Читать книгу Волшебная подушка - Раиса Суздалева - Страница 9

Санкт-Петербург. Вокзал. Обычная суета и толчея. Заканчивалось лето. Горожане возвращались с дач и далекого юга с корзинами яблок и винограда. Я же с утра был не в духе. Дела задержали меня в городе на все лето и теперь, мне казалось, было поздно отправляться к морю. Я не сомневался, что отпуск будет неудачным и скучным. Представились пустые неуютные пляжи и длинные вечера. Небо хмурилось, и когда я вышел к поезду, стал накрапывать совсем по-осеннему дождь.

"Поистине, как говорят мои друзья, у меня талант все делать не вовремя", – ворчал я про себя, устраиваясь в полупустом вагоне. В купе я оказался один и мирно проспал до самого утра.

Поезд прибыл в Симферополь. Выйдя из вагона, я подумал, что может быть все не так плохо. Солнце припекло совсем по-летнему, так что мне пришлось основательно оглядеться и уложить в чемодан и пиджак и плащ. И уже немного повеселев, я оправился дальше. Автобус мчался мимо деревень с каменными домами под черепичными крышами, мимо садов, отягченных созревающими яблоками и совершенно зеленых лесов. Все чаще появлялись высокие холмы с каменистыми осыпями и виноградниками, вдали виднелись горы с каменными хребтами, напоминающими огромных древних рептилий. Еще один поворот, и мы въехали в южный городок и вскоре остановились на небольшом "пятачке", где мне нужно было выходить. Автобус отправился дальше, а я стал разыскивать нужную мне улицу. Здесь с недавних пор поселился мой старинный друг и родственник Андрей.

Дом его оказался крайним на узкой улочке у подножия холма. Его окружал запущенный сад. Виноград одичал и, оплетая крышу сарая и сливовые деревья, свисал до самой земли. В этом зеленом великолепии виднелся небольшой флигелек с двумя окнами, совсем рядом были стены старинной крепости и вершина холма с древними постройками, оставшимися от некогда могущественного города.

Вечер пролетел быстро с застольем и воспоминаниями и, засыпая под стрекот цикад, я уже не жалел о позднем отпуске. Почти все последующие дни я был предоставлен самому себе. Андрей ушел в рейс, он был штурманом на круизном судне, а его жена – моя сводная сестра – Алина, работала в военном санатории на другом конце города и возвращалась поздно. Так что я проводил время на пляже или бесцельно бродил по живописнейшим окрестностям города. К морю приходилось спускаться по узкой старой каменной лестнице с высокими, трещиноватыми ступенями. На площадке, у самого пляжа, был маленький базарчик, где продавалась вяленая рыба, виноград, арбузы, разные пирожки и соленые каперсы. Там же небольшой паренек в выленялой футболке и шлепанцах продавал сувениры: засушенных крабов, маленьких переливчатых зверюшек из керамики и свистульки из белой глины. Они были удивительно забавные и звонкие. И туристы, направляясь в крепость, толпились возле паренька, высвистывая на все лады. Возвращаясь под вечер мимо торговой площадки, я замечал, что белых свистулек у паренька почти не было, но неизменно оставалась одна большая яркая свистулька, похожая на рыжую чайку.

Надо сказать, паренек и его веселые сувениры сразу же заинтересовали меня, но я все не решался заговорить с незнакомым, вечно занятым покупателями, мальчишкой. Но, как-то проходя мимо, я увидел его одного, он насвистывал на большой рыжей свистульке, и звук ее был низким и печальным. Я не удержался и заговорил с ним. И не пожалел.

К моему удивлению паренек был очень начитанный и поразил даже меня, связанного по работе с литературой. В свои двенадцать лет он читал Набокова и Хэмингуэйя, бывал за границей и сам лепил свои удивительные сувениры их белой глины, которую нашел в одном из урочищ Нового Света. Сам обжигал и расписывал их, надо сказать, удивительно мастерски. Я думал, что он вынужден подрабатывать и помогать родителям. Но позднее я узнал, что у его отца был в городе крупный ресторан и кафе. А он копил на книги, чтобы не выслушивать от отца лишние вопросы и упреки в сумасбродстве.

Мы проговорили с ним до темна. И с этого дня я частенько просиживал с Иваном, так звали моего нового знакомого, не один час в тени огромного абрикоса на лестнице.

Как-то я заметил, что рыжая свистулька опять осталась одна, и спросил, почему так, у паренька.

Он улыбнулся – это моя любимая работа, и я говорю, что она не продается. Мне жаль расстаться с ней. У нее получился удивительный голос, напоминающий звуки флейты.

Заметив мое сомнение, он пояснил:

– Я учусь в музыкальной школе и немного уже играю на флейте пикколо и кларнете. Вот послушайте….

Он взял рыжую свистульку и сыграл, казалось, очень незатейливую, но поразительно проникновенную мелодию. У меня даже защемило сердце.

– Что за очаровательная музыка? – спросил я его.

– Это старинная чешская песня "Аннушка", – ответил он.

Помолчав, добавил:

– А эту свистульку я зову – "чайка Еугения".

– Еугения? – переспросил я, – какое странное имя, почему?

– Так зовут у нас рыбаки рыжую чайку. Разве не слышали вы легенду о девушке гречанке, спасшей когда-то город Сугдею?

– Нет, не приходилось, я по крепости ходил сам, без экскурсии, что-то не было настроения слушать длинный рассказ.

– Да, эту легенду редко рассказывают сейчас, да и никто не верит, что рыжая чайка есть на самом деле.

– А разве бывают такие чайки, я никогда не слышал, – тоже недоверчиво спросил я.

– Есть, и если хотите, я могу Вам ее показать?

– Пожалуй – согласился я, и мы отправились к морю.

По берегу мы долго шли в сторону крепости, и вот под самыми ее стенами, недалеко от берега стал виден небольшой скалистый островок. На одном из камней около него сидела крупная рыжая птица, действительно похожая на чайку. Мы долго сидели на берегу, наблюдая за ней. И вот какую легенду рассказал мне светловолосый паренек у старой крепости, в маленьком южном городке.

Давным-давно был на этих склонах большой могущественный город Сугдея. Правил им мудрый греческий консул, и процветали в городе ремесла и торговля. Зеленели по окрестным склонам виноградники и сады, и приплывали к пристани из далеких стран торговые суда с трюмами, полными товаров. Богател и хорошел город, и слава о его богатстве шла по земле. И завистливые, алчные взгляды все больше устремлялись в сторону Сугдеи. И многие мечтали покорить этот город, да никто не мог сломить мужество защитников и захватить его богатства. Мощные стены окружали крепость с трех сторон, а с моря отвесные скалы преграждали путь врагам. И ни с чем откатывались полчища захватчиков от стен Сугдеи.

В те времена на другом берегу моря за проливом было могущественное государство Турмира, "черного владыки", как называли его соседи. Смерть и разорения сеял он вокруг себя, грабил и разорял в жестких набегах соседние земли. И не было от него никому покоя, и не было сил, чтобы справиться с ним. Видно не зря шла вокруг молва, что не только в честном бою покорял он чужие земли, называли его "исчадием ада" и могущественным колдуном. Говорили, что превращал он непокорных в породистых лошадей, на которых воины его захватывали и разоряли все новые и новые страны.

И вот как-то ранним утром увидели жители Сугдеи у крепостных стен многочисленные полчища черных воинов Турмира. Словно из-под земли возникли они вокруг города и окружили его плотным кольцом с трех сторон.

Да, надо сказать, что у Прианона была единственная дочь – красавица Еугения, отрада и любимица отца. Где-то год назад от Турмира были посланцы в Сугдею, важные послы с богатыми дарами для Еугении и предложением к Прианону отдать замуж дочь за Турмира. Но правитель отверг с гневом сватовство "черного владыки" и не принял его даров. Он знал, что любила Еугения его советника и военоначальника Рема, которого воспитывал он, как своего сына, после смерти родителей во время шторма на торговом судне. Рема, тогда еще совсем маленького выбросило море у пристани, и его первым увидел Прианон с высокой стены своего замка. Посланные воины принесли малыша к Прианону, и с тех пор он считал его своим приемным сыном.

В тот день, когда подступили полчища врага к стенам города, назначена была свадьба юных влюбленных. Но видно не веселый пир ждал встревоженный город, а кровавая битва. И не в честном бою собирался сразиться с защитниками города Турмир. Еще накануне под видом званых гостей с дарами для молодых и горожанам проникли в крепость слуги "черного владыки". Да не добрыми оказались эти дары. Те из воинов, кто успел примерить посланные якобы соседним правителем праздничные накидки, умерли в страшных муках, лишь накинув на плечи. А вино и мясо были отравленными. И от них тоже погибли многие жители города. Так что в крепости остались в основном женщины и дети. А враг грозил сжечь город дотла. Паника и плачь царили в крепости.

В это время в город подошло подкрепление. С корабля, прибывшего из Греции вместе с гостями вернулось около сорока мужчин Сугдеи. Они поднялись в крепость по тайному подземному переходу, который вел от берега к замку консула. И, несмотря на явное превосходство врага, город готовился к бою.

Прибыли посланцы от Турмира. Он требовал в жены Еугению и богатую дань, обещал помиловать горожан.

В гневе отверг притязания Турмира консул. Но Еугения попросила отца задержать гонцов и послать к воротам за Ремом, который руководил подготовкой к защите города. Пока ждали Рема, Еугения о чем-то говорила с отцом наедине. Невесел вернулся в приемный зал консул, но спокойна и строга была его дочь. Когда пришел в замок Рем, он был поражен переменой в лице девушки. Она показалась старше и бледнее, чем обычно, ее нежное лицо словно окаменело.

– Моя дочь Еугения решила принять предложение Турмира и стать его женой, – глухим старческим голосом сообщил собравшимся консул.

Рем схватился, было, за меч, но воины по знаку Прианона разоружили юношу.

– Ты Рем, вместе с гостями должен будешь покинуть крепость через подземный ход, вас ждет на рейде корабль из Греции.

В бессильной злобе сжимая кулаки Рем, пытался пробиться к Еугении, но воины оттеснили его и повели к выходу.

– Ты предала меня, я проклинаю тебя, Еугения, – выкрикнул в дверях Рем.

Не дрогнула Еугения, лишь еще сильнее побледнело ее лицо.

– Ну, вот и все, – печально произнесла она, обращаясь к отцу. – Отправь гонцов с известием к Турмиру. Отец, нельзя терять время, я слышу уже шум битвы у ворот.

Еугения поднялась в девичью башню, оттуда из окна был хорошо виден весь город, крепостные ворота и лагерь врага. Она видела, как открылись железные двери, как встретил гонцов у своего шатра Турмир. Потом она поднялась на крепостную стену и увидела, как отплывал от берега, подняв паруса, греческий корабль, увозя ее счастье. На самом краешке обрыва замерла Еугения. Один шаг – и закончатся ее мучения, один взмах рукой – и Рем, которого она видела еще на палубе корабля, вернется к ней. Но не поднялась рука, не подала долгожданный знак любимому, и не ступила она с обрыва. Как безжизненная тень вернулась она в тронный зал, где ждал ее отец и прибывшие за ней посланцы от Турмира с украшенными золототкаными покрывалами носилками. Собравшиеся у замка горожане видели, как плакал, ставший совсем седым консул, прощаясь с Еугенией, как мертвенно бледна и безжизненна была девушка. Но вот она скрылась в носилках, и почти бегом пустились вниз по главной улице носильщики, окруженные черными воинами Турмира. Заскрипели поднимаемые решетки ворот, и ликующие воины врагов вышли из крепости, увозя Еугению и богатую дань.

Долго еще не оседала пыль, поднятая отходящими войсками Турмира. С тех пор померкла слава Сугдеи. Вскоре после разлуки с дочерью умер Прианон. Обедневший город переходил из рук в руки, но никогда уже больше не было прежней славы и величия, торговля замерла, зачахли ремесла, со временем жители переселились в долины и занялись земледелием. Город опустел, постепенно разрушались крепостные стены, и оставленные дома зарастали травой…

Вот почти вся история о чайке Еугении, – закончил свой рассказ Иван. – Сейчас сохранились лишь консульский замок и девичья башня у самого обрыва. Вот она, – показал мне парень. Я посмотрел вверх: мрачная зубчатая башня темнела над обрывом прямо над нами.

– Ну а при чем тут чайка, – удивился я.

– Ах, да, я еще не совсем закончил, – откликнулся Иван. – Так вот, говорят, что вскоре после отъезда Еугении дошли до Сугдеи с торговыми кораблями слухи о том, что не довез до своего черного замка Турмир молодую жену. Бросилась Еугения в море с корабля, на котором переправлялся "черный владыка" со своими приближенными через пролив. И в это же время заметили над крепостью странную рыжую чайку. С печальными криками кружила она над городом или, нахохлившись, сидела на самом краю пристани. Там и увидел ее Прианон. А на утро, гласит легенда, нашли его мертвым у окна в девичьей башне. А чайка так и живет с тех пор на этих камнях, это все, что осталось от древней пристани. Люди говорят, она все ждет своего возлюбленного из далекой Греции, и в крике ее будто слышно его имя – Рем.

– Как же он мог так легко поверить, что Еугения предала его, – удивился я.

– Как знать… Видимо сгоряча, да ревность. Может, он потом сам пожалел, что проклял ее, да было поздно – как-то совсем не по-детски рассудил Иван.

– А мне думалось, что рыжая чайка, глядя со старой пристани вдаль, размышляет, наверное, с горечью: "Как же ты мог, мой милый и добрый Рем, поверить в мою измену? Как ты мог?"

– Ее не любят рыбаки, – добавил мальчик. – Говорят, она пугает их, особенно ночью, с криком проносясь над палубой. И, будто это плохая примета для тех, кто уходит в море. Кто знает. Может и правда.

– Много таинственного у этой птицы. Я вот, например, никогда не видел, чтобы она ловила рыбу, как другие чайки, как она живет, никто не знает. Может, ночью охотится? Никогда у нее не было птенцов, да и говорят старики, что она живет здесь с незапамятных времен.

Тут чайка расправила крылья и медленно полетела в сторону крепости. Вскоре донесся до нас низкий скрипучий крик. Мне, признаться, стало не по себе. Тут еще поднялся ветер, надвигая дождь.

Расставшись с парнишкой, я поспешил домой. Там во флигельке я записал рассказ мальчика. А вскоре я уезжал из Судака. Ивана уже не было, мы с ним простились накануне, закончился сезон и он уехал с родителями в город. Последний раз побывал я на пляже, море уже было прохладным, осень приходила и сюда. А чайка Еугения по-прежнему сидела на каменном островке у крепости. Снизу с пляжа казалось, облака зацепились за зубцы стен, мрачно зияли глазницы консульского замка.

– Надолго запомнился мне этот поздний отпуск, – подумал я и отправился по старой лестнице вверх, где вскоре пустой автобус увез меня от моря, старой крепости в далекий город, суетный и холодный.