Читать книгу Жить, чтобы любить - Ребекка Донован - Страница 4

– Ты не поверишь, кто только что спросил меня…

Поскольку я не успела вовремя натянуть футболку с эмблемой нашей спортивной команды, мне оставалось только закрыть глаза и ждать ее реакции.

– Вот дерьмо! – застыв на пороге раздевалки, прошептала Сара.

Я стояла как вкопанная, не в силах выдавить из себя ни единого слова. Здоровущие кровоподтеки на правом плече и на спине говорили сами за себя.

– Все не так ужасно, как кажется. – Я не осмеливалась поднять на Сару глаза.

– А вот мне на них просто страшно смотреть. Неужели такое можно сделать за то, что ты забыла вынести мусор?! – начала Сара, но тут же замолчала, так как в раздевалку, смеясь и толкаясь, вошла группа девочек.

– Эй, Эмма! Мы только что узнали, как ты урыла этого клевого нового парня! – заметив меня, воскликнула одна из них.

– Должно быть, он реально вывел тебя из себя, – добавила другая.

– Не знаю. Наверное, просто попал под горячую руку, – пробормотала я, а потом быстро собрала вещи – бутсы, носки, щитки – и, не дав им, в том числе и Саре, возможности мне возразить, вышла из раздевалки.

Я села на ступеньки, ведущие к футбольному полю, и принялась надевать бутсы и щитки. После того, что случилось за последние два часа, мне необходимо было собраться. Все пошло как-то наперекосяк. Обычно никто ко мне не лез, и я была окружена словно невидимой стеной. Таким образом я обеспечивала себе спокойное и безопасное существование. И как это Эвану Мэтьюсу удалось всего за один день перевернуть мой тихий маленький мирок?!

И тут я неожиданно снова услышала его голос. Господи, что происходит?! Сначала я целую неделю не замечала его, а теперь он постоянно попадается мне на пути. Он вышел из мужской раздевалки вместе с каким-то незнакомым парнем, которого, как я поняла, собирался подвезти на завтрашнюю игру. Я поймала его взгляд, и он приветливо кивнул мне. Ну почему, почему я не стала для него человеком-невидимкой, каким была для всех остальных? К моему величайшему облегчению, он шел не ко мне, а в сторону футбольного поля, где тренировались мальчики. Здорово! Значит, он еще и футболист.

Его спутанные светло-каштановые волосы на солнце казались золотыми; на спине под растянутой футболкой выделялись рельефные мускулы. И вообще он был похож на модель с фотографии на фирменном пакете «Аберкромби и Фитч».

Сара, оказывается, незаметно подошла ко мне и теперь смотрела туда же, куда и я.

– Мило, – выдохнула она.

Я резко обернулась и, испугавшись, что она может прочитать мои мысли, покраснела.

– Только не вздумай говорить, что он не клевый. Тебе просто понадобилось слишком много времени, чтобы его оценить.

Но только я открыла рот, чтобы оправдаться, как по пыльной дороге, отделяющей школу от футбольного поля, мимо нас промчался автобус. Из открытых окон доносилось стройное пение и крики; в автобусе ехала спортивная команда соперника.

– Кого мы разобьем? – скандировали звонкие голоса.

– «Уэслин-хай», – слышалось в ответ.

– Я так не думаю, – хмыкнула Сара.

Я засмеялась, и мы вприпрыжку побежали к футбольному полю.

Уже на обратном пути Сара неожиданно воскликнула:

– Боже мой! Стэнфорд! Эмма, это же потрясающе!

А я просто не знала, что сказать. Улыбка, застывшая на моем лице, говорила яснее всяких слов. Я упивалась нашей победой, а узнав, что футбольные скауты из четырех колледжей следили за ходом матча, в котором я забила три гола из четырех, возликовала еще больше.

– Поверить не могу, что они собираются пригласить тебя уже этой весной, – захлебывалась от восторга Сара. – Ты непременно должна взять меня с собой. Калифорния! Умереть – не встать!

– Сара, он сказал, что только собирается организовать мне поездку, причем с учетом успеваемости за следующую четверть.

– Да брось ты, Эмма! Ничего не изменится. Не думаю, что за всю свою школьную жизнь ты хоть раз получила меньше, чем «отлично».

Мне бы ее уверенность! Но вот мы уже подъезжали к моему дому. И я моментально спустилась с небес на землю, позабыв и о победе, и о футбольных скаутах из колледжей, словно прекрасный сон сменился ночным кошмаром.

Кэрол шла по подъездной дорожке от почтового ящика: делала вид, будто ходила за почтой. Она явно что-то задумала, и у меня сразу внутри все оборвалось. Сара бросила на меня обеспокоенный взгляд.

– Привет, Сара! – сказала Кэрол, глядя мимо меня. – Как поживают твои родители?

– Прекрасно, миссис Томас, – ослепительно улыбнулась ей Сара. – А как ваши дела?

– Живу потихоньку, – трагически вздохнула Кэрол.

– Рада слышать, – вежливо откликнулась Сара, не отреагировав на драматические нотки в голосе собеседницы.

– Сара, мне страшно неловко обращаться к тебе через голову твоих родителей, – начала Кэрол, и я замерла в ожидании, что же будет дальше. – Но я хотела узнать, можно ли Эмили завтра переночевать у вас. Мы с Джорджем собираемся уехать из города, и нам было бы гораздо спокойнее, если бы она могла остаться с теми, на кого можно положиться. Если, конечно, это никак не нарушит ваших планов, – произнесла Кэрол так, словно меня здесь не было.

– Не думаю, что могут возникнуть какие-то проблемы, – подыгрывая Кэрол, улыбнулась Сара. – Я сейчас еду в библиотеку поработать над домашним заданием, но, когда вернусь домой, обязательно поговорю с родителями.

– Спасибо. Мы были бы тебе чрезвычайно благодарны.

– До свидания, миссис Томас, – отъезжая от дома, помахала на прощание Сара.

Когда она скрылась из виду, Кэрол перевела на меня недовольный взгляд.

– Ты даже не представляешь, как это унизительно, просить чужих людей присмотреть за тобой, чтобы мы с твоим дядей могли хоть немного побыть вместе. Хорошо еще, что Сара понимает, какая ты жалкая. Ума не приложу, как она тебя терпит! – Кэрол повернулась и пошла прочь, а ее слова занозой засели у меня в сердце.

А ведь когда-то я считала, что она права и Сара дружит со мной исключительно из жалости. И наверное, каждый, кто видел нас вместе, думал точно так же. Ведь на фоне своей блестящей подруги я казалась еще более серой и заурядной. Но со временем я поняла, что наша дружба с Сарой – единственное, в чем я могу быть уверена в этой жизни.

Я вошла в дом, где меня уже ждала полная раковина оставшихся после обеда грязных тарелок. Отнеся рюкзак в свою комнату, я приступила к мытью посуды, что мне сегодня было даже в радость, так как это нудное занятие давало возможность сосредоточиться и согнать улыбку с лица.

* * *

На следующее утро я проснулась в радужном настроении, чего со мной давно не случалось.

Но, почувствовав, как кто-то грубо дергает меня за волосы, тут же вернулась в реальную жизнь.

– Только не вздумай меня опозорить, – прошипела Кэрол мне на ухо, обжигая кожу горячим дыханием, и быстро исчезла.

И я сразу услышала, как она сладким голосом зовет детей завтракать.

Сара, сгорая от нетерпения, ждала меня в машине.

– Поверить не могу, что сегодня мы ночуем вместе! – нежно обняла она меня.

Я резко отстранилась, все еще чувствуя нависшую над собой незримую угрозу.

– Сара, она, возможно, следит за нами. Все, поехали от греха подальше, а то вдруг передумает и запрет меня на ночь в подвале.

– Неужели она на такое способна? – забеспокоилась Сара.

– Трогай давай. – «Да, она способна», – хотела сказать я, но промолчала.

И мы поехали. Верх машины пришлось поднять, так как осень наконец вступила в свои права и на улице стало довольно прохладно. Деревья тоже сменили наряд: листва полыхала желтым, оранжевым и багровым. Сегодня краски природы заиграли для меня ярче, ведь я впервые посмотрела на них другими глазами. Несмотря на угрозы Кэрол, я была на седьмом небе от счастья после выигранного матча и лестных отзывов футбольных скаутов из Стэнфорда. А еще меня грела мысль о том, что сегодня мы с Сарой вместе пойдем на матч, и я невольно расплывалась в довольной улыбке. Это был мой первый футбольный матч за три года.

– Я решила непременно чем-нибудь побаловать тебя, прежде чем мы отправимся на игру.

– Что ты задумала? – с любопытством посмотрела я на нее.

– Доверься мне. Обещаю, тебе понравится! – просияла Сара.

– Ну ладно, – сдалась я, хотя в глубине души все же опасалась, что у нас с Сарой разные представления о том, что значит баловать.

Мне нравилось просто оттягиваться, смотреть кино и есть вредную для здоровья пищу. Если для большинства подростков подобные вещи были в порядке вещей, то для меня – пределом мечтаний. Но сейчас я решила не волноваться по пустякам. Сара меня хорошо знала, и я целиком и полностью доверяла ей.

– Знаешь, после игры я собираюсь пригласить его на свидание, – заявила Сара, когда мы уже шли с парковки в сторону школы.

– Интересно, как ты собираешься это сделать? – следуя за Сарой сквозь строй ее поклонников, поинтересовалась я.

Я понятия не имела, что у нее на уме, но, с другой стороны, кто осмелится ей отказать? А она явно не привыкла слышать или произносить слово «нет». Его просто-напросто не было в ее словаре.

– Хорошо. Я тут вот что подумала. Если ты, конечно, согласна, – многозначительно посмотрела она на меня. – После игры мы отправимся на вечеринку к Скотту Киркланду, и я приглашу туда Джейсона.

Вечеринка?! В жизни не была ни на одной вечеринке. Я слышала разные сплетни и пересуды в раздевалках и школьных коридорах, даже видела фотографии в шкафчиках у старшеклассниц. Но это был обряд исключительно для посвященных, и меня мучили сомнения, готова ли я для него. Я живо представила себе, как войду в комнату под прицелом чужих взглядов, и на меня тут же волной накатила паника.

А потом я поймала взволнованный взгляд голубых глаз Сары и поняла, насколько это было важно для нее. И вообще, у меня могла появиться прекрасная возможность поболтать с ребятами, с которыми училась последние четыре года, но которых совсем не знала. Да, определенно это может быть интересным.

– Звучит заманчиво, – вымученно улыбнулась я, мгновенно пополнив ряды тех, кто неспособен сказать Саре «нет».

– Правда? Хотя нам вовсе не обязательно идти на вечеринку. Ты как-то сразу побледнела, когда про нее услышала. Придумаю что-нибудь еще.

– Нет, я хочу пойти, – солгала я.

– Замечательно! – обняла меня Сара. Сегодня она была со мной особенно ласковой, что меня слегка пугало. Похоже, она и сама это поняла, так как тут же отыграла назад: – Прости, я так счастлива, что ты идешь со мной. Боюсь, без тебя мне не справиться. И вообще, мы общаемся только в школе и нигде вместе не бываем. Так что все складывается просто замечательно.

Я натянуто улыбнулась, хотя при одной мысли о вечеринке у меня начинало сосать под ложечкой. Но я готова была пожертвовать собой ради Сары. Конечно, я смогу через это пройти. Ничего страшного не случится. Ну… возможно, кто-то даже попытается со мной заговорить. И у меня снова противно заныло под ложечкой. Нет, просто ужас какой-то. Я с трудом проглотила ком в горле.

Сейчас больше, чем когда-либо, мне хотелось найти спасение от неприятных мыслей на художественных занятиях, график которых был скользящим. Сегодня, слава богу, художественный класс проходил вместо первого урока: английского. А мне просто необходимо было окунуться с головой в работу, чтобы прогнать ненужные мысли.

Вдохнув полной грудью успокаивающий запах красок, клея и ацетона, я вошла в студию – просторную комнату с высокими потолками, светло-желтые стены которой украшали художественные проекты. В этой комнате и дышалось как-то намного легче. Что бы плохого ни случилось дома или в школе, здесь я забывала обо всех неприятностях.

Мисс Майер поздоровалась с нами, и мы уселись за высокие черные рабочие столы. Я еще никогда не встречала женщины добрее и милее, чем мисс Майер. Она прямо-таки излучала сердечное тепло и вообще была прекрасной художницей и замечательной учительницей.

Нам предстояло продолжить уже начатую на предыдущем уроке работу: воспроизвести журнальную картинку, передающую движение. По мере того как ученики погружались в творческий процесс, шепот и разговоры в классе потихоньку стихали. Именно за эту расслабляющую тишину я особенно любила занятия живописью.

И тут у меня внезапно екнуло сердце: я услышала знакомый голос. Мне ужасно не хотелось поднимать голову, но этот мягкий голос действовал на редкость притягательно. И действительно, рядом с мисс Майер я увидела его. В руках у него была фотокамера, а мисс Майер пролистывала нечто вроде альбома с фотографиями, попутно делая какие-то замечания. Он поднял голову и, заметив меня, улыбнулся, я же поспешила уткнуться в свой холст. Мне хотелось провалиться сквозь землю.

– Итак, похоже, у тебя здорово получается, – раздался сзади голос Эвана, и у меня сразу застучало в висках. Я мысленно велела себе успокоиться, со мной явно творилось что-то странное. А он тем временем как ни в чем не бывало продолжил: – Я имею в виду футбол. Игра вчера была супер.

– Спасибо. А ты что, тоже в этом классе? – покраснев, спросила я.

– Типа того, – ответил он. – Я попросил записать меня сюда, если мне разрешат заниматься проектами, связанными с фотографией. Мисс Майер согласилась, и вот я здесь.

– О… – только и смогла пробормотать я.

Он снова ухмыльнулся, а я зарделась еще сильнее. Мое тело явно отказывалось мне подчиняться: щеки предательски пылали, сердце колотилось как сумасшедшее. Я была сама не своя и от этого жутко злилась.

Но тут, к моему величайшему облегчению, в разговор вмешалась мисс Майер и тем самым не дала мне окончательно опозориться.

– Итак, ты уже успел познакомиться с Эммой Томас? Прекрасно.

– Не далее как вчера, – посмотрел на меня с улыбкой Эван.

– Хорошо, что ты уже успел освоиться. Эмма, можно попросить тебя показать Эвану наши фотопринадлежности и проявочную комнату?

Сердце мое сразу переместилось куда-то в область желудка, а щеки запылали еще сильнее и, наверное, уже начали излучать тепло.

– Конечно, – быстро ответила я.

– Спасибо тебе, – сказала мисс Майер.

Ну почему, почему из всех знакомых мне людей именно она решила помучить меня?!

Не глядя на Эвана, я встала и направилась в дальний угол, чтобы открыть один из шкафчиков, что висели над прилавком.

– В этом шкафу хранятся фотопринадлежности. Бумага, проявитель, словом, все, что нужно, – стоя к нему спиной, открыла и снова закрыла я дверцу шкафа.

На прилавке внизу лежали резак для бумаги и рамки. Затем мы подошли к проявочной, и я показала, где на стене находится выключатель для красного света.

– Не возражаешь, если я загляну внутрь?

От неожиданности у меня на секунду перехватило дыхание.

– Конечно, – ответила я, впервые за все время посмотрев на него.

И мы вошли в тесную прямоугольную комнатку, в центре которой стоял длинный металлический стол с ванночками для проявки фотографий. Справа на стене висели шкафчики, а слева – два ряда проволоки с прищепками для просушки проявленных снимков. И хотя красный свет сейчас не горел, в комнате было слишком темно. Словом, это было вовсе не то место, где я хотела бы оказаться наедине с Эваном Мэтьюсом.

– Вот, пожалуйста, – развела я руками.

Эван прошел прямо к шкафчикам и принялся открывать дверцы, изучая содержимое.

– Почему ты общаешься только с Сарой? – раздался из-за дверцы голос Эвана. Закрыв шкафчик, он выжидающе посмотрел на меня.

– Что ты имеешь в виду? – сразу ощетинилась я.

– Ты ни с кем не разговариваешь, – констатировал он. – Почему так?

Я промолчала. Мне нечего было ему ответить. Заметив мое смущение, он примирительно сказал:

– Ладно. Почему ты не разговариваешь со мной?

– Ты слишком прямолинеен, – перешла я в наступление.

Он улыбнулся, и у меня снова екнуло сердце.

– Ну… – начал он.

– Потому что я не уверена, нравишься ты мне или нет, – не подумав, выпалила я.

В ответ он наградил меня своей привычной насмешливой ухмылкой. Какая странная реакция! Все, у меня больше не было сил оставаться с ним наедине в замкнутом пространстве. Я резко развернулась и вышла из комнаты.

Разговор с Эваном настолько выбил меня из колеи, что я не смогла сосредоточиться и моя работа осталась незаконченной. Эван ушел, чтобы сделать несколько фотографий – уж не знаю, что он там снимал! – но я все равно ощущала его присутствие. Этот класс был для меня чем-то вроде святилища, а он пришел и его осквернил.

Когда на перемене мы встретились с Сарой в коридоре, она сразу заметила, что я в растрепанных чувствах.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

– Эван Мэтьюс был на художественных занятиях, – выпалила я.

– И… – Сара явно ждала продолжения рассказа.

Но я только покачала головой. У меня не было слов, чтобы объяснить, что Эван Мэтьюс бесцеремонно нарушил размеренное течение моего школьного дня. И хотя Сара понимала меня лучше, чем кто-либо другой, я не была готова делиться с ней своими переживаниями. У меня до сих пор внутри все клокотало, а мысли путались.

– Потом поговорим, – поспешно сказала я, развернулась и пошла в другую сторону.

Я решительно отказывалась понимать, что со мной происходит. До сих пор мне удавалось выжить исключительно благодаря тому, что я спрятала все свои эмоции под замок и бесшумно скользила по школьным коридорам, оставаясь незаметной для остальных. Учителя отмечали мою высокую успеваемость, тренеры – спортивные достижения, но в силу своей неприметности я не могла играть важную роль в общественной жизни школы. Меня трудно было запомнить, на что, собственно говоря, я и рассчитывала.

В свое время одноклассники пытались подружиться со мной и даже приглашали на вечеринки, но это продолжалось недолго. Я отклоняла приглашения, а во время разговора давала исключительно односложные ответы, и меня оставили в покое. Что и требовалось доказать.

Сара оказалась единственной, кто был рядом со мной все четыре года, что я здесь училась. В течение шести месяцев она упорно звала меня в гости, и Кэрол наконец сдалась, сказав «да». В тот раз она собиралась с подругой за покупками, и ей ужасно не хотелось брать меня с собой, поэтому приглашение Сары пришлось как нельзя кстати. И вот так, благодаря счастливому случаю, возникла наша крепкая дружба с Сарой. С тех пор время от времени, когда это совпадало с расписанием светских мероприятий Кэрол, мне разрешалось ночевать у подруги. Более того, поскольку отец Сары был судьей, такое – пусть даже опосредованное – знакомство тешило самолюбие Кэрол.

Прошлым летом мне даже разрешили поехать вместе с семьей Сары на неделю в Мейн, так как Джордж с Кэрол собрались отправиться с детьми в поход. Когда родители Сары приглашали меня, то обставляли все так, будто приглашают всю футбольную команду, а потому не могут не позвать и меня, и Кэрол вынуждена была соглашаться. Но по возвращении домой мне приходилось жестоко расплачиваться за свою, как ей казалось, черную неблагодарность.

Но никакие синяки не могли заставить меня забыть лучшую неделю своей жизни. Именно тогда я встретила Джеффа Мерсера. Джефф работал спасателем на пляже, который находился в нескольких минутах ходьбы от того места, где мы жили. У его семьи был небольшой летний домик на берегу, и Джефф проводил там весь летний сезон.

Когда Джефф познакомил нас со своими друзьями и пригласил на вечеринку, я солгала, назвавшись кузиной Сары из Миннесоты. Перед вечеринкой нам с Сарой пришлось сочинить целую историю, основанную на моей невинной лжи. Я чувствовала себя вполне комфортно в рамках своей придуманной жизни, и мне не было нужды притворяться невидимкой, ведь такой Эммы действительно не существовало.

Увлеченная своей историей, я позволила Джеффу подобраться ко мне чуть поближе. У нас действительно было много общего: он тоже играл в футбол и мы слушали одну и ту же музыку. И вообще он не мог не нравиться.

Уже глубокой ночью, когда все, разбившись на парочки, расположились возле костра и тихо беседовали под перезвон гитары, Джефф сел рядом со мной на песок. Он положил руку мне на плечи, и я прильнула к нему. Я еще никогда в жизни не обнималась с парнем, но, как ни странно, такая близость сейчас меня нисколечко не смущала.

Мы слушали музыку и разговаривали. И тут он повернулся ко мне и наклонился, чтобы поцеловать. На секунду мне стало трудно дышать: я еще никогда не целовалась с мальчиками и не хотела, чтобы он это понял. Но нежное прикосновение его мягких губ оказалось даже приятным.

Было не так уж легко, но и не слишком трудно сказать ему «до свидания» и пообещать посылать имейлы. По крайней мере, не для Эммы Томас, бесплотным призраком бродившей по коридорам «Уэслин-хай», Коннектикут, поскольку о существовании такой девочки Джефф даже и не подозревал.

Именно это больше всего меня и беспокоило в случае с Эваном Мэтьюсом. Ведь он знал, что я существую. Он определенно вознамерился вытащить меня из тени, и мне было от него не отделаться, так как мои односложные ответы его явно не отпугнули. Мне не хотелось, чтобы он обращал на меня внимание, и я пыталась – правда, пока безуспешно – игнорировать его. А он медленно, но верно подбирался ко мне, и эта игра в кошки-мышки его откровенно забавляла.

Собравшись с духом, я открыла дверь кабинета, где должен был начаться урок по истории Европы. Однако Эвана в классе не оказалось. Тогда я огляделась по сторонам и неожиданно почувствовала, что у меня внутри все опустилось. Надо же, мало мне было проблем, так появилась еще одна! Сердце словно жило собственной жизнью – оно то бешено колотилось, то замирало, проваливаясь в область желудка, – а лицо стало красным. Я была вне себя от злости.

На уроке химии Эвана не было. Возможно, и на других занятиях, которые я посещаю, его тоже не будет. На уроке тригонометрии я отвлеклась на то, чтобы достать домашнее задание, и неожиданно услышала за спиной знакомый голос.

– Привет! – сказал Эван.

Но я не ответила, а продолжила возиться с тетрадкой, стараясь унять сердцебиение. Заметив, что я упорно отворачиваюсь, он спросил:

– Ну что, теперь ты вообще не хочешь со мной разговаривать?

Разозленная его настойчивостью, я решила больше не сдерживаться.

– Чего ты ко мне пристал? И о чем вообще мне с тобой разговаривать?! – выпалила я.

В ответ он только удивленно поднял брови, и на его лице появилась всегдашняя чуть насмешливая ухмылка.

– И почему ты на меня так смотришь? – залившись краской, процедила я.

Но Эван не успел ответить, потому что в класс вошел наш учитель мистер Кесслер. Весь урок я просидела, уставившись в одну точку, хотя спиной чувствовала взгляд Эвана, что меня дико нервировало.

Я как раз собирала учебники, чтобы пойти на урок анатомии, когда снова услышала его голос:

– Потому что считаю тебя очень даже интересной.

Медленно повернувшись к нему, я прижала книги к груди, словно хотела защититься.

– Но ты ведь меня совсем не знаешь!

– Поэтому-то и хочу узнать получше.

– В школе и без меня полно ребят! Зачем я тебе сдалась?

– Затем, – ухмыльнулся он.

Из класса я вышла в полной растерянности. Он так и не сказал того, чего я от него ждала. И что мне надо было говорить в ответ? Я почувствовала, что начинаю паниковать.

– Можно мне пойти с тобой на урок анатомии? – спросил он, выходя следом за мной из кабинета.

– Но ты ведь не в моем классе! Разве не так?! – Мне показалось, что весь мир ополчился против меня, к тому же сердце продолжало предательски колотиться. Я попыталась сделать глубокий вдох – и не смогла.

– Похоже, всю неделю не замечала меня, а?

Мы шли по коридору, привлекая всеобщее внимание. Некоторые даже останавливались, чтобы посмотреть на нас. Наверное, их представление о мире тоже в одночасье рухнуло. Небывалое бывает: Эмма Томас идет вместе с другим учеником, причем даже не с девочкой, а с мальчиком, которому она вчера на уроке устроила головомойку! Вот так и рождаются сплетни.

В считаные секунды я дошла, скорее добежала, до кабинета анатомии. Там я остановилась и повернулась к Эвану, который ответил мне выжидающим взглядом.

– Что ж, ты, конечно, здесь новенький, а потому я тебя немного заинтриговала. Но можешь мне поверить, я вряд ли могу представлять для тебя интерес. И тебе нет нужды узнавать меня получше. Да, я хорошо учусь, занимаюсь спортом, и у меня нет ни минуты свободной. Мне нравится мое одиночество, нравится мое личное пространство и нравится, когда меня оставляют в покое. Вот такие дела. Думаю, в школе найдется немало других, кто жаждет познакомиться с тобой поближе. Но я не из их числа. Прости. – Мне казалось, что я выразилась достаточно ясно. Однако он как ни в чем не бывало продолжал ухмыляться. Тогда я не выдержала и взорвалась: – И перестань смотреть на меня так, будто я тебя забавляю. Не вижу ничего смешного, так что отстань от меня! – С этими словами я ворвалась в класс. Правда, легче мне не стало. Наоборот, у меня возникло такое чувство, будто я потерпела сокрушительное поражение.

Я понятия не имела, где сидел Эван на анатомии, но, по крайней мере, не рядом со мной. Рядом со мной вообще никого не было. Место моей всегдашней соседки Карен Стюарт сегодня пустовало. Карен была злостной прогульщицей и постоянно спрашивала меня, что было на предыдущем уроке. Так что сегодня, слава богу, я могла наслаждаться тишиной, ради которой отгораживалась от одноклассников, хотя сейчас это меня почему-то не слишком радовало.

Однако к концу занятий я воспрянула духом. Во-первых, мне не надо было возвращаться домой, так как я ночевала у Сары, а во-вторых, Эван больше не маячил на горизонте.

– Привет! – бросила мне Сара, когда мы доставали книги из шкафчиков. – У меня такое чувство, что вообще тебя сегодня не видела. Ну, ты как? А разве ты не собираешься мне рассказать…

– Только не сейчас. Потом расскажу. Хорошо? Мне наконец-то полегчало, и я хочу сегодня вечером по-настоящему оттянуться!

– Да ладно тебе, Эм! Это нечестно. Я слышала, что вы с Эваном шли вместе на урок анатомии. Ты просто обязана сказать мне, что происходит.

Однако я все еще колебалась. А вдруг нас кто-нибудь подслушивает? На всякий случай я обшарила взглядом коридоры, потому что ужасно боялась дать ненароком дополнительную пищу для сплетен, которые уже и так циркулировали по школе.

– Он продолжает заговаривать со мной, – объяснила я Саре, наивно полагая, что этого будет достаточно, но Сара только пожала плечами, так как явно ждала продолжения. – Он сказал мне, будто считает меня интересной, хотя не знаю, что он имел в виду. И мне никак от него не отвязаться: он все время рядом. Ну, я не выдержала и заявила ему, что во мне нет ничего интересного, и попросила оставить меня в покое. Вот и вся наша прогулка вдвоем до кабинета анатомии. Нет, я решительно его не понимаю.

– Эм, ты его зацепила. И что в том плохого? – искренне удивилась Сара.

Даже странно, что она не поняла всей серьезности проблемы.

– Сара, я не могу позволить, чтобы мною интересовались. Ты моя единственная подруга. И на то имеется серьезная причина! – воскликнула я, а она виновато потупилась, так как только сейчас начала потихоньку понимать стоящую передо мной дилемму. – Меня ведь не выпускают гулять. Я не хожу в кино. Сегодняшняя вечеринка станет моей первой и, скорее всего, последней. И я не хочу лгать. А если кто-нибудь, не дай бог, ко мне прикоснется… – начала я и замолчала. Одна мысль о том, что любое неосторожное прикосновение может причинить физическую боль, приводила меня в ужас.

Я уже сто раз пожалела о своей горячности, так как раньше Сара просто не догадывалась связать имеющуюся информацию воедино. Наверное, впервые за все время она посмотрела на мир моими глазами, и у нее сделалось такое несчастное лицо, что у меня защемило сердце.

– Прости, – прошептала она. – Я до конца не понимала. Итак, похоже, единственный выход – действительно не разговаривать с ним.

– Все нормально, – через силу ухмыльнулась я. – Осталось всего шестьсот семьдесят два дня, а уж потом любой найдет меня интересной.

Она улыбнулась в ответ, но улыбка вышла не слишком радостной.

Грустный взгляд подруги в очередной раз напомнил мне о трагизме моего положения, и это оказалось выше моих сил. Так мне было еще труднее сбежать, чтобы спастись, – в буквальном смысле этого слова.

Сколько я себя помнила, моя жизнь всегда была сплошной чередой несчастий. У меня сохранились фотографии улыбающегося ребенка, я держала их в коробках из-под обуви. И на всех фотографиях присутствовал папа. Когда он умер, я осталась с мамой, которая не знала, как жить дальше одной. Я изо всех сил старалась не быть ей в тягость. Ведь я считала, что если буду вести себя идеально, то не помешаю ей искать нового мужа, хотя достойной замены моему отцу так и не нашлось.

Я оказалась для всех слишком большой обузой. Мне хотелось надеяться, что дядя с тетей оценят мою хорошую успеваемость и примут меня в свою семью. К сожалению, наши отношения остались столь же холодными, как и четыре года назад, когда однажды зимой я переступила порог их дома. Тогда я открыла их дверь с чувством вины и так и не смогла заслужить прощение за то, что им пришлось приютить меня против воли. А мне оставалось только хитрить и постоянно улучшать свои достижения. Хотя в этом деле мне явно не хватало сноровки, поскольку Кэрол всегда была начеку и при каждом удобном случае попрекала меня моей никчемностью.