Читать книгу Гнев истинной валькирии - Райчел Мид - Страница 7

– Ты хочешь сказать, что все это время проговорил с Лусианом?

Услышав голос Мэй, Джастин вздрогнул – он как раз пытался прокрасться через гостиную. Часы показывали три утра. Он замер и покосился на свернувшуюся на диване Мэй. Та держала в руках ридер, но на экран не смотрела. Иногда Мэй проверяла показания сигнализации. В ее голове теснились мысли и воспоминания о том, что случилось здесь и за границей, и сосредоточиться на книге или фильме не получалось.

– Да, – кивнул Джастин. – я был в сугубо мужской компании. На сторону не ходили, не волнуйся…

– А я вот волнуюсь. Ты заваливаешься домой пьяный, а за тобой охотятся. Ты готов в лепешку расшибиться ради кого-то, но о себе вообще не думаешь. Я решила, что ты отлучишься ненадолго!

Джастин потер глаза и пробормотал:

– Я тоже так считал, но Лусиан… он меня взял врасплох… и огорошил.

Мэй хорошо владела собой, чтобы сразу не пуститься в расспросы, однако по ее лицу Джастин понял – ей любопытно узнать содержание их с сенатором разговора.

– Ты не поверишь…

– Я? – насмешливо спросила она.

Он подумал и ответил:

– Впрочем, была не была! Только давай отложим все до утра. А сейчас – умираю, спать хочу.

– Но ты хотя бы получил то, что хотел? То, за чем ездил? – бросила она ему вдогонку.

– Да, юный мистер Сандберг будет служить нашей славной родине в качестве стажера при сенаторе. Посмотрим, насколько его хватит.

Мэй не сдержала улыбки:

– Ты поэтому Лусиана навестил?

– Парень попросил меня об услуге, и я… – Джастину вдруг стало неудобно – неужели он, не мешкая, сделал доброе дело? – А что? Он, между прочим, предотвратил разбойничье нападение на мой дом! – важно заявил он Мэй.

– Да ничего, – пожала плечами Мэй, изо всех сил стараясь не рассмеяться. – Меня просто удивляет: надо же, как здорово, ты взял и сразу поехал к нему. А мог бы номер набрать.

– Я ослышался, или ты только что сказала… – не закончив фразы, он покачал головой и подавил зевок. – Не важно. Услуга за услугу – таков мой девиз. Мне пора в кровать. Пока!

Мэй смотрела ему вслед, и ей стоило большого труда удержаться от нотаций касательно его персоны. Хотя, безусловно, Джастина следовало отчитать. Он не имел права шляться по улицам в одиночку, да еще нетрезвый. Особенно после того случая в Нассау. Внутреннему взору Мэй сразу предстало окровавленное тело Матушки Оран. Они действительно имели дело с очень серьезным противником. Но Джастин настаивал на том, чтобы Мэй охраняла сегодня ночью именно его семью. Он явно считал собственную безопасность вопросом, который может подождать, – ради того, чтобы выплатить долг благодарности парнишке, с которым был едва знаком.

Мэй вздохнула и откинулась на диване. Джастин в очередной раз преподнес ей сюрприз: казался конченым эгоистом и вдруг проявил самое настоящее благородство. Похоже, даже перспектива встречи со смертоносными саморегенерирующимися жуками не испугала его и не отвратила от намерения совершить благое дело. Кстати, о жуках… Мэй нагнулась и пощупала янтарную рукоять ножа в голенище сапога, вытащила оружие и принялась рассматривать его в свете лампы, стоявшей на тумбочке.

Даже в полумраке рукоять вспыхнула золотистым огнем. Зрелище было завораживающим – в особенности по сравнению с острым, но прозаически выглядевшим лезвием. Клинок Мэй уничтожил сверхъестественное создание, которое не брало никакое другое оружие. «Надо бы избавиться от ножичка», – подумала преторианка. Она ведь не шутила, когда сказала Джастину, что не желает контактировать с окружающими их паранормальными сущностями. Расследовать связанные с ними дела – это одно, работа есть работа. Но контакт на личном уровне… нет уж, спасибо. А нож как будто прорезал призрачную сверхъестественную границу. Мэй прислал его весной человек, котороый не пожелал назваться по имени, что вызвало подозрения со стороны преторианки. Сначала она думала, что загадочный клинок – подарок Каллисты Се, главы неприятной религиозной секты и бывшей любовницы Джастина. Однако сама Каллиста все яростно отрицала… В общем, странная вещь. И пугающая.

Мэй до сих пор гадала, говорила Каллиста правду или нет. А если нет, то зачем солгала. Так или иначе, нож теперь принадлежал Мэй – если, конечно, она с ним ничего не сделает. А могла бы, без проблем. Клинков такого качества – пруд пруди. Разве что рукоять не заменишь. Мэй осторожно провела пальцами по острию – отличная работа, просто безупречная. Лезвие, как бритва: ни единой зазубринки не осталось ни после битвы с жуками, ни после того, как Мэй всадила клинок в прислужника богини смерти, который пытался…

– Эй!

Мэй отдернула руку, уколов палец. И с удивлением обнаружила, что на коже набухает капелька крови. Ерунда, ничего страшного. Она хотела вытереть ее об джинсы – и замерла. В неярком свете лампы выступившая кровь казалась практически черной, но вдруг поменяла цвет и стала ярко-алой. Мэй сморгнула: не мерещится ли? Но нет, все так и было! Алое пятнышко поблескивало: прямо как знак когорты на воротнике униформы Мэй. Впрочем, такой оно оставалось совсем недолго – мгновение спустя кровь, заливавшая ее ладонь, приобрела свой обычный темно-бордовый цвет.

Минуточку… Заливавшая ладонь?!

Капля быстро превратилась в поток, который растекался с небывалой скоростью. Он уже поднялся вверх по руке и залил все тело преторианки, окутав ее подобно плащу. Хотя это и впрямь был тяжелый плащ красного бархата. Внезапно Мэй стало жарко, словно она находилась под лучами палящего солнца. Все заливали яркие лучи, золотое сияние лилось с чистого безоблачного неба. Мэй почувствовала, как тепло растекается по телу, ощутила каждую травинку и деревце на планете – все живое, тянущееся к светилу. Она сбросила удушливый плащ и увидела, что под ним ничего нет. И поняла, что это правильно, так и надо, чтобы между ней и миром вокруг не было преград.

В нос ударил терпкий аромат, и у Мэй закружилась голова. Она подняла руки и поняла, что на голове у нее венок из цветов яблони, поэтому и пахло, как ее духами. Она задумчиво повертела его в руках. Неожиданно воздух замерцал, и венок превратился в маленькие белые цветы стефанотиса. Затем в пионы, а потом в розы. Вдруг поднялся ветер и разметал лепестки, подобно падающим звездам. Мэй почувствовала их нежное прикосновение к коже, они завихрились и исчезли.

«Не обманывайся тем, как выглядит венец. Он хрупок, но в нем пребывает сила. Сила – в любви, в красоте и желании. Дающему жизнь прибывает энергии больше, чем тому, кто ее отнимает…»

Мэй принялась оглядываться по сторонам: кто это говорит? Голос женский, но никого не видно, только солнце сияет на небе… А может, само солнце обратилось к ней? Мэй прищурилась, пытаясь вглядеться в огненный диск, и ей померещилось, что она смотрит в лицо женщине и лик ее исполнен таким блеском, что смертные глаза не выдерживают его. Кто-то тихонько рассмеялся, и Мэй быстро взглянула вниз – у ног ее по-прежнему лежал алый бархатный плащ. Под ним что-то зашевелилось, и Мэй вздрогнула: из-под ткани выглянуло личико. Девочка. Она знала ее – это же племянница! Ребенка отослали прочь сразу после рождения. Младенец появился на свет от предосудительной связи патрицианки из нордлингов и плебея.

Мэй искала племянницу долгие годы и недавно нащупала первую ниточку – о племяннице с ней заговорил Эмиль, служитель Морриган. Тот самый, которого Мэй убила ножом. Эмиль заявил, что девочка находится в Аркадии. Но за свои услуги проводника он потребовал присоединиться к секте и исполнить уговор, который мать Мэй заключила с богиней при зачатии. Мэй отказалась и теперь мучилась, что навсегда упустила свой шанс. Однако сейчас племянница стоит прямо перед ней и смотрит на Мэй своими карими глазками с зелеными искрами! Мэй потянулась к девочке, та улыбнулась, снова поднялся ветер, взметнулся красный бархат… Но нет, это был уже не плащ, а огромный флаг, который развевался, отгораживая Мэй от ребенка. Мэй вцепилась в бьющуюся ткань, та билась на ветру, и, когда преторианка смогла отвести ее в сторону, девочка уже пропала.

И солнце тоже, да и вообще все…

Мэй очнулась на диване в гостиной Марчей полностью одетая. И на руках ее не было ни единой капли крови. Даже пореза. Она огляделась: кинжал с янтарной рукоятью валялся на полу, но она не помнила, когда уронила его. Мэй посмотрела на часы и страшно удивилась: надо же – столько времени прошло, а она ничего не помнит! Она-то считала, что отключилась на пять минут, но все указывало на то, что прошло три часа! За окнами светало, на кухне автоматически включилась кофеварка. А самое странное – она чудовищно устала, словно после сильной физической нагрузки. Давно она, кстати, такого не чувствовала…

Вдруг по ее спине пробежал холодок. Она пристально вгляделась в кинжал. «Нужно избавиться от него». Но как? И где? Тут из глубин дома донесся глухой звук, и Мэй резко вынырнула из своих полуснов‑полустрахов. Кто-то просыпался, наверное, Синтия. Пора взять себя в руки, разобраться с клинком и перестать тратить время попусту. Но все-таки странно, что она, грубо говоря, отключилась на такой долгий срок. А ведь она была на дежурстве, охраняла всех домочадцев и почему-то погрузилась в непонятные грезы! Мэй взяла кинжал и спрятала его в шкатулку, стоявшую на верхней полке возле медиаэкрана. Полку украшало еще несколько таких же бесполезных и непонятных, якобы элегантных вещиц, и Мэй ни разу не видела, чтобы кто-нибудь до них дотрагивался. Скоро она вернется за кинжалом и избавится от него надлежащим образом – если таковой, конечно, существует.

– Как ночка? Мирная?

Мэй крутанулась вокруг своей оси. Зевающая Синтия побрела на кухню и заправила кофеварку. Мэй потребовалось усилие, чтобы успокоиться. Преторианка заставила себя улыбнуться и последовала за Синтией на кухню.

– Все в порядке. Иного, впрочем, я не ждала – вокруг уже знают о смертоносной вешалке в прихожей.

Синтия нахмурилась и налила им по чашке кофе:

– Парню повезло, что он ее не сломал. Иначе…

Мэй с благодарностью приняла кофе и решила не думать о том, что только что солгала. Если честно, она не знала, тихая выдалась ночка или нет. За три часа могло случиться все что угодно. Например, очередной фанатик мог попытаться проникнуть в дом – и успешно, поскольку Мэй сидела с проклятым кинжалом и галлюцинировала! К счастью, Синтию слишком занимало приготовление завтрака, поэтому она не заметила, как встревожена Мэй. А может, не подала виду.

Минут через десять на кухню спустились остальные – все, кроме Джастина. Тесса и Квентин собирались в школу, Синтия колдовала у плиты, Мэй просматривала сообщения – оказалось, многие уже отозвались на ее объявление о поиске охранника. Некоторые кандидаты показались ей подходящими, и она назначила интервью с ними на вечер. А когда закончила писать ответ последнему соискателю, на пороге появились Вал и Даг, довольные и счастливые. Давно она их такими не видела! Похоже, церемониальные караулы порядком достали преторианцев.

– Ну как, ситуация под контролем? – сразу выпалил Даг.

Как и Синтия, Даг почему-то считал, что это в порядке вещей. Но Мэй не могла сказать, что ночь прошла без происшествий. И это ей совсем не понравилось.

– У нас все замечательно, – бодро отрапортовала она и провела ребят на кухню.

Синтия смирилась с тем, что в доме будет выставлена охрана. Она восприняла это как необходимое зло. Она также считала, что кормить доблестных воинов – ее обязанность, в особенности потому что преторианцы согласились охранять ее бесплатно. А Вал и Даг, у которых обмен веществ был молниеносный, как и у Мэй, не имели ничего против. Они с энтузиазмом набросились на еду, и Квентин даже вытаращился от восторга. Он уже привык к Мэй, а вот «настоящие» преторианцы – это просто здорово! Они как будто с медиаэкрана сошли! Мальчик засыпал их вопросами, но Тесса почему-то настороженно молчала.

За завтраком ночные воспоминания перестали беспокоить Мэй. Присутствие друзей всегда действовало на нее успокаивающе: они стали ей как настоящая семья, и она им безгранично доверяла… почти на сто процентов. После завтрака домочадцы разошлись и занялись своими делами, а Мэй кольнуло в сердце: а ведь Вал и Даг подрядились на работу не за деньги! Они охотно предложили свою помощь, совершенно вслепую. Они и понятия не имеют о том, кто им противостоит. Сумеют ли они справиться с таким противником? Подумав, Мэй решила, что ответ остается все тем же. Она сама вчера сказала Джастину, что ребята справятся, потому что у них нет другого выхода.

Однако Джастин пока не выползал из своей комнаты – неудивительно, учитывая, что он заявился домой в три утра. Мэй тряхнула головой, сосредоточилась и приступила к выполнению своих прямых обязанностей. Она намеревалась сопровождать Тессу, а потом хотела заскочить в здание Внутренней безопасности. Мэй очень надеялась, что Джастин присоединится к ней. Но, увы, она сообразила, что Джастин будет валяться в кровати до вечера, поэтому в конце концов приняла решение ехать без него. Вал и Даг, в свою очередь, должны были охранять Синтию и Квентина.

– И сколько нам придется так жить? – спросила ее Тесса, пока они мчались в поезде. – В смысле под охраной?

«Хороший вопрос», – подумала Мэй.

– Наверное, пока Джастин не скажет, что вам ничего не грозит…

Тесса нахмурилась:

– Неопределенный ответ.

– А ситуация тоже неопределенная…

И, чтобы избежать дальнейших расспросов, Мэй добавила:

– Тебе такая жизнь привычна, верно? Между прочим, в Панаме ты выходила на улицу только с охранником.

Тесса слабо улыбнулась и уставилась в окно.

– Да, но я‑то предполагала, что в РОСА все безопасно. Гуляй где хочешь и ничего не бойся. Значит, я ошиблась.

Мэй ободряюще улыбнулась в ответ. В детстве ее, конечно, выпускали из дома, но запретов тоже хватало. Мэй хорошо понимала настроение Тессы, и ей совершенно не хотелось сковывать ее свободу, но при одной мысли о том, что девочке, которую она успела полюбить, будут угрожать сверхъестественные силы, Мэй становилось тошно. Получается, что не только они с Джастином попали в переделку…

– Ничего, – произнесла Мэй, мягко похлопывая Тессу по плечу. – Скоро все будет по-прежнему.

Отведя девочку в школу, преторианка отправилась в Департамент Внутренней безопасности. Никакой должности она там не занимала – работа, о которой договаривались военные с ВБ, была уже выполнена. Однако ее хорошо знали и спокойно воспринимали ее присутствие. Даже Джастин не ворчал. Мэй приехала в надежде, что сможет выбить себе переговорную комнату, чтобы провести собеседования. Но удача отвернулась: офисы, находившиеся в ведении Департамента сект и культов, забронировали еще ранним утром.

– Прошу прощения, – пискнула секретарша.

Вид у нее был виноватый и напуганный.

Мэй все взвесила и подумала, что надо перезвонить потенциальным кандидатам и назначить встречу в другом месте. Но она хотела провести интервью именно здесь, чтобы за спиной чувствовалась мощь СК. Пусть ребята поймут, что дело серьезное. А в кофейне или в доме такого эффекта не добьешься.

– А у другого департамента нет свободных переговорных? – спросила Мэй.

Секретарь отчаянно замотала головой:

– Все, что в нашем ведении, занято! Но почему бы вам не расположиться в кабинете доктора Марча? Уверена, он не стал бы возражать!

Мэй мгновение поколебалась, но быстро согласилась. Она решила произвести впечатление, и кабинет Джастина как раз подходил для данной цели. Он получил значительное повышение, когда стал тайным следователем, и теперь ему полагался угловой офис с широкими окнами и видом на оживленные улицы Ванкувера. Когда помощница Джастина вышла, Мэй внимательно изучила кабинет. Забавно, что здесь так мало от Джастина – а уж она-то, Мэй, способна заметить любую деталь! Впрочем, большую часть рабочего времени он проводит в командировках или у себя дома. А офис с дорогим стеклянным столом и великолепным видом – всего лишь формальность. Помещение казалось необжитым и неуютным. Даже картины на стенах подбирал дизайнер СК – просто чтобы они гармонировали с напольным покрытием.

Только кожаное кресло еще хранило запах его одеколона: своеобразный знак того, что Джастин все-таки тут побывал. Мэй опустилась в кресло, прикрыла глаза и моментально провалилась в мысли о Джастине. Что такое? Надо работать, а не мечтать! Эх, жаль, ей не пришло в голову заехать в квартиру и переодеться! Конечно, форму она бы не выбрала, но следовало бы принарядиться построже. А сейчас на ней болтались льняные штаны и блузка без рукавов в тон брюкам. Собственно, других летних вещей в ее гардеробе не имелось. Оставалось надеяться, что на кандидатов произведет впечатление сам факт, что с ними беседует преторианец. Если честно, опытом в проведении собеседований Мэй похвастаться не могла. Она всю жизнь прослужила в армии. В общем, нужно действовать исключительно интуитивно, ничего не поделаешь.

К сожалению, интуиция молчала, как рыба.

Кстати, ничего плохого про двух мужчин и женщину, которые пришли на собеседование, Мэй сказать не могла. Они тоже служили в армии и, узнав, в каком она звании, разговаривали с Мэй уважительно. Правда, сначала один из парней поглядывал на нее с сомнением. Зато у каждого были хорошие резюме. Но когда Мэй обсуждала с кандидатами обязанности и объем работы, она все время вспоминала фразу, которую обронил Даг: мол, дом охранять они еще годятся, но не более того… И Мэй понимала: а ведь они именно так о себе и думают. Они, разумеется, натренированные, крепкие и обладают боевым опытом, но если на Тессу или Квентина нападут какие-нибудь адские жуки? Смогут ли свежеиспеченные телохранители защитить детей?

Интересно, способен ли вообще кто-нибудь отбиться от сверхъестественной напасти…

Проводив последнего кандидата, Мэй плюхнулась в кресло и устало положила ноги на сверкающую столешницу. Эго пестрело сообщениями от других кандидатов, желающих попытать счастья на поприще частных охранников. Мэй подумывала пригласить и этих ребят: вдруг среди них найдется кто-нибудь реально подходящий? Она уже уговорила себя назначить насколько собеседований на завтрашний день, зная, что у нее по крайней мере есть в запасе сутки, но вдруг обратила внимание на последнее резюме. Единственное, в котором указывалась служба в разных провинциях. Причем долгосрочная. Понятно, никакого сравнения с тем, с чем сталкивались Мэй и Джастин, у кандидата не было, но у него явно был опыт реагирования в экстремальных ситуациях. Он должен уметь действовать в непривычной для джеммана обстановке. Надо бы с ним побеседовать…

Мэй написала кандидату краткое послание, спрашивая, может ли он встретиться с ней в здании Внутренней безопасности, и моментально получила ответ: да, без проблем, он сейчас как раз находится в городе и будет рад собеседованию. А поскольку делать было нечего, Мэй пригласила его в кабинет.

Звали кандидата Руфус Каллауэй. Пришел он примерно через час – и с целой коробкой донатов. Мэй, безмерно удивленная, поздоровалась с кандидатом.

– Это взятка? – пошутила она.

По правде говоря, ей стоило большого труда не вгрызться в донат прямо здесь и сейчас. Пончики были из соседней пекарни, и она учуяла аромат своих любимых фирменных – с шоколадно-ореховой начинкой.

– Нет, мэм, – мрачно отозвался Руфус, усаживаясь в кресло, на которое указала Мэй.

Роста он был невысокого, сложения крепкого, чувствовалось, что мускулы у него накачанные и он в отличной форме – несмотря на легкую седину в волосах.

– Я служил с преторианцами во время поездки в Бельгию. И запомнил две вещи. Первая – они любят поесть. Вторая – им не нравится сидеть на одном месте. У них от этого настроение портится, в особенности если они голодные. А поскольку вы сказали, что в течение нескольких часов общались с потенциальными кандидатами, я сообразил, что вам нужна доза чего-нибудь сладкого и сдобного. Я не хочу оказаться в невыгодном положении только из-за того, что вы весь день провели на ногах и ничего не ели.

– Положим, не весь день, – возразила Мэй и осторожно заглянула в коробку: так и есть, он действительно принес донаты с шоколадно-ореховой начинкой. – Вы купили мои любимые.

– Их все обожают, мэм.

Она улыбнулась:

– Давайте начнем с Бельгии.

Руфус кивнул и принялся рассказывать о службе. Вскоре Мэй оказалась захваченной его историей. Обстановка в европейских провинциях оставалась нестабильной, но она там еще ни разу не побывала. СК посылал их с Джастином в провинции, граничащие с РОСА, в Центральную и Южную Америку. Руфус говорил кратко и по делу, а когда Мэй поведала ему о специфике работы, он, казалось, весь превратился в слух.

– Я про религию почти ничего не знаю, – чуть прищурившись, признался он. – И меня эти штуки не интересуют, если честно. Я уверен, что большая часть верующих – конченые придурки. Причем опасные. Вы как-то слишком расслабились.

У Мэй брови полезли на лоб.

– Мы выставили охрану из преторианцев. Несем ночные караулы. Вы это считаете «расслабленностью»?

Руфус пожал плечами:

– Вы же сами сказали: дети в школе одни, без телохранителей.

– В школах есть своя охрана. И у нас недостаточно людей, чтобы они несли постоянное дежурство.

– А вам и не надо там постоянно находиться. Надо просто вести себя непредсказуемо. Иногда оставаться на полный день, прочесывать территорию школы. Чтобы фанатики пребывали в полном неведении. Ведь эти ребята мыслят нестандартно. Поэтому мы тоже должны использовать их трюки и мыслить, как они.

Сам того не подозревая, Руфус приблизился к истине. Конечно, он не знал, насколько он прав, но Мэй обрадовалась, что наконец-то кандидат показал творческий подход к делу.

– Я попрошу вас оставаться в доме на ночь и охранять всю семью, когда преторианцы будут на службе, – предупредила она Руфуса. – Между прочим, натикает приличное количество часов.

– А что мне еще делать-то, как не работать? – отмахнулся Руфус. – Я на пенсии, семьи нет. Служить родине в армии я уже не могу, но хоть вам помогу. У меня есть разрешение на ношение оружия, стреляю я метко, а поспать и на ходу можно. Если речь о том, чтобы защитить граждан от полоумных сектантов, я готов вкалывать круглые сутки. – Мистер Каллоуэй поколебался и добавил: – Если они оплаченные, естественно.

– Я, в общем…

Вдруг дверь открылась, и в кабинет вошел Джастин. Если он и удивился, увидев их, то не подал виду.

– Хм. Мне следовало тоже прийти на встречу?

– Это ваш работодатель, – заявила Мэй.

Руфус вскочил, и она представила его Джастину. Вояка тут же начал засыпать Джастина вопросами про его семью и привычки домашних. И чем больше она слушала, тем больше убеждалась, что Руфус – идеальный вариант. Что-то в его рассуждениях привлекало Мэй и внушало ей доверие. Наверное, лучше человека для возможной схватки со сверхъестественным им не найти.

– Какой у нас бюджет? – спросила она.

Джастин уселся на край стола и посмотрел сначала на Руфуса, а потом на Мэй:

– Это наш телохранитель?

– Да.

Они втроем принялись обсуждать почасовую ставку, и Джастин морщился и хмурился: он понял, что часов набежит прилично. Но Мэй знала, что он может позволить себе крупные расходы, да и ситуация с родными была опасная… Мэй стала обговаривать окончательные пункты с Руфусом, а Джастин тем временем схватил коробку с выпечкой и сунул туда нос.

– Твои любимые?

Она изумленно уставилась на него:

– Откуда тебе это известно?

– Ладно тебе, все уже в курсе.

Мэй развернулась к Руфусу. Тот смотрел на них с недоумением. Впрочем, Джастин всегда умел подмечать мелкие, но важные детали, зато от него не ускользнуло и пристрастие Мэй к донатам. Правда, обычно Джастин использовал свое умение, чтобы получить преимущество перед собеседником.

– Итак, – произнес Джастин после того, как Руфус ушел. – Теперь этот мистер стоит между моей семьей и неведомыми силами?

Мэй немедленно запустила руку в коробку с донатами:

– Он, преторианцы-фрилансеры… а еще всякие фокусы и хитрости, на которые ты у нас горазд.

Мгновение поколебавшись, она спросила:

– Хочешь пончик?

– Нет, спасибо. Я утром еле кофе в себя влил.

– Уже два часа дня.

Мэй потянулась и положила ноги на стол. В конце концов, если бы Джастин хотел занять кресло, он бы ее предупредил. Без обиняков. А пока ему комфортно на уголке стола.

– Но ты выглядишь неплохо – учитывая вчерашнее. Надеюсь, Лусиан тоже не особо страдает. Уверена, сегодня он будет очень фотогеничен.

Джастин ухмыльнулся:

– У парня есть команда визажистов, которая загримирует сенатора так, что никто и не заподозрит сильного похмелья: блеск в глазах, свежий цвет лица – нарисуют любую картинку.

Джастин замолчал и задумчиво устремил взгляд куда-то вдаль.

– Надеюсь, он вспомнит, что обещал устроить стажировку тому пареньку, Дарию. Кстати, Мэй, я не надеялся, что он согласится. А мне повезло, что я живым оттуда выбрался. Он же просто ошалел! Ты бы послушала его гениальный план!

– Чей план? Дария? – рассеянно спросила Мэй, вгрызаясь в донат.

– Нет, Лусиана. Он теперь носится с безумной идеей повысить рейтинг. Хочет отправиться с посольством в Аркадию, чтобы укрепить дружеские отношения между нашими странами.

Ничего себе! Мэй даже отложила надкушенный донат.

– Преторианцы сражаются на наших границах с Аркадией, на юге. И ни о какой дружбе между нашими странами вообще речи нет! Поездка будет экстремальной!

– Но Лусиан же не на границу едет, – заметил Джастин. – Но согласен, затея рискованная. Однако Лусиан считает, что оно того стоит. Он твердил, что герои нынче перевелись, а политики должны действовать, а не просто речи толкать.

Мэй снова откусила от доната. Лицо ее оставалось бесстрастным – она-то не сомневалась, что Джастин пытливо изучает ее. Хочет увидеть ее реакцию. Между тем слова были правильные. Вдохновляющие. И Лусиан действительно по-настоящему верил в то, что говорил. Они познакомились недавно, и сенатор ей понравился. Настолько, чтобы с удовольствием проводить вместе время, но недостаточно, чтобы перевести отношения в более интимное русло. Искренность, даже страсть – это хорошо, но было в Лусиане нечто странноватое. В общем, политик он и есть политик. А Мэй им не особо доверяла. Впрочем, Джастину об этом узнать не суждено: некоторые вещи должны остаться для него тайной. Кроме того, он часто упрашивает ее встретиться с Лусианом, а потом потешно сердится. Почему? Она до сих пор и не поняла.

– Сказать тебе про самый безумный пункт затеи Лусиана? Он хочет, чтобы мы тоже его сопровождали! – воскликнул Джастин. – С ним всякие культурологи едут, охранники-преторианцы, и он думал, что мы прекрасно впишемся в компанию.

– Судя по твоему тону, от приглашения ты отказался.

Он презрительно фыркнул:

– Разумеется! У нас и так от сект не продохнуть, департамент работой завален! Нам только фанатиков‑догматиков не хватало для пущего счастья! А у меня нет никакого желания тратить свое бесценное время на путешествие в дикую, отсталую страну. Одни красные бархатные флаги и широкополые шляпы чего стоят…

У Мэй едва кусок доната в горле не застрял.

– Красные бархатные флаги? – пролепетала она.

– В девичьих салонах. Не слышала о таких? Они ведь женщинами торгуют, ты в курсе?

Мэй приходилось слышать о подобном варварстве. Аркадия еще не оправилась от эпидемии «Мефистофеля», и с рождаемостью в стране были проблемы. Полигамия только усугубляла ситуацию. В отчаянных попытках раздобыть жену тамошние мужчины часто похищали детей и женщин из других провинций.

– В салонах и воспитывают сирот. Когда у них вырастает девочка «на продажу», то есть достигшая половой зрелости, они вешают над дверью красный бархатный флаг. – Джастин с отвращением скривился: – Варвары! Панама по сравнению с Аркадией просто светоч цивилизации. Там тоже женщинам несладко, но по крайней мере официальная мораль такого безобразия не дозволяет.

У Мэй пропал аппетит. Но она надкусила новый донат, чтобы Джастину было труднее считать выражение ее лица. Ей живо представились образы из ночного видения – плащ, превратившийся в развевающийся на ветру флаг. И девочка, укрытая знаменем. Мэй стало тяжело на сердце: неужели такая судьба уготована ее племяннице? Ей сейчас примерно восемь, значит, через несколько лет ее продадут какому-нибудь аркадийцу? И она будет его третьей женой? Эмиль, служитель Морриган, намекал, что девочка в Аркадии, но Мэй толком не осознавала, что ее племянница находится на столь опасной территории. Она даже не рассчитывала на то, что ей представится возможность поехать в Аркадию.

– Возможно, нам следует присоединиться к делегации, – сказала она после паузы.

Брови Джастина поползли вверх. Мэй поздравила себя с тем, что ей удалось удивить господина Марча.

– Ты что, жить без Лусиана не можешь?

– Хватит! – отмахнулась она. – Наша задача – отслеживать божественную активность в нашем мире. А в Аркадии религия чрезвычайно сильна. Когда нам еще выпадет шанс увидеть все воочию, да еще и под такой серьезной охраной?

– Ясно! Нам захотелось съездить в отпуск в преторианской компании! «Ри» повезешь? Иначе как вы с дружками будете развлекаться?

Мэй едва сдержалась, чтобы не закатить глаза.

– Почему ты считаешь, что я действую исключительно из эгоистических соображений? – спросила она. – Но мы просто обязаны побывать в Аркадии и проверить все лично. Возможно, нам следует воспользоваться удачным случаем.

Джастин встал, с трудом подавляя зевоту.

– Ты очень уверенно говоришь, но, поверь мне, Аркадия тебе не понравится. Независимые женщины с прогрессивными взглядами не вписываются в тамошнее общество.

– Я полагаю, что знаю кое-что о консервативном воспитании, – напомнила она.

– Ты имеешь в виду джемманов. Вероятно, тебя заставляли носить розовые платьица и изучать «девчачьи» предметы, но тебя, Мэй, никто ни публично, ни дома не смел побить. Причем с полного одобрения правительства. Ты посещала школу, владела имуществом, получила право голоса. Послушай меня, Мэй, нам лучше отказаться от поездки. Пусть Лусиан геройствует, если ему так неймется. А мы сгоняем в старую добрую провинциальную глушь на юге. В наши милые излюбленные места. Джастин подошел к двери и положил ладонь на ручку: – У меня встреча с ее сиятельством Корнелией. Ты останешься и будешь лакомиться донатами?

Мэй молча кивнула – сказанное слишком впечатлило ее, и она не нашлась с ответом. Джастин прикрыл дверь, и внутреннему взору Мэй тотчас представился хлопающий на ветру алый бархатный флаг. И вдруг Мэй подумала: может, имеет смысл закрыть дверь… вообще? В смысле перестать терзать себя мыслями о племяннице, ведь девочку все равно уже не найти?