Читать книгу Байки-побайки. Серия рассказов из армейской жизни - Равиль Садыков - Страница 9

Многие из вас наверняка слышали такое слово – таран54. Может, даже смотрели фильмы и читали, как в годы Великой Отечественной войны наши с вами отцы и деды шли на таран врага, чтобы не дать этому врагу завоевать нашу с вами любимую родину – Советский Союз. Так вот был такой случай и в моей жизни, и произошёл он не в годы войны, а в самое обыкновенное мирное время.

Я тогда только ещё начал свою службу на должности командира взвода. В тот год десантные войска впервые за всю их историю решил проинспектировать сам министр обороны нашей страны. А был в то время министром обороны Маршал Советского Союза Дмитрий Фёдорович Устинов55. Человек он был сугубо гражданский, но форма на нём сидела замечательно, и фигура у него была подходящая – высокий, стройный, не в пример нынешним генералам, у которых животы выпирают из-под мундира. К тому же хоть Дмитрий Фёдорович и не имел военного образования, он всю жизнь был связан с вооружёнными силами, участвовал в борьбе с басмачами на Туркестанском фронте, вступил добровольцем в отряд специального назначения, который боролся с врагами советской власти и нашей страны. Он хорошо знал и понимал нужды армии.

Так вот, Дмитрий Фёдорович решил проинспектировать воздушно-десантные войска, познакомиться с ними поближе, а заодно и показать знаменитые войска «дяди Васи», как их именовали в народе, иностранным гостям, и сделать он это намеревался на базе нашей 7-й ВДД. Сами понимаете, какое напряжение царило в нашей дивизии, пока шла вся эта подготовка к приезду министра обороны и иностранных гостей. Нужно было всё как следует подготовить, облагородить территорию учебного центра, покрасить и вычистить казармы, учебные классы, боксы, где находилась военная техника, облагородить клумбы и высадить цветы. Одним словом, дел было невпроворот.

Был рядовой день, и меня через посыльного вызвал к себе командир. Он сказал, что командир ждёт меня на «многоцелевом плацу», который вытянулся в длину более чем на два километра, а в ширину был не менее пятидесяти метров. На этом плацу можно было выстроить всю колёсную и гусеничную технику нашей дивизии в случае, если начнется война, – сосредоточить в одном месте для дальнейшей переброски. Ещё этот плац мог использоваться как взлетная площадка для малогабаритных самолётов и военных вертолётов.

Подойдя к плацу, я увидел своего командира – подполковника Д., он и ещё несколько офицеров в чине не ниже майора обсуждали какую-то, на первый взгляд, очень серьёзную проблему. Я подошёл к ним и стал терпеливо ждать, когда командир освободится.

Время от времени до меня долетали отрывки отдельных фраз.

– Я думаю, будем красить, – твердо заявил один из офицеров в чине полковника.

– Нужно будет много краски, – сказал другой, тоже полковник.

– И полосы нужно покрасить, – добавил мой командир подполковник Д.

Мне трудно было понять, о чём именно идет речь, я подошёл, когда дискуссия уже была в полном разгаре. Оглядевшись по сторонам, я не обнаружил ничего такого, что, по моему мнению, нуждалось в покраске: ни забора тебе, ни стен и даже травы. В некоторых частях Советской армии такое время от времени практиковалась, когда особо рьяные командиры и начальники красили траву на клумбах и листья на деревьях, но вокруг плаца росли вечнозеленые сосны, а травы не было вообще, к тому же ее регулярно убирали, чтобы она своим присутствием не могла испортить строгий армейский антураж56. Вдоль всего плаца тянулись бетонные бордюры, но и они были окрашены в свежую белую краску, и сделано это было не далее как месяц назад. Мой взгляд машинально переключился на разметку, нанесённую на плацу, прямые и круговые линии, выведенные на асфальте, но они были почти новые, разве что немного их нужно было кое-где подкрасить. И в эту самую минуту до меня вдруг дошло: все эти большие начальники собрались здесь, с важным видом рассуждают о том, что следует покрасить именно асфальт – сотни метров автомобильного плаца покрыть черной краской! Начальникам казалось, что асфальт недостаточно чёрный. А уж коль красить асфальт, то следует обновить и полосы. Но от дальнейших выводов меня отвлек голос моего командира.

– Подойдите сюда, – скомандовал он.

Я подошёл и отдал честь, как положено в таких случаях, старшим по званию.

– Берите грузовик и отправляйтесь за дёрном57 – и не тяните время. Дёрн нужен сегодня, – приказал мне мой командир.

Его приказ, мягко говоря, меня слегка озадачил. Я не очень-то хорошо понимал, где я смогу достать дёрн, к тому же это нужно было сделать срочно.

– Товарищ командир, – проговорил я не соврем уверенным голосом. – А где мне можно набрать грузовик дёрна?

– Не знаю, – ответил командир. – Это не моё дело, но дёрн нам нужен сегодня. Перед вами поставлена боевая задача, которую вы обязаны выполнить. Вам всё понятно?! Проявите смекалку и доложите об исполнении, – ободряющим тоном закончил командир.

Мне ничего не оставалось как произнести:

– Есть!

Развернуться и идти исполнять приказ.

Сильно озадаченный и крайне удрученный, я отправился в парк за грузовиком. Водитель грузовика был весёлый и бесшабашный солдат, с лихо сдвинутым на затылок беретом.

– Куда едем? – спросил он, широко улыбаясь.

– Не знаю, – ответил я, всё ещё пытаясь сообразить, где я могу найти целый грузовик дёрна, причем совершенно бесплатно, в отведенный для меня столь короткий срок.

Дёрн – он хоть и похож на грязь, но на дороге не валяется и на деревьях не растёт.

– А что делать-то надо? – спросил меня водитель.

Его веселый тон и беззаботность начинали меня понемногу раздражать. Перед человеком поставлена практически невыполнимая боевая задача, а он ухмыляется.

– Нужно найти дёрн, – буркнул я, усаживаясь на сидение рядом с ним.

– Всего-то делов, – радостно заявил водитель. – Я знаю, где этого дёрна хоть завались, и его никто не охраняет. Только кто этот дёрн будет грузить? – его вопрос показался мне весьма разумным.

Я быстро сбегал в роту, и через несколько минут в моём распоряжении были ещё два солдата, вооружённые штыковыми лопатами58 в придачу. Этот факт вселил в меня оптимизм, и, как говорится, вооруженный и окрыленный, я отправился добывать дёрн.

Дорога к означенному месту лежала через военный аэродром, который в обычные дни, если нет никаких военных учений, боевых действий либо других ситуаций, требующих большого количества авиационной техники в отдельно взятом месте, пустовал и никем не охранялся. В те дни, когда аэродром был загружен, вокруг него выставлялась охрана, и тогда приходилось пользоваться объездной дорогой. Но зная, что аэродром сейчас не занят и там нет охраны, мы решили «дунуть» напрямик. Нужно было только на одном участке пересечь часть взлётной полосы – отрезок в триста метров или чуть более.

Подъехав к аэродрому, я вдруг заметил, что в самом дальнем от нас конце взлётной полосы стоит самолёт Ан-259 – небольшой одномоторный биплан, который способен перевозить у себя на борту двух членов экипажа и одиннадцать парашютистов.

– Смотри, – сказал я водителю. – Там стоит самолёт. Придется нам ехать в обход.

– Это большой крюк, – возразил водитель. – А так напрямки. К тому же самолёт стоит на месте.

Действительно, приглядевшись, я увидел, что самолёт не двигается. Возможно, что он просто стоит, к тому же вокруг самолёта не было видно людей и сам аэродром казался мне безлюдным. Но мой внутренний голос мне подсказывал, что лучше нам не рисковать. Расстояние от нас до самолёта было больше километра – длина взлётной полосы. Нам нужно было проехать по полосе не более трёхсот метров, затем свернуть на просёлочную дорогу, идущую через лес. Мы направлялись в место, которое называлось Агуркишкис – небольшой хуторок недалеко от городка с таким же забавным для русского уха названием Казлу Руда60, вокруг было много лесов и болот, и в этих местах издревле велись лесоразработки, варили дёготь, добывали торф и плавили руду – может, от этого и пошло название этого городка. Торф же служил прекрасным сырьём для производства дёрна, за которым мы, собственно говоря, и отправились. Ехать в объезд – это делать длинный крюк, более десяти километров, а так напрямик мы сокращали это расстояние в несколько раз.

Но мне не хотелось рисковать. К тому же со мной были люди.

– Думаю, не стоит, – в моем голосе слышалась неуверенность.

Я ещё не решил окончательно, как же нам следует поступить.

– Проскочим, – сказал водитель.

И не успел я опомниться, как грузовик уже гнал по взлётной полосе. И в этот самый момент я с ужасом увидел, что лопасти винта самолёта начали быстро вращаться, из его двигателя стали вырываться клубы черного дыма. Сорвавшись с места, самолёт стал быстро набирать скорость. И, к моему ужасу, я увидел, что мы начали стремительно сближаться: с одной стороны грузовик, а с другой самолёт, и с каждой секундой расстояние между нами сокращалось в геометрической прогрессии61. Нос самолёта был задран вверх, возможно, что летчики просто ещё не успели нас заметить и самолёт продолжал быстро двигаться по взлетной полосе в нашу сторону. Я почувствовал, что все мои конечности словно бы пронзило электрическим разрядом, я буквально вжался от страха в сиденье, и всё моё тело оцепенело от ужаса. Я понимал, что с каждым мгновением мы становимся всё ближе и ближе к неизбежной катастрофе. В это самое мгновение водитель резко ударил по тормозам, машину начало сносить в сторону, и она юзом покатилась по бетонному покрытию взлётной полосы. Я посмотрел на водителя и увидел, что его лицо стало белым, словно только что выпавший снег, а глаза округлились до невероятных размеров.

В такие минуты говорят, что мы вспоминаем всю нашу жизнь. Она проходит перед нашими глазами за долю секунды. Я не помню, чтобы в этот момент перед моими глазами прошла вся моя жизнь, да, собственно говоря, и вспоминать-то было нечего, настолько она была короткой, что, возможно, пронеслась так быстро, что я даже этого и не заметил. Единственное, что у меня отчетливо отпечаталось в мозгу – это то, что нужно было немедленно реагировать на сложившуюся ситуацию. Назад дороги не было. Даже если бы мы сейчас развернулись и поехали в обратную сторону, то у нас всё равно не хватило времени съехать с полосы. Свернуть в сторону мы не могли, так как неизбежно могли просто перевернуться, к тому же справа и слева от полосы было болото, сплошь усеянное кочками, и машина просто могла застрять или увязнуть в грязи. Единственным верным на тот момент решением было – двигаться только вперед.

– Гони! – скомандовал я водителю, и моя левая нога, дотянувшись до педали газа, вдавила её в пол. – Жми на газ!

Медлить было нельзя, дорога была каждая секунда, самолёт продолжал двигаться в нашу сторону. Водитель быстро переключил передачу на пониженную, и мотор взвыл, словно раненый зверь, машина начала ускоряться, с каждой секундой набирая скорость, двигаясь навстречу самолёту: триста метров, двести метров… И вот уже расстояние должно сократиться до самого критического, после которого неминуемо столкновение…

Все это выглядело полным безумием, казалось, что мы сошли с ума и решили протаранить воздушное судно. Об этом мне потом рассказывали диспетчера, которые наблюдали за всем происходящим с диспетчерской вышки в полной уверенности в том, что ещё мгновение, и мы столкнемся лоб в лоб с самолётом. Когда между нами и самолётом остаются буквально считанные метры, водитель резко дернул рулем влево, и нас вынесло на проселочную дорогу, а самолёт, пройдя в нескольких метрах от нас, взмыл в небо. Уверен, что, как и для нас, эти несколько мгновений для людей, находящихся в кабине самолёта, показались вечностью.

Мы ехали очень быстро, пытаясь как можно поскорее убраться от этого злополучного места. Я понимал, что эта наша выходка не останется без внимания начальства. К тому же в этот день, на наше счастье, на вышке находился начальник артиллерии дивизии. Конечно же, нашу машину быстро вычислили по номерам, и мне пришлось объясняться за мою выходку. Я получил строгий выговор. Меня спасло то, что все это закончилось без серьезного происшествия и никто не пострадал. Водитель машины чуть было не лишился водительских прав, но я взял всю вину на себя, сказав, что за рулем грузовика находился именно я, и права забрали у меня. Только спустя много лет мне их удалось восстановить. Это не было неким благородным жестом с моей стороны, я понимал, что, как начальник и командир, был повинен в сложившейся ситуации. Я не проявил твёрдость, и по моей вине могли погибнуть люди.

Что касается дёрна, то я его успешно достал и привез в часть.

«А как же асфальт? – спросите вы. – Его покрасили?»

Спешу вас успокоить: начальство долго спорило по этому поводу, но решило, что не уложиться в отведённый срок, и от идеи пришлось отказаться, удовлетворившись только покраской бордюров и разделительных полос белой краской.

Вот такая вот история со мной приключилась.