Читать книгу Небо и землю содержит любовь - Раиса Трофимовна Богомолова - Страница 3

Божественная Любовь – спасение наше

В книге «Записи» священник Александр Ельчанинов писал: «В Первом послании евангелиста Иоанна говорится о Божественной Любви, о той Любви, которая покрывает множество грехов, которая отменяет закон, заменяет исполнение всех заповедей. О той Любви, которая дает жизнь, потому что приводит в соприкосновение с Источником Жизни…

Мы думаем о себе, что мы причастны этой Любви: каждый из нас любит что-либо, коголибо. Если и есть люди, которые ничего не любят, уже здесь пребывающие „во мраке преисподнейшем“, то это редчайшее явление. Мы все любим близких, родных, друзей, людей нашего образа мыслей. Но та ли это Любовь, которую ожидает от нас Христос?

Из бесконечного количества явлений и лиц мы выбираем родственные нам, включая их в свое расширенное „я“, и любим их. Но стоит им отойти немного от того, за что мы их избрали, как мы изольем на них полную меру ненависти и презрения, в лучшем случае – равнодушия. Это человеческое, плотское, природное чувство, очень ценное в земном мире, но теряющее смысл в свете жизни вечной. Оно непрочно, легко переходит в свою противоположность, принимает поистине демонический, собственнический характер. Если бы в нас была действительно стихия Божественной Любви, то она изливалась бы на всякого – на доброго и злого, на приятного и отвратительного».

«Не говори: я благороден, а он низкого рода, – земное благородство без благородства веры и добродетели – пустое имя. Что в моем благородстве, когда я такой же грешник, как другие, или еще хуже? И любить-то ближнего надо не по-своему, а по-Божьему, т. е. не по своей воле, а по Божией.

Наша воля – любить бы только любящих нас, а врагов или неприятных нам почемулибо людей презирать, ненавидеть, гнать. Но Бог хочет, чтобы мы их-то тем более любили, как больных; чтобы и мы-то сами, как больные самолюбием, гордостью, презорством и злобою, врачевали себя любовью и смирением, прилагая этот всецелебный пластырь и на их сердечные раны. Исправляя духовные болезни других, отнюдь не надо быть высокомерным, не надо озлобляться или сердиться и выходить из себя, думать не о пользе ближнего, а о самом себе и служить своему самолюбию и вообще своим страстям» – так заповедал святой праведный Иоанн Кронштадтский.

Как полюбить врага своего?

«Заповедь евангельская не может быть неисполнимой, иначе бы Евангелие оказалось собранием прекрасных слов, не применимых к жизни. К таким словам относится и слово о любви к врагам.

Два обстоятельства закрывают нам путь к пониманию этой заповеди.

Первое – то, что мы не исполнили предыдущей заповеди: если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя (Мф. 16, 24), – это заповедь о нищете духовной. Не в том смысле, что мы должны быть глупы, „нищи духом и умом“, что мы должны жить в нищете материальной, а в том, что нужно отречься от своих ложных симпатий и антипатий, суждений, привычек, точек зрения и амбиций.

Второе – надо отказаться от той точки зрения, что в человечестве есть два враждебных стана, две породы людей: праведные и грешные, предназначенные блаженству и обреченные гибели. Мы все грешны, все повреждены первородным грехом, за всех нас пострадал Господь. И Ему дороги абсолютно все, и только у Него одного есть право судить нас окончательным Судом. Вот почему непосредственно за словами Христа о любви идет заповедь о неосуждении: не судите, да не судимы будете (Мф. 7, 1)», – пишет священник Александр Ельчанинов.

Что такое счастье и блаженство для верующего человека?

«Нет, есть для нас счастие и блаженство – счастие вечное, блаженство истинное и неизменное – Царствие Небесное, – восклицал святитель Иннокентий (Вениаминов), митрополит Московский и Коломенский, просветитель Сибири и Америки. – Все на свете пыль, прах, дым и тень; все, даже самое высокое просвещение, – все для человека пустое, все только раздражает сердце человека, но не насыщает его. Только Царствие Небесное может удовольствовать человека так, что он во веки веков не пожелает себе большего. Итак, все желания наши, все мысли, все прошения, все молитвы, все старания наши устремим к тому, чтобы получить Царствие Небесное.

Все наше благополучие и блаженство находится только в Боге. Ничто, кроме Бога, не может наполнить наше сердце или вполне удовлетворить наши желания. Всякая желаемая нами вещь только до тех пор нам нравится, пока мы еще ею не обладаем; когда же получим ее, то она скоро нам наскучивает».

Есть два дара, за которые человек должен горячо благодарить Бога. Один из них осязаем и видим – это наш мир, в котором мы живем земной жизнью; а другой дар невидимый – это Любовь Божия, она важнее всего. Все дары происходят из этого корня и источника, в них сияет Любовь Божия. Но так как эта Любовь невидима, то те, кто воспринимает мир только земными очами, не замечают ее.

Поскольку Бог сотворил весь мир и всех тварей земных для человека, можно понять, как велика Его Любовь к человеку. А люди за чистейшую Любовь Божию иногда отплачивают неблагодарностью и столь греховной жизнью, которой устыдились бы даже животные.

«Главнейшая обязанность человека – любить Бога, а после Него – своего ближнего, каждого человека, а более всего – своего врага, – говорил старец Паисий Святогорец. – Если мы возлюбим Бога так, как Он нам заповедал, то мы сохраним и все другие Его заповеди. Но мы не любим ни Бога, ни своих ближних. Кто же сегодня интересуется другим человеком? Все интересуются только самими собою, но не другими, а за это мы дадим ответ. Бог, Который есть Любовь, не простит нам этого равнодушия». Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви; ибо любящий другого исполнил закон. Ибо заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не пожелай чужого и все другие заключаются в сем слове: люби ближнего твоего, как самого себя (Рим. 13, 8–9).

Любовь Отца – ласка и строгость

Земная жизнь человека – бесценный дар Создателя. Но это не значит, что человек может делать с этим даром что захочет – сломать, втоптать в грязь или выбросить. Ведь после того как жизнь закончится, все мы предстанем перед Христом, Который спросит нас: на добрые ли дела мы употребили Его дар, во благо ли, соблюдали ли Его заповеди? Если жизнь наша была праведной, нас ждет драгоценная награда – вечное пребывание с Ним. А если мы грешили, попирали Его заветы – будем навсегда разлучены с Ним.

Но Христос не хочет этого, Он милостив даже к заблудшим и падшим: пока мы живы, Он постоянно напоминает нам о Себе, пробуждая нашу совесть. И бессмертная душа, как бы она ни была поражена грехом, тоскует по духовной жизни.

Бог не перестает любить человека никогда, даже если человек забывает или, хуже того, отвергает Его. Бог любит всякого человека и как мудрый Отец направляет Своих детей с лаской и строгостью.

Он держит нас в Своей руке

Игумен Никон (Воробьёв) в письмах напоминал духовным чадам, что «сама сущность христианства заключается в любви. В том, что всемогущий Творец вселенной так любит и жалеет человека, так заботится о нем и его спасении, что отдал Сына Своего Единородного на позор, крест, смерть. Не только о человечестве в целом, но и о каждом человеке в отдельности заботится Господь, ежеминутно держит его в Своей руке, защищает его от враг невидимых и видимых, вразумляет и через людей, и через книги, и через обстоятельства жизненные.

Если необходимо наказать человека – для вразумления и ограждения от большей беды, то Он наказывает с милостью, а потом, если человек может без вреда принять, награждает сугубо, как бы жалея, что наказал».

Протоиерей Валентин Свенцицкий говорил, что «у человека не хватает сил иногда утвердиться в вере, и он думает, что, живя, как безбожник, все время стремясь потопить тоску свою в суете мирской, он идет дорогой истинного земного счастья. Но вот это внутреннее, бессмертное, вечное начало в нем говорит ему: „Не то!“

Человека влекут мечты честолюбия, славы, самолюбия, гордости, и ему кажется, что он получил что-то, насыщающее ненасытную жажду страстей, но душа его снова говорит: „Не то!“

Когда человек, отдаваясь плотским страстям, этим ненасытным страстям плоти нашей, думает иногда: вот, я нашел истинное счастье! Бессмертный дух его говорит ему: „Не то!“

И все эти „не то“ страшной тоской проходят в душе каждого человека, через всю его жизнь, наполненную жадным и тщетным старанием к удовлетворению страстей».

Архиепископ Нафанаил (Львов), рассуждая о сходстве и различии Любви Божественной и любви человеческой, писал:

«Всякая истинная любовь между людьми – это стремление знать друг друга, понимать друг друга, жить жизнью любимого, то есть духовно соединяться в одно бытие. Совершенная любовь превращает любящих людей в единое существо, сохраняя целостность личности каждого человека. Но достичь такой любви мы не можем. Мешает наша телесность, эгоистичность, наше стремление к самоутверждению.

В Боге же нет места ни телесности, ни эгоистичности. Любовь Божия – любовь совершенная. Наша человеческая любовь является слабым отблеском Божией Любви…»

Предназначение человека состоит в том, чтобы стремиться к вечности, уподобляться Богу. Весь смысл, вся ценность, вся радость человеческой жизни – в исполнении этого предназначения. Когда человек любит, он уподобляется Богу, Который и есть Любовь.

Любовь Божия простирается на все сущее в целом, объемлет каждое сотворенное существо. И главная составляющая этой Любви – сострадание, понимание, снисхождение к недостаткам других, терпение их немощей и слабостей. Господь любит каждого человека. Он повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных (Мф. 5, 45). Господь – это бесконечное милосердие и сострадание, Он скорбит о том, что мы сами причиняем вред своим душам – грешим, заблуждаемся, впадаем в малодушие, ереси, пороки. И часто так бывает, что добротой и терпением уже невозможно исправить человека: его, как глупого вредничающего ребенка, нужно строго наказать. Так ведь случается: родители и уговаривают капризное чадо, и просят, и задаривают подарками, а дитя все равно брыкается, ломает игрушки и дерзит взрослым. А стоит такого неслуха чуть наказать – он как шелковый становится, осознает, как можно поступать и как нельзя. Господь, как любящий Отец, наказывает упорствующих в своих грехах людей, попускает болезни и разные бедствия, чтобы пробудить в них совесть, омыть их душу в страданиях.

Священномученик Григорий (Лебедев), епископ Шлиссельбургский, разделяет любовь к людям на настоящую и мнимую: «Человек, запутавшись в жизни, внес свои извращения во все ее явления. Любовь стала служить утверждением самости и была тоже извращена… От поколения к поколению стало истребляться и понятие подлинной любви, и самое дело любви».

«На трапезе любви бываем у Самой воплощенной Любви, а любви не имеем друг ко другу. Странное дело! И заботы о сем нет. А сама любовь, без нашего усердия и старания и деятельности, не придет», – сокрушался святой праведный Иоанн Кронштадтский.

Любовь и обладание – не одно и то же

При отсутствии подлинной любви стали взамен ее появляться суррогаты. Самый чудовищный суррогат – это общепринятое человеческое понимание любви. Как писал священномученик Григорий (Лебедев), епископ Шлиссельбургский, любовью стали называть влечение людей друг к другу, которым они были наделены для чадорождения. Но ведь и животным присуще то же стремление. Чтобы так уж не бросалась в глаза эта оголенность, чтобы польстить человеческой ограниченности, стали говорить, что любовь эта духовна, возвышенна. Стали драпировать влечение всякими прикрасами, чтобы завуалировать его подлинную суть, называть его сродством душ, тяготением к идеалу и так далее. Но все эти прикрасы лишь до времени забавляют человека. Когда же влечение удовлетворено, мнимая любовь разлетается в прах, а вместе с ней исчезают и обманные драпировки.

Что в этом влечении общего с христианской любовью? Любовь к Богу и тяготение тел так же разнятся, как небо и земля, как дух и плоть.

На втором месте по распространенности можно назвать суррогат любви, основанный на гуманности, то есть на человеческом отношении к подобным себе, а также ко всему миру живых существ. Гуманность даже противопоставляют иногда служению Богу, считая, что служение человеку и есть действительная любовь. Но гуманность – это карточный домик любви. Такая любовь всегда самоутверждение, прежде всего любовь к себе. Человек старается показать всему миру: вот какой я хороший!

Когда гуманная любовь сияла бы очис тительным огнем – как в самом гуманисте, так и в облагодетельствованном им? Любовь гуманности – это холодный свет, огонь, который никого не зажигает. Она бессильна создать тепло и жизнь.

Третий суррогат любви – отношения семейности, родства, дружбы, приятельства, знакомства, зависимости, подчиненности. У людей, не погрязших во зле, эти отношения чаще бывают добрыми, и люди называют их любовью, хотя подобное название ошибочно. Часто в этих добрых отношениях нет христианской любви. В основе семейных и родственных отношений лежат единство крови, привычка и требования быта.

Во всем разнообразии жизненных взаимоотношений, обозначаемых любовью, людьми руководят обычное воспитание, особенности характера и среды и, наконец, просто стереотипы. Рассмотрите жизнь и убедитесь, что это – сама истина. Взаимные отношения супругов, детей и родителей, которые вчера еще считались любовью, сегодня могут под влиянием обстоятельств перейти в отношения жесткой неприязни и полного разрыва. Не ясно ли, что здесь была та «любовь», которая не имеет ничего общего с подлинной христианской любовью?!

Для жизни греховного человека естественна любовь самоутверждения, а не любовь самоотрицания. Однако заповедь любвисамоотречения дается нам как обязательная, как одна из двух главнейших, на которых стоит весь закон. Указывая на эту заповедь как обязательную, Господь указывает и путь ее исполнения – путь самоотречения: Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя (Мк. 8, 34).

Но это вовсе не значит, что мы не должны любить своих близких. Любить каждого человека, образ Божий в нем – одна из главных мыслей христианства. Почитай отца и мать своих (см.: Исх. 20, 12) – одна из заповедей Божиих.

Любовь к человечеству

Некоторые утверждают, что им трудно любить отдельного человека, но они любят все человечество. Ф. М. Достоевский ярко раскрыл антихристианскую сущность этого духовного заблуждения в романе «Братья Карамазовы»: «…я, говорит, люблю человечество, но дивлюсь на себя самого: чем больше я люблю человечество вообще, тем меньше я люблю людей в частности, то есть порознь, как отдельных лиц. В мечтах я нередко, говорит, доходил до страстных помыслов о служении человечеству и, может быть, действительно пошел бы на крест за людей, если б это вдруг как-нибудь потребовалось, а между тем я двух дней не в состоянии прожить ни с кем в одной комнате, о чем знаю из опыта. Чуть он близко от меня, и вот уж его личность давит мое самолюбие и стесняет мою свободу. В одни сутки я могу даже лучшего человека возненавидеть: одного – за то, что он долго ест за обедом, другого – за то, что у него насморк и он беспрерывно сморкается. Я, говорит, становлюсь врагом людей, чуть-чуть лишь те ко мне прикоснутся». Кому нужна такая любовь, кого она согреет, какую душу спасет? Никого не согреет, никого не спасет, никому такая «любовь» не нужна.

Так как стихия любви есть Бог, то присоединение к этой стихии возможно только через приближение к Богу, через богоуподобление. А приближение к Богу возможно лишь через отказ от греха. Возрождение в Боге – возрождение в Любви Христовой. Любящий Христа начинает излучать любовь. Когда душа вся погрузится в стихию любви, она сможет дышать только этой стихией.

И это будет дыхание благодати!

Мы должны понять, что все наши потуги осуществить любовь вне Бога – это бледные отблески отдаленнейших бликов настоящей Любви.

Когда человек уходит от Бога как Источника Истины и Самой Истины, его жизнь превращается в кошмар, заходит в тупик, разваливается, разрушается, и за что бы такой человек ни брался – все у него идет прахом.

Как говорит протоиерей Димитрий Смирнов, «каждый из нас стремится к счастью. Мы считаем, что счастье – когда нам хорошо. Но это „хорошо“ зависит от многих причин.

Если я собрался на пляж и дождик пошел – это нехорошо. А если я посеял редиску и идет дождь – это хорошо. Человек мерилом всего ставит собственную персону, и в этом его большое заблуждение. Весь мир он расценивает через себя и пытается без Бога выстроить жизнь таким образом, чтобы быть счастливым».

Но эта попытка совершенно безумна и неисполнима, потому что есть масса вещей, которые никак от нас не зависят. Можно делать карьеру, заниматься спортом или искусством, можно еще каким-то образом доставлять себе наслаждение, но любая попытка построить собственное счастье без Бога в душе обязательно встретится с очень большими сложностями, потому что это – попытка построить мертвое на мертвом.

«Поэтому, – продолжает отец Димитрий, – Господь учит совершенно другому: не искать себе никакого „хорошо“, а искать Истину, независимо от того, хорошо вам будет от этого или нет, приятно или неприятно. Надо перестроить себя так, чтобы все те звуки и цвета, которые есть в Истине, были бы в вас самих – тогда между вами и Истиной будет полная гармония, полное согласие. И если вы себя так переделаете, то будете блаженны, у вас не будет скорби. То счастье, к которому стремится все человечество, достижимо только таким образом.

Тогда на вас не будут влиять ни отношения к вам других, ни погодные условия, ни голод, ни болезнь, потому что вы не будете от этого зависеть. Вы будете зависеть только от Истины, а Истина есть Христос».

Блаженство и «бедное наслаждение»

А что такое, по нашим представлениям, блаженство? Мы привыкли употреблять это слово в бытовом, обыденном смысле, не осознавая его высокого смысла. Пляж, солнце, море – блаженство! Зима, морозный воздух, сверкающий снег, лыжи – блаженство! Читаешь книгу и, если это стоящий писатель, – блаженствуешь. Смотришь какойнибудь классный кинофильм – тоже блаженствуешь…

Человек состоит из тела, души и духа. Если в нем превалирует телесное, он стремится всячески удовлетворить свое тело: вкусно поесть, попить, сладко поспать, загорать, купаться, заниматься физкультурой в свое удовольствие, то есть жить жизнью тела и радоваться этому «бедному наслаждению», как метко определил суть этой земной радости известный русский писатель Андрей Платонов в повести «Река Потудань». А есть люди, которые живут для своей души: читают хорошие книги, слушают музыку, общаются с образованными и достойными друзьями – и тоже радуются. Третья же категория – это люди духовные, которые смысл жизни видят только в одном: в общении с Богом, по заповеди: Ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам (Мф. 6, 33).

Жизнь духовная есть общение с Истиной: когда человек не живет отдельной, частной, личной жизнью, его бытие полностью согласно с волей Божией: он существует ради Бога, дышит ради Бога, всего себя отдает Богу.

Когда в какой-то миг жизни (а иногда этот «миг» растягивается на целые дни и месяцы) мы перестаем жить с Богом, то вроде бы ничего внешне не меняется. Все идет своим чередом, ничего особенного не происходит, но на самом деле это уже не жизнь, а, скорее, прозябание, чисто биологическое существование нашей плоти и нашей души. Мы уподобляемся животным, ведь они тоже ласку и добро понимают: собаку погладишь – ей приятно, стукнешь – ей больно и обидно. И большинство из нас, как ни печально это признавать, живет именно такой жизнью.

Болезнь – средство вразумления

Мы все время стараемся здесь, на земле, устроиться так, чтобы у нас ничего не болело, чтобы нам ничто не мешало и мы жили бы спокойно и комфортно. И если бы не милость Божия, если бы не постоянная забота о нас Отца Небесного, скорбями и болезнями пробуждающего в нас совесть, мысли о бренности всего земного и о своей грешной сути, мы просто погибли бы для жизни вечной.

Кому хочется болеть, страдать или мучиться?! Мы начинаем роптать: да что ж такое? Чем я виноват? Я же такой хороший, никого не убил, ничего не украл… за что наказываешь, Господи?!

Но если в вашей жизни случились беды и испытания, загляните прежде всего в свою душу, посмотрите честно, ни в чем себя не оправдывая, на свою жизнь. Мы – грешники, а Господь нас хочет отучить от нашего греха.

Нам возможно спастись, лишь терпя то, что нам посылает Господь, и исполняя заповеди Его.

Осознав свои грехи, мы начинаем молиться с особым чувством, с особой искренностью и силой умолять Бога, чтобы Он очистил нас от греха, каждый раз делая шаг навстречу Ему. И когда победим грехи свои, мы получаем величайшую радость в сердце, она-то и называется – блаженство!

Ни один человек не может победить никакой грех сам, грех побеждается только благодатью Божией. «А соединение сердца человека с благодатью Божией – и есть блаженство», – заключает свои рассуждения о блаженстве протоиерей Димитрий Смирнов.

Испытавший еще на земле небесное блаженство афонский старец Паисий Святогорец рассказывал, что «питаемые Любовью Божией часто равнодушны к вещественной пище или если едят, то не чувствуют ничего, ибо и тогда они ощущают только Бога и питаются от сладкого благословения Его Любви. Когда сердце зажигается от Любви Божией и само становится пламенем, тогда оно может попалить суету, прикасающуюся к нему, и, когда такой человек проходит в своей жизни через огненные испытания, он созидает внутренний мир».

И еще: «Когда ветхий человек становится человеком – сыном Царским, он питается Божественным наслаждением, небесной сладостью и уже в этой жизни отчасти ощущает райскую радость. От меньшей радости человек каждый день переходит к большей и большей. Он задается вопросом: „Неужели в раю есть что-то еще выше того, что я переживаю сейчас?!“ Он переживает такое состояние, что не может заниматься никаким делом. От этой Божественной теплоты и сладости его ноги гнутся в коленях, словно свечи. Его сердце захлебывается, трепещет от радости, хочет прорвать тонкую перегородку грудной клетки и улететь – потому что земля и все земное кажутся сердцу ничего не стоящими пустяками».

Господь радуется каждому

Игумен Никон (Воробьёв) писал: «Господь радуется каждому, кто тянется к Нему, неизмеримо больше, чем мать радуется любви своего ребенка к ней. Вот почему не бо йтесь будущего. С нами Бог! (Ис. 8, 10) сегодня, и завтра, и во веки веков! Бойтесь только оскорбить Его каким-либо грехом. Другого же не бойтесь ничего. Жизнь во Христе даст вам такую полноту, такое разумение всего, радость духовную, твердость, что жизнь мирских людей кажется (как она и есть на самом деле) ничтожной, неинтересной, бедной, жалкой, суетной, преисполненной мелких дрязг, неприятностей, а часто – и великих скорбей. Вы счастливы. Берегите это счастье».

Афонский старец Иосиф Исихаст свидетельствует, что «когда благодать действует в душе молящегося, тогда преизливается Любовь Божия так, что и не может человек удержать того, что чувствует, и обращает Любовь эту к миру и к людям, которых молящийся любит настолько, что сам желает взять на себя всю человеческую боль и несчастье, чтобы освободить от них других. Он сострадает каждой скорби и притеснению, и даже бессловесным животным, так что плачет, когда думает об их страданиях. Это свойства любви, но они приходят от молитвы. Поэтому преуспевающие в молитве не перестают молиться за мир. Им принадлежит и продление жизни мира, как бы это ни казалось странным и дерзким. И знайте, что когда они исчезнут, тогда придет конец мира сего».

Протоиерей Михаил Труханов в книге «Как спастись в современном мире» напоминает нам слова о любви святителя Григория Нисского: «Бог заложил в нас дар Свой – частицу Любви Своей Божественной – чтобы мы горели любовью к Нему – Прообразу нашему, стремясь к уподоблению Ему поведением нашим. Заповедь о любви к Богу заложена в существе нашей бессмертной души – в самом родстве нашего духа, вошедшего в нас от дыхания Вседержителя. Нашей душе прирождено любить всякое благо, всякое совершенство».

«Только допуская наличие в человеке частицы Божественной Любви, – продолжает отец Михаил, – можно объяснить его тяготение к духовной любви. Такое тяготение испытывает каждый. Каждый отвращается от злого и безобразного и вожделеет любимого и прекрасного. Каждому хочется полнее ощущать все то прекрасное и радостное, что дается любовью. Поэтому каждый человек хочет познавать любовь, переживать любовь, пребывать в Божественной Любви. И это всегдашнее желание тем самым умножает и познание им этой любви.

И наоборот, „ведение делается любовью, потому что познаваемое прекрасно по существу“. По словам святого апостола Иоанна Богослова, всякий любящий рожден от Бога и знает Бога (1 Ин. 4, 7). Любящий возрождается или рождается во второй раз – в новую жизнь; он делается чадом Божиим, приобретает новое бытие и новую природу – Божественную, поскольку пребывает в любви… В любви – и только в любви – мыслимо действительное познание Истины. И наоборот, ведение Истины обнаруживает себя любовью: кто познал Истину, тот не может не любить».

Притча о Любви без слов

Некий старец взял на себя подвиг молчания. Никто не слышал от него ни слова. Но хотя уста его молчали, сердце непрестанно славило Бога и воспевало Ему хвалу.

Неподалеку от места, где жил старец, было селение, и жители его снабжали подвижника необходимой пищей. Он же платил им своей любовью и молитвами о них. А есть ли что в жизни драгоценнее молитвы праведника?!

Однако по искушению от злого духа между жителями селения возникла вражда. Как всякое зло, началась она с какой-то малой искры – если такую искру сразу не потушить взаимным смирением и прощением, разгорается пожар, грозящий гибелью. Так и случилось в том селении.

Тогда мудрецы, стоявшие во главе этого селения, пришли к старцу с просьбой примирить граждан и воздействовать на них словом увещания. Но старец указывал на свои уста, поясняя знаками, что связан обетом молчания до самой смерти. На повторные просьбы он лишь снова со слезами указывал на свои уста и кланялся.

Пришедшие рассердились и заявили:

– Если ты не скажешь нам слово любви, то грехи наши падут на тебя! Теперь ты еще можешь нас спасти; тебя уважают и послушают. А если не радеешь о нас – что ж, оплакивай нашу погибель. И да вразумит тебя Начальник Мира и Любви Христос, ради которого ты взял на себя подвиг. Мы же будем ждать в нашей церкви в это воскресенье, придешь ты или нет.

Сказав это, они ушли опечаленные.

Однако старец остался в еще большей печали и усугубил свой подвиг поста и бдения.

Пришел назначенный день. Все селение с утра собралось в церкви. Старец не приходил. Минул полдень, прошел и день, наступил вечерний час. Храм все так же был полон людьми. И вот пронеслась весть:

– Старец идет. Отец наш не оставил нас! Старец вошел в храм, и все ждали его слова. Ничего не говоря, он взял свечу и подошел к большому распятию, которое находилось в храме.

Час был вечерний, в храме было темно. И вот он медленно поднес свечу к лику распятого Христа, к Его челу со стекающими по нему каплями крови и увенчанному терновым венцом, к глазам, исполненным слез. Затем он медленно поднес свечу к деснице и к шуйце Христовым, пригвожденным ко кресту, и осветил раны, из которых струилась Его пречистая Кровь. Встав на колени, он осветил свечою раны на ногах Спасителя, из которых струилась Кровь Нового Завета. Наконец, поднес он свечу к прободенным копьем ребрам Христовым, из которых истекала Кровь и вода жизни вечной…

Затем, поставив свечу на место, старец по – к ло нился народу и тихо вышел.

А весь храм наполнился рыданиями.

Да, это было великое, молчаливое, тайное Слово о Любви – Любви беспредельной, всепрощающей!

Все увидели, что в свете Любви Божией к человеку не должно и не может быть нелюбви человека к человеку, и никто не смеет вносить горечь личной злобы в этот океан беспредельной Любви.

И все примирились, все простили друг друга ради Христа, простившего всех, и ненависть, как черная птица, улетела из этого селения навсегда…

«Тот взгляд исцелил мою душу…»

Никогда мне не забыть простой и искренний рассказ неизвестной девушки о том, как она впервые ощутила на себе благодать Божию.

«В нашей семье было мало радости. Я росла одинокой, родители с утра до ночи были заняты на работе. Мама с папой часто ссорились, дружить у меня ни с кем не получалось. В душе постоянно жили одиночество и печаль.

Помню тот день: особенно холодно, тоскливо было на душе, жить не хотелось. Я пошла по городу, куда глаза глядят, и увидела на улице объявление, что в музее открыта выставка старинных икон.

И вот я оказалась перед иконой Андрея Рублева „Спас Нерукотворный“. Только я взглянула на этот лик, произошло удивительное: все вокруг исчезло. Казалось, само время перестало существовать. Прямо в душу мою устремился Его взор. Этот взор был такой силы, что меня не стало перед Ним, и вся моя жизнь была в том, чтобы раскрыться Ему. Он знал обо мне все. И в Нем была такая любовь, такая нежность, такая теплота и такая радость, каких я никогда не знала.

Навсегда осталось в сердце чувство, что никогда никакая человеческая любовь не может даже в малой мере сравниться с той любовью, которая была тогда обращена на меня. Тот взгляд исцелил мою душу, как бы собрал ее во едино. Мне было теперь для чего жить, я оказалась нужной и дорогой для Него».

Этот рассказ об опыте переживания истинной любви был опубликован в газете «Семья».

Невидимая красота

Особенно открыты для Света Христова дети. У них душа чиста, и потому им дано порой видеть и понимать гораздо больше, чем многим взрослым.

У писателя Сергея Григорьева на кухне, высоко в углу на полочке-угольнике, стояла икона. Как ни всматривайся – что за икона, чей образ – разобрать было невозможно, настолько она была темна. Если взглянуть на нее издали – просто черная доска.

Однажды в гости к Григорьевым приехал племянник – ярый коммунист, директор писче бумажного комбината, с женой и сыном лет четырех. Гости пили на кухне чай и разговаривали. Малыш одиноко бродил у них за спинами. Но вот он остановился около стола, оперся на него, положив на край свои кулачки, устремил взгляд вверх – и увидел икону.

Лицо его вдруг преобразилось, глаза расширились и засверкали, и среди разговора взрослых раздался звонкий детский голос:

– Как красиво!

Все невольно взглянули на него, а потом туда, куда он смотрел.

– Как красиво! – восклицал ребенок в восторге и изумлении. – Мама, папа, почему у нас этого нет?

Мать встала и увела мальчика.

А икона все так же темнела в углу своим таинственным четырехугольником. И все так же нельзя было, кажется, рассмотреть даже намека на изображение…