Читать книгу Волшебная подушка - Раиса Суздалева - Страница 4

Дни становились все длиннее, а ночи такими коротенькими, что не успеешь сомкнуть глаз, как заалеет полоска неба, а там вскоре и первые лучи солнца возвестят о наступлении утра. И весь день купается в золотых лучах старая дача, лужайка перед ней, огромные ивы у реки. К этому времени озерки и лужицы пересохли на лугу, все затянулось высокой травой и покрылось самыми разнообразными цветами. Тут тебе и густоцветный подмаренник, нежные колокольчики, глазастые ромашки и розовые гвоздики – словно капли упали на этот июньский луг. А над всем этим великолепием – целые стаи бабочек. Вот простенькая белянка, вот роскошная бражница, а вот целое облачко нежно – голубых, как цветущий лен, голубянок. Ах, как хорошо и привольно им всем в эту пору в теплых солнечных лучах, под безоблачным небом! Цветов столько – не счесть, и в каждом капелька сладкого нектара, пей – не ленись. И порхают – кружатся в бесконечном танце, красуясь друг перед другом, беззаботные создания, похожие на летающие цветы.

Но даже среди них есть, оказывается, серенькие и неприметные несчастливицы. Никто не восторгается ими, не любуется их грациозным полетом. И посмеиваются над ними удачливые подружки, щеголяя своими радужными нарядами. Куда уж им маленьким да неприметным в своих сереньких платьицах. И пока их подружки беззаботно резвились на лугу, одна из этих бабочек раздумывала над превратностями жизни и над тем, что ждет ее дальше. А называлась эта бабочка – молью. И она успела многое разузнать о том, что ждет ее впереди. Она уже знала, что пройдет теплая пора, и наступит зима. Умрут цветы на лугу и все – все вокруг занесет снегом, реку скует лед и не будет сладкого нектара, и все, кто не позаботится заранее о себе, умрут от холода и голода. Все чаще моль задумывалась о неминуемых холодах.

Как-то она подлетела совсем близко к человеческому жилью. Она не знала, что это, и присела отдохнуть на растущий у забора лопух. Тут она познакомилась с домашней мухой, и та рассказала ей много интересного о доме и его жильцах – людях, и о зиме: "В эту пору нужно обязательно укрыться в доме, там всегда тепло и много всяких вкусностей, и даже в самую трудную пору всегда можно найти что-нибудь съедобное в человеческом жилье" – рассказывала муха.

"Пожалуй, все это нужно хорошенько обдумать", – размышляла Моль, возвращаясь на луг.

А там был настоящий переполох. Оказалось, недавно приходили к реке дети, они купались, собирали цветы и ловили ужасными марлевыми колпаками самых красивых бабочек. И тут же подружки Моли не упустили случай "уколоть" ее: "Ну а тебе-то бояться нечего, кому ты нужна, такая дурнушка" И действительно, когда дети снова пришли на луг, ее никто не заметил.

"Ну и прекрасно" – размышляла Моль, спокойно расположившись на лепестке ромашки: "Лучше быть серенькой, да живой, чем попасть в этот ужасный сачок". И стала обдумывать, как переселиться в человеческое жилье.

А лето катилось неумолимо к осени. И вот уже легкий морозец покрывал по утрам изморозью траву. Не было больше сладкого нектара, и многие бабочки погибли. Некоторые прятались в земле или сухих травах, надеясь на лучшее. Но Моль знала, что такое зима, и после первого же заморозка, пересидев его в опавшей листве, не поверив больше довольно ласковому дневному солнышку, отправилась в сторону дома. Залетев в форточку, она столкнулась с уже знакомой мухой. Усевшись на абажуре, они разговорились. Моль поведала о судьбе своих подружек на лугу и сказала, что решила обосноваться на зимовку в доме.

– Ну и правильно, оставайся, я обычно сижу здесь, особенно вечером, когда горит лампа; от нее тепло, как летом.

– Ну, нет, здесь что-то неуютно" – подумала моль. И, оглядев комнату, увидела огромный деревянный ящик.

– А это что? – спросила Моль бабочку.

– Это шкаф, – пояснила Муха, – в нем люди хранят свою одежду.

"Вот это то, что надо", – решила Моль, а Мухе объяснила, что она большая мерзлячка, и лучше ей устроиться среди теплых вещей в шкафу, уж там она наверняка не замерзнет. На этом они и расстались бы, если бы не увидела Моль, висящую рядом со шкафом большую плоскую коробку род стеклом.

– А это люди называют коллекцией бабочек, – ответила Муха, – хочешь, давай полетим, посмотрим.

И они опустились на стекло. Когда Моль рассмотрела, что было там внизу, ей стало не по себе. Внутри, насаженные на острые булавки, сидели, расправив крылья, ее засушенные красавицы подружки. Моль вздохнула – и отправилась обживать шкаф.

"Ничего, я привыкну и научусь обходиться без нектара, невелика беда: лучше есть, что попало, хоть жесткую шерсть, чем красоваться на булавке под стеклом или мерзнуть на холодном лугу. Ну, пусть серенькая, пусть дурнушка, зато мне здесь сытно и тепло", – размышляла она, доедая старый носок. "Дурнушка, да не глупышка", – потихоньку распевала она, вспоминая своих подружек на лугу, когда за окнами все замело, и холодный ветер бился в обледеневшие окна.

Моли часто снилось, что она то огромная красивая бабочка, порхающая с цветка на цветок на летнем лугу, а то маленькая серенькая Моль, забившаяся в старый шкаф. Она вздыхала и просыпалась, так и не решив, что же лучше.

* * *

После того, как приснилась мне история о благоразумной Моли, несколько дней провел я безвылазно под крышей, в одной из маленьких комнатушек моих временных владений. Зарядили дожди, да такие, что и носа не высунешь. И все это время ни разу ничего мне не приснилось. Я уже было, совсем приуныл и подумывал о возвращении в город. Но через неделю, хоть изредка, стало проглядывать солнце. И к середине июня установилась, наконец, великолепная летняя погода, и я отправился на рыбалку.

Солнце едва взошло над горизонтом, и засверкал, заискрился росистый луг. По нему вышел я к реке и расположился с удочкой у маленькой заводи. И поплавок замер на водной глади.

Я долго и терпеливо ждал клева, но напрасно, и, видимо, задремал. А когда открыл глаза, то рядом с неподвижным по-прежнему поплавком увидел крупный зеленый бутон, наполовину выглянувший из воды. Я так удивился, что даже спать расхотелось, и стал наблюдать, что будет дальше. И увидел, как медленно, лепесток за лепестком, бутон превратился в великолепную белую лилию. Я осторожно смотал удочку, чтобы не потревожить белоснежную красавицу, и перешел на другое место.

Вскоре начался клев и к полудню я вернулся домой почти с двумя десятками окуньков и плотвичек. И в эту же ночь приснился мне великолепный, сказочный сон, который я записал и назвал: