Читать книгу Твой любимый киллер 2. В городе, где гаснут светлячки - Rebecca Night - Страница 4

POV Николь

Костя тем временем выходил из магазина и наконец увидел меня.

– Слышь, отойди от неё! – злобно сказал он, ускоряя шаг по направлению к нам. – Что он хочет? – обратился он ко мне с вопросом.

– Чтобы я с ним в мотель прокатилась.

– Мужик, давай я с тобой прокачусь? – Костя поставил два стаканчика с кофе на капот. – Я такие трюки могу исполнить, тебе точно понравится. – Он слегка отдернул пальто, продемонстрировав кабуру с табельным оружием и наручниками, висевшими на поясе.

Глаза мужика округлились.

– Так вы что, менты что ли? Прошу прощения. – Он слегка приподнял руки, признавая свою капитуляцию, и быстро удалился в сторону своей машины.

– Дебил сука, – буркнул Костя себе под нос и, взяв стаканчик кофе с капота, принялся его пить.

Я потянулась за вторым и, сделав глоток, услышала:

– Вообще-то я оба себе купил. У них просто не было тары побольше.

Я виновато посмотрела на него и поставила стаканчик обратно на капот, сказав лишь жалкое:

– Прости.

– Ладно, пей уже, раз начала.

Я вздохнула и выдавила из себя ещё одно:

– Спасибо.

Он покосился на меня:

– Будь на твоем месте любая другая, я сделал бы то же самое.

Меня это разозлило, и я попыталась сдержаться, но не смогла:

– Так может, мне стоило поехать с ним? – спросила я.

– Ещё не поздно догнать. – Он посмотрел на меня с осуждением. – Но ждать, пока ты наразвлекаешься у меня времени нет. Мы не в отпуск едем.

– Слушай, зачем тебе все это? – Я наконец задала вопрос, который вертелся в моей голове с самой нашей встречи на парковке психдиспансера.

– Ты про что?

– Ну ты… Забрал меня, нашёл работу, берешь меня куда-то. Для чего?

Он с раздражением посмотрел на меня, слегка скривив губы, затем допил свой кофе и сел в машину со словами:

– Поехали.

От монотонного пейзажа захотелось спать. Мы не развлекали друг друга даже каким-то легким разговором просто потому, что он этого не хотел, а я не хотела казаться навязчивой. Но надолго задремать мне все равно не удавалось. Я просыпалась в тревожном ожидании чего-то, чего не могла объяснить.

Тоска никуда не девалась. Складывалось впечатление, что мы не три с половиной года не виделись, а лет десять. Я никогда не видела, чтоб человек за такое короткое время так сильно менялся. Наверное, потому что я и не расставалась ни с кем так надолго.

Пару раз ему позвонил контакт “любимая” с красным сердечком в конце, но оба раза он сбросил звонки. Я сделала вид, что не обратила на это внимание, так как лежала с полузакрытыми глазами и пыталась вновь погрузиться в сон, лишь бы ничего не чувствовать.

Со временем темный пейзаж за окном сменился на холодный утренний мрачный и сырой. Это был тот пейзаж, при котором по утрам не хотелось просыпаться в школу, вытаскивать ноги из-под теплого уютного одеяла.

С трассы мы свернули на какую-то более узкую, но все еще асфальтированную дорогу и какое-то время ехали через пустые незасеянные поля. Но вдруг вдали стали виднеться редкие постройки. По мере приближения я увидела частные дома, которые стали мелькать все чаще, а потом и двухэтажные многоквартирные дома послевоенной постройки.

Мы прибыли в город N.

В мрачных город, который заволокло утренним туманом так, что нормально разглядеть что-то не представлялось возможным.

Я не думала о нем как о каком-то пугающем, как только приехала. Он был похож на обычный поселок городского типа, которых по нашей стране разбросано тысячи.

Населения там было немного, и им хватало всего одной школы. К слову, за школой виднелось кладбище, поэтому иронию местных чиновников я ощутила сразу, как только разглядела это зрелище среди тумана в утренней заре.

Школа, построенная в один этаж хрен знает когда, была достаточно тусклой, обшарпанной, выкрашенной когда-то в странный персиковый цвет, который теперь выглядел грязно и потрепано. Как и многое в этом городе.

Более-менее прилично выглядела гостиница, в которую мы сразу же пошли заселяться, как только припарковали автомобиль. Отелей в этом городе не было, но мне, откровенно говоря, было бы и матраса достаточно для комфортной жизни.

Раньше на моих счетах были миллионы, что не мешало мне жить в обшарпанной трешке с бабушкиным ремонтом на окраине столицы вместе со своими подругами. Хорошие были времена. Пока я все не разрушила своими руками.

– Здравствуйте! – сам от себя не ожидая, достаточно громко воскликнул Костя, напугав клюющую в стол портье. – Мы бронировали два номера на сегодняшнюю дату.

Это была женщина пожилого возраста, где-то около пятидесяти, с короткими рыжеватыми волосами и непропорционально-округлыми формами. Она сразу же бегло оглядела нас и взяла паспорта, которые Костя бросил на стойку минутой ранее.

– Командировочные что ли? – поинтересовалась портье, вбивая наши паспортные данные в систему.

– Нет, туристы. – Если честно, я сама не поняла, был это сарказм от Кости или он просто пытался скрыть причины нашего истинного визита.

– Ага, у нас же достоприменчательностей вагон и малая тележка, – усмехнулась портье. – Туристы так и прут.

Костя не стал никак комментировать этот выпад, хотя я заметила, как у него заиграли желваки от бестактности этой дамы.

– Подожди-и-те. – Она вдруг подняла на него взгляд. – А вы случайно не из-за пропажи детей приехали? Столичные следователи?

Что ж, хотя бы от нее я узнала, по какому поводу мы проехали шесть сотен километров.

– Миледи, извольте уже внести нас куда надо, и мы пойдем спать, а то всю ночь в дороге… – запричитал Костя.

– Точно-точно, извините меня. – Портье тут же вернулась к делу, и через пару минут, паспорта нам вернула.

Мы взяли ключи и поднялись на третий этаж по старой деревянной лестнице. В гостинице все коридоры были оклеены пожелтевшими засаленными обоями с темным лиственным узором, что нагоняло немного тоски на и так тусклые помещения.

Наши номера находились напротив, чему я была не столь искренне рада, ибо в таких местах стены всегда довольно тонкие, а постоянно слушать его болтовню с его “малышом”, “зайкой”, “котиком” и другими животными мне не очень-то и хотелось.

Я не ложилась спать, ибо знала, что просто не смогу проснуться, поспав всего два часа. Пока выдалось свободное время, и на улице уже более-менее рассвело, я решила прогуляться и осмотреться в этом городе.

Он был будто написан на холсте черно-белыми красками. За все время я не увидела в нем практически ничего цветного, за исключением ярко-желтых вывесок пивнух.

Старые частные дома с потрескавшимися стенами, панельные пятиэтажки, местный клуб с профилем Ленина на круглых колоннах, мигающие фонари, раздолбанные дороги – больше там не было практически ничего. А, ну еще бар возле гостиницы с аутентичным названием “Золотой кабан”.

Может, дети не пропадали, а просто бежали отсюда куда подальше?

Спустя где-то минут сорок, я вернулась в номер, чтобы принять таблетки и не сходить с ума от очередного приступа депрессивных мыслей. Там, в коридоре, я наткнулась на Костю.

– Где ты была? – будто подозревая меня в чем-то, спросил он.

– Просто осматривалась. Нельзя?

– Собирайся, пойдем в местное отделение выяснять обстоятельства дела. Жду тебя внизу.

До отделения ехать было не так уж и долго, хотя оно и находилось в другой части города. К слову, выглядело оно так же тускло и вполне вписывалось в обстановку.

Нас встретили местные полицейские и сразу же проводили в кабинет следователей.

Это было помещение с несколькими рабочими местами, на которыми, разве что ноги не запрокинув на столы, вольно развалились опера.

Как только мы вошли, Костя сразу представился и, естественно, продемонстрировал всем свою свеженькую ксиву, после чего мужчины практически сразу принялись жать ему руки.

– А это что за прелестное создание с вами? – спросил один из оперов, капитан по фамилии Березин, видимо, рассчитывая, что для меня это должно было прозвучать, как комплимент.

– А это Васильева Вероника Владимировна, мой консультант, я частенько прибегаю к ее услугам в расследованиях.

Я лишь слегка кивнула головой, не проронив ни слова, чем вызвала у того же опера весьма недоумевающее выражение лица.

– Не будем терять время, приступим, – холодно бросил Костя, заставив новоприобретенных коллег вернуться к рассмотрению материалов дела.

– Извините, я опоздал, – послышался слегка хриплый голос за спиной, что в момент заставило меня обернуться.

Передо мной стоял мужчина лет тридцати пяти. Он был достаточно широкоплеч, высок и имел весьма недурный вид. И даже бритая налысо голова ничуть его не портила. Портило его только потрепанное выражение лица.

– Познакомьтесь, это наш главный следователь – майор Панкратов, – представил мужчину кто-то из оперов.

На меня он взглянул как-то пренебрежительно, после чего пожал руку Косте и сел за большой овальный стол, за которым и должен был проходить брифинг.

– Наверняка вы уже слышали, что в нашем городе больше десяти лет пропадают дети, – начал Березин. – Первый случай зафиксирован в начале двухтысячных, Мария Корнилова, затем Анна Ярославцева спустя два года, после чего Александра… – Он продолжал говорить, но его слова для меня все больше рассеивались в воздухе, потому что я сконцентрировалась на фотографиях маленьких девочек, которые он развешивал на пробковый доске, называя имя каждой из них.

Почти все пропавшие были девочками. Мальчик среди них был только один. Все были примерно одного возраста: от 7 до 10 лет. Все учились в одной школе, что не удивительно, ведь школа в этом городке была всего одна. Исчезновения происходили примерно раз в год, а иногда даже два.

– Однако вас позвали, потому что недавно… – Березин тяжело вздохнул. – За два месяца пропали уже две девочки. До этого никто не объединял эти пропажи в серию, потому что хрен кто может найти концы этих исчезновений. И вот теперь нам остаётся надеяться на вас, – все с тем же тяжелым вздохом завершил тираду капитан.

– Ну не то что бы сильно надеемся, – вклинился в разговор Панкратов, автоматически переключив все внимание на себя. – Я пять лет убил на поиски этих детей. Сомневаюсь, что у вас что-то получится, как вас там? Константин, кажется…

Меня для этого человека будто не существовало и вовсе.

Костя не стал отвечать на этот некрасивый выпад.

– Мне нужны все дела, которые касались пропаж детей в этой области. Запросите дела и из соседних областей, вдруг там тоже есть что-то интересное. Принесите все, что сможете найти, даже если это покажется вам не важным.

– А также адреса и характеристики детей и их семей из школы, от соседей, друзей, с работы, – наконец вставила я свои пять копеек.

– Что, будете психологический профиль составлять? – с усмешкой спросил меня Панкратов.

– Попытаюсь поработать. – Я пристально посмотрела на него, после чего сухо сказала: – Кто-то же должен это делать.

Он смерил меня недовольным взглядом, словно маленькую девчонку.

Нам не выделяли отдельный кабинет, попросту потому, что отделение не обладало такими возможностями, поэтому мне дали просто собственный стол, который, если честно, мне и нужен-то особо не был, ибо сидеть с этими незнакомыми мужиками и вечно недовольным Костей желания у меня не было.

Все необходимые материалы я попросила забрать с собой и, получив разрешение Кости, направилась обратно в гостиницу, но уже пешком. На удивление, он совершенно спокойно опустил меня одну, посчитав, что с подводной лодки я уже никуда не денусь.

Идти было не так долго, минут двадцать пять, ибо ни о каком такси в этом городе и речи не шло.

Проходящие мимо люди смотрели на меня странно. Видимо, мой стиль одежды вызывал у них некоторые вопросы. Обтягивающие черные водолазка, кожанка и джинсы, действительно, не очень вписывались в этот на удивление сельский стиль. Я решила немного сменить одежду по прибытию в номер, дабы больше не вызывать таких подозрений.

В гостинице я разложила все материалы по детям, что мне дали, на письменном столе возле кровати и уселась на небольшой деревянный стул.

Я не видела сильных сходств между детьми за исключением пола и возраста. Эта информация – считай ничего для поиска маньяка. Внешне это были просто симпатичные девочки со светлыми волосами. Психологические характеристики были только на немногих из них. Там не было ничего примечательного, как и в семьях. Большинство – классические российские семьи из мам и бабушек, у кого-то еще и пьющий отец в арсенале. По какому принципу отбирал их маньяк – не понятно.

Не было найдено ни одно тело, хотя приезжали волонтеры и искали по несколько суток без перерыва. Даже фрагментов тел не было найдено. Никаких следов, абсолютно. Естественно, ни о каких записях с камер видеонаблюдения и речи не шло. Дети пропадали по пути из школы, которая находилась еще дальше от гостиницы, чем полицейский участок.

Бесполезно перечитывая эти материалы несколько часов, я решила больше не терять время, а пройтись по маршруту последней девочки, дом которой находился неподалеку от гостиницы.

Я знала, что идти в школу она могла двумя путями: один более короткий – по городу, а другой – в обход вдоль реки. По какому она шла – доподлинно известно не было. Свидетельские показания отличались: одноклассники говорили, что она собиралась пойти коротким путем по городу, а кто-то говорил, что видел ее у реки.

Переодевшись обратно в черный мешковатый свитер, более подходящий под антураж этого города, я решила все-таки прогуляться вдоль реки.

Окрестности там были более живописны, нежели в городе. Несмотря на отвратительную пасмурную погоду, зелень в тех местах хоть как-то скрашивала путь школьников, которые толпой шли мне навстречу.

Как раз в это время у них заканчивались уроки, и я решила, что это весьма удачный момент.

Эта группа школьников была разновозрастной, но среди них были мальчик и девочка возраста погибшей, и я решила пообщаться с ними.

– Эй, ребятня, не поможете мне? – попытавшись сделать максимально дружелюбный голос, спросила я.

Они остановились, напряженно глядя на меня.

– Меня зовут Вероника, я следователь из Москвы. Вы знали Алису Котову? – Я подошла к ним чуть ближе и показала фото девочки.

–Вы приехали искать маньяка? – спросил мальчик-подросток лет двенадцати.

– Да, и вы, ребята, нам бы очень помогли, если бы рассказали все, что знаете.

– Она училась с нами, – стеснительно бросила малышка девяти лет в розовой курточке.

Она стояла посреди толпы, но, начав со мной диалог, начала протискиваться вперед вместе с парнишкой того же возраста.

– Она была твоей подружкой? – мягко спросила я.

Девочка отрицательно покачала головой.

– Она дружила с другой девочкой, которая тоже пропала. С Соней Лапиной. Они были лучшими подружками и всегда ходили вместе.

– А как они учились?

– Соня была отличницей, а Алиса нет. Соня всегда давала ей списывать и больше никому не давала. Мы иногда играли вместе после школы. Но в гостях я ни у кого не была. Они даже на День рождения не приглашали никого из класса. Иногда они слишком зазнавались, и мы ругались с ними.

– Спасибо большое за рассказ. – Я села на корточки перед девочкой. – Как тебя зовут?

– Ксюша.

– У тебя очень милые косички, Ксюша. – Я пыталась казаться доброй настолько, насколько могла, дабы не напугать ребенка.

– А вы найдете маньяка? – спросил все тот же подросток.

– Почему вы решили, что это маньяк? – Я поднялась во весь рост и уже собралась уходить.

– Мы слышали, как взрослые разговаривали и сказали, что это какой-то человек ворует детей.

– Найдем.

Вдруг позади послышался голос:

– Арсений, домой быстро! Что ты там прохлаждаешься?

Я обернулась и возле одного из частных домов, стоявших вдоль дороги, отделяющих город и склон, ведущий к реке, увидела женщину, которая бросала на меня очень подозрительные взгляды.

– Ладно, ребят, идите домой. И не ходите никуда с незнакомцами и по одному, понятно?

– Да! – хором прокричали они и направились дальше, включившись в бурное обсуждение.

На подходе к школе был небольшой пролесок, по которому я даже чуть побродила в надежде наткнуться на что-нибудь интересное, но ничего не нашла и вышла на асфальтированную дорогу, которая от школы меня и отделяла.

Понаблюдав какое-то время за детьми, которые как ни в чем не бывало выходили с уроков и бегали по школьному двору, я направилась обратно, но уже по городу.

Все больше у меня складывалось впечатление, что в городе по пути из школы похитить ребенка было бы невозможно. Дорога пролегала через слишком оживленные места, где ходило достаточно большое количество школьников и через каждые метров сто стояли лавочки с бабулями, которые, видимо, в этом городе как раз и выполняли функции видеокамер.

А еще дорога пролегала через отделение полиции, возле которого я заметила машину Кости. Значит, он все еще был там.

Неподалеку от нее я заметила Андрея Панкратова, который стоял у входа с сигаретой.

– Это так вы работаете? – окликнул он меня, когда я проходила мимо.

– Я смотрю, вы тоже не сильно загружены. – Сухо бросила я в ответ.

– А вы вообще в каком звании, чтоб со мной так разговаривать?

Я размеренно вздохнула и подошла к нему, уставившись прямо в глаза.

– Ни в каком. Я просто консультант. Так что имею право разговаривать с вами ровно так же, как и вы со мной. – На этот раз уже я смерила его взглядом.

– Да? А я подумал, что вы любовница Бессонова, – заявил он, спустя какое-то время.

Я даже растерялась.

– А я смотрю, тактичностью вы не отличаетесь, господин Панкратов, – выдохнула я. – У нас с Бессоновым чисто деловые отношения. Мне не свойственно встречаться со следаками.

– Почему это, позвольте спросить? – Он пялился на меня с легким прищуром.

– Ты что тут делаешь? – послышался голос Кости за спиной.

Я обернулась и увидела, как он стоял возле своей машины, крутя в правой руке ключ от нее.

– Поехали в гостиницу, раз уж ты здесь, – скомандовал он, даже не обратив внимание на Панкратова.

– Мне пора, – язвительно бросила я. – Продолжим этот занимательный разговор как-нибудь в другой раз.

Пока я шла до машины, Панкратов пристально наблюдал за мной, в отличие от Кости, который был сильно увлечен перепиской в телефоне. Как только я захлопнула за собой переднюю дверь, он сразу же завел мотор, и мы молча направились в сторону гостиницы.

– Ну что, заметила что-то интересное? – спросил Костя спустя минут пять напряженной тишины.

– Если честно, то нет. А ты?

– И я особо ничего не нашел.

– Тебе не кажется странным, что никаких следов и ни у кого нет видеокамер? Все-таки, это не глухая деревня, а город.

– Согласен. Но они сказали, что это все материалы, и больше ничего у них нет. – Он помолчал еще какое-то время, после чего спросил: – Может, тебе что-то интересное рассказали?

– Ты о чем?

– Ну, Панкратов.

Я усмехнулась.

– Он меня за человека не считает. Спрашивал, не твоя ли я любовница случайно.

Костя бросил на меня короткий шокированный взгляд, после чего продолжил вести машину уже в абсолютной тишине. Это длилось минуты две, пока он не спросил:

– А ты что сказала?

– Сказала, что боже упаси, – сухо бросила я.

После этого завибрировал его телефон, висевший на держателе. Естественно, я бросила взгляд на экран и увидела там надпись “любимая” с красным сердечком в конце. Я отвернулась, сделав вид, что ничего не заметила, а он тут же сбросил звонок, который больше не повторялся.

Когда мы вернулись домой, то просто поменялись материалами, которые были в нашем распоряжении, и разошлись по номерам. Но настроения работать у меня совсем не было. Я даже толком не смогла посмотреть те несколько папок с документами, которые он мне дал.

Меня мучила ревность, и я готова была это признать. Я не знала, кто эта “любимая”, но была уверена, что за то время, что меня не было, она стала значимым человеком в его жизни. И я уже вряд ли могла что-то изменить. Поэтому я не придумала ничего лучше, чем выпить таблетки и лечь спать.

POV Костя

Я лег спать достаточно поздно, вдоволь наговорившись с Настей и прочитав часть материалов, которые забрал из отделения.

Мне снился странный сон. Часто у меня были подобные сновидения раньше, после того, как Николь попала в психушку, но года полтора назад они прекратились. И вот какое-то время назад они появились вновь.

Мне снилось, как я сидел в гостиной своей квартиры, то самой, что с кожаным диваном, на котором спала Николь в нашу с ней первую встречу. Я сидел за работой, пока знакомый голос не позвал меня обедать. В совершенно воодушевленном настроении я поднялся со стула и направился на кухню.

Там меня ждала Николь, в моем старом фартуке. Она радостно улыбнулась мне и поцеловала. Я был безмерно счастлив. Обычно такие сны на целый день заседают в голове, оставляя эмоциональный след. Даже если события и слова стираются из памяти.

– Давно ты вернулась? – радостно спросил я, усаживаясь за стол.

– Нет. Как только выпустили, я сразу к тебе.

Я принялся есть. Так, будто это был наш с ней бытовой семейный день. Так, будто так и должно было быть в норме.

– И как ты теперь? – спросил я.

– Мне сказали, что я абсолютно здорова, – ответила она с воодушевлением. – Сказали, что вылечили меня.

Она села ко мне на колени.

– Теперь все будет по-другому. Теперь я с тобой. – Она прижала мою голову к своей груди, и я был абсолютно счастлив.

Пока не заметил, что мне тяжело дышать. Во мне я начал задыхаться, пытаясь сделать хотя бы глоток воздуха. Но не мог. Будто все тело болело, и я проснулся, поймав сонный паралич.

Я был в ужасе. Я не мог пошевелить даже кончиком пальца ноги, хотя раньше мне всегда это помогало выйти из этого состояния. К счастью, я хотя бы мог дышать. Со временем с помощью дыхания я хотя бы смог успокоиться, после чего наконец постепенно вышел из этого состояния.

Такие сны беспокоили меня года два, пока я не обратился к специалисту. Какое-то время мне даже пришлось пить препараты, но все вернулось. Вернулось вмиг, как только Николь оказалась рядом со мной.

Как только она оказалась рядом, я стал испытывать перманентное напряжение в теле. И практически ничего не мог с этим сделать, хотя понимал, что она безоружна и физически ничего со мной сделать не сможет.

Жуткий страх рядом с ней преследовал меня буквально каждую встречу. Хоть я и старался бороться с ним, нормально сосуществовать с ней я не мог.

Оставалось надеяться, что со временем это пройдет.

Более того, после всей истории с Николь у меня были проблемы с доверием к женщинам. Я исследовал биографию Насти вдоль и поперек, чтобы точно быть уверенным, что она не способна причинить мне вреда. В мою голову поначалу даже приходили параноидальные мысли о том, что они с Николь могут быть в сговоре, и Настя просто выполняет функции Николь в ее отсутствие.

К самой Николь я испытывал четыре чувства, три из которых точно мог отследить – это страх, ненависть, обида и что-то еще, мне пока не понятное.