как гром средь ясного неба прозвучало:

– Жиды в пляс пошли!

На сказавшего сразу зашикали и убрали его со двора, иначе конфликт грозил подняться на новый уровень, но настроение было подпорчено. Свадьба как-то сникла. И только молодые ничего не замечали, не сводя друг с друга влюблённых глаз. Наконец съели горячее, подали чай, и гости стали петь песни. Украинская родня всё больше весёлые и зажигательные, а еврейская грустно-весёлые, с переливами, как и вся еврейская жизнь.

Во время маленького перерыва, когда музыкантов попросили к столу и пододвинули к ним бутылку водки, а как известно, непьющих музыкантов не бывает, произошёл казус, который долго со смехом вспоминали гости. Музыкантов было трое. Степенный Анатолий Иванович, играющий на барабанах, и два Аркадия, Морсон и Шпиц. Морсон играл на трубе, а Шпиц на баяне. Слово за слово, приняли на грудь за здоровье молодых, за товарища Сталина, за Красную армию. И тут Аркаша, который Морсон, изрядно захмелев, говорит Анатолию Иванычу:

– Слышь, Толя, если съешь весь салат оливье, что остался в бадейке, то подарю тебе свои часы, которые ты меня давно продать уговариваешь. А если не осилишь, то заберу твои ручные. Идёт?

Часы и впрямь были интересные, дореволюционные, серебряные, карманные, на массивной цепочке с хорошей застёжкой. От солидного дореволюционного производителя Габю. Такие уже больше и не найдёшь нигде. В общем, для барабанщика Анатолия Ивановича – ценная вещь, поскольку часы, что на руке носят, перед началом работы Анатолий Иванович всегда снимал с руки, чтобы не попортить, а карманные и снимать не надо, лежат себе в жилетке или брюках и тикают спокойно. Уж что только Анатолий Иванович Аркаше за них не предлагал. Но лысоватый, очкастый, прихрамывающий Аркаша был ещё тем поцем. Характер имел отвратительный, даром что музыкант хороший. Постоянно при встрече подзуживал Анатолия Ивановича. Собственно, и был Анатолий Иванович старше Аркаши всего-то на пяток лет, но так уж повелось, что солидно выглядевшего Анатолия Ивановича все называли по имени отчеству. Но это только до того момента, пока Анатолий Иванович хорошенько не принимал на грудь. А в этом деле он был настоящим артистом, чем больше пил, тем задорней барабанил. Поэтому люди, которые приглашали его с командой играть на торжествах, на выпивке для музыкантов не экономили. Так было и на этот раз. Музыканты хорошенько приложились к бутылке и досыта наелись.

Услышав, о чём говорят музыканты, сидящие рядом гости замолкли в ожидании продолжения. Анатолий Иванович был, что называется, по горло сыт. Но услышав о часах, встрепенулся и бросил взгляд на бадейку. Салата в ней было килограмма три. Анатолий Иванович прищурился, глядя на содержимое и прикидывая свои возможности. Мысль, что придется пихать в себя жирный салат с майонезом после еды, да ещё и в таком количестве, его совсем не радовала. Но мелькнувшая перед ним редкая возможность стать обладателем часов затмила разум.

– Ладно! Съем! Только ты потом в кусты не ныряй, дал слово – держи.

– Да вот те крест святой, – издевательски произнёс Аркаша.

И Анатолий Иванович на глазах гостей и двух Аркадиев стал медленно поглощать салат. Он тщательно пережёвывал его, словно стараясь отодвинуть момент, когда нужно будет отправить внутрь переполненного желудка очередную порцию. Бадейка оказалась глубже, чем показалось вначале Анатолию Ивановичу, а стало быть, и количество салата, представшее перед ним, тоже увеличилось. Но отступать было поздно. На него смотрели гости, нельзя было перед ними опозорить. К тому же следовало поставить на место давно донимавшего его Аркашу Морсона. И Анатолий Иванович вовсю старался. Салат давно просился назад, и несколько раз он чуть не вернул его в бадейку, но каким-то чудом сдержался. Анатолий Иванович жутко вспотел, с его лысины капли пота стекали прямо в ложку с салатом. Но он ничего не замечал и упорно шёл к цели. И наконец под дружные аплодисменты гостей он отправил в рот последнюю ложку, после чего откинул её, взял салфетку, вытер лысину и повернулся к Аркаше:

– Часы давай, поц!

– А я пошутил! – прямо ему в лицо рассмеялся Аркадий.

– Как пошутил? Ты ж крестом святым поклялся!

– Каким крестом? Я ж не православный. Это всё равно, что ты на Коране поклянёшься, ха-ха-ха-ха-ха…

Анатолий Иванович побагровел. Он давно знал Аркашу, знал, что он тот ещё поц, но такого вероломства он не ожидал даже от него. Ведь он, считай, сидел уже на салате в то время, когда через верх заталкивал в себя очередную ложку. Аркаша продолжал булькать смехом. Решение пришло в долю секунды. Анатолий Иванович вытащил из кармана маленький бумажный пакетик, надорвал его, достал презерватив и разом надел его Аркаше на голову. Аркаша сначала даже не понял, что произошло. Наткнувшись на дужку очков, презерватив лопнул с одной стороны. Теперь взору публики предстало Аркашино лицо, на три четверти закрытое презервативом. Через лопину видно было один глаз, взирающий на окружающих через толстую линзу. Назревала большая драка. Но вмешался Самуил Шаевич.

– Аркаша, ты сам виноват. Только попробуй испортить нам свадьбу, я тебя в порошок сотру, ты меня хорошо знаешь. Оботрись и иди играть. И так перерыв затянули.

– Ты у меня ещё попляшешь, оливьед! Я те покажу кузькину мать!

Но Анатолий Иванович его не слушал, переполненный салатом организм отчаянно забастовал. Он вскочил и побежал в уборную, откуда моментально стали доноситься звуки, похожие на извержение вулкана. Через пять минут, когда музыканты привели себя в порядок, свадьба продолжилась. Обошлось без инцидентов. Ещё с час почаёвничали, попели песни и стали прощаться. Женщины задержались у тёти Генриетты, помочь убрать со столов, а мужчины отправились домой. Следовало подготовиться к завтрашнему дню, отгладить брюки и рубашки, почистить ботинки и вовремя лечь спать.

По дороге домой Лёвчик с Яшей шли позади отца и деда и слышали обрывки их разговора.

– Красивая девочка. Да только не ровня она нашему Фимке.

– Да, хохлы им житья не дадут.

– Да и наши не лучше.

– Брать надо своих!

– Да ладно, чего уж там, пусть живут.

Через час подтянулись и женщины с чувством выполненного долга. Поставили на стол половинку пирога, врученную на прощание тётей Генриеттой. И сразу стали заваривать чай. Так за разговорами и пересудами пролетел вечер.