Читать книгу Не подарочки для полковника. Воронцовы - Регина Янтарная - Страница 10

Прошлое

Полина

– Иван? – бросаюсь к мужу, сидящему за столиком в кафе.

– Ты? – недовольно пялится то на меня, то на Клима. – Что вы здесь делаете?

– Тебя искали, – говорю честно, глядя в упор на мужчину – собеседника мужа.

– Зачем, – цедит зло. – Я же сказал, что у меня переговоры.

– Прости, – отступаю назад и ударяюсь спиной в крепкую грудь Клима. – Мы тебя на улице подождем.

Клим уезжает. А я жду мужа, еду домой с ним.

– Очередная клевета твоей сестры? Чего она всё трепещется? – гневно выдает Иван, едва садимся в его машину.

– Прости. Я сама устала от ее нападок. Не могу больше.

– Я давно тебе говорю, что пора выкинуть ее из нашей жизни. Жила же ты раньше без нее, и дальше проживешь.

Смотрю на любимого мужчину и ненавижу сестру. Понимаю, хоть я Ванечку ни с кем не застала, мой мир уже не будет прежним. Злость на Виту ударяет кувалдой в солнечное сплетение. Холодная волна дрожи прокатывается по телу, застывает в глубине сознания. Она всё испортила. Я всегда буду подозревать любимого.

Приезжаем домой, выгружаемся у дома. Иду прямиком к сестре:

– Виталина, я хочу, чтобы ты сейчас же уехала из нашего дома и больше здесь не появлялась. Никогда!

– Андреева, спятила? – вопрошает удивленно Клим. – Ты с сестрой разговариваешь.

– Я не хочу общаться с человеком, который пытается разрушить мою семейную жизнь.

– Мама дорогая! Он тебе совсем мозги промыл. Ты даже не можешь ходить с собственными глазами, носишь линзы, чтобы нравиться ему. Он сделал из тебя марионетку! Очнись, пока не поздно! – Виталина разворачивается и гордо уходит.

Клим качает головой, следует за женой.

Спустя год

Муж занимается фрилансом, чего-то там продает в интернете. Живем на мои деньги.

– Когда приедете? – интересуется Ваня, целуя Стефу в щеку.

– Вечером, – собираемся с дочкой на день рождения к ее однокласснику.

В гостях мне так скучно, что я оставляю дочь, обещаю вернуться к вечеру, сама возвращаюсь домой.

Захожу в дом, поднимаюсь на второй этаж и столбенею, слыша крики:

– Детка, кричи, захлебывайся в эмоциях! – хриплый голос мужа.

Заглядываю в комнату.

Он стоит в одних боксерах, стягивает зеленое платье с молодой девчонки. Разворачивает ее к себе спиной, хватает за бедра, заставляя наклониться вперед.

Стою, не могу ни шелохнуться, ни закричать, ни остановить.

Они доводят начатый акт до конца, а я по-прежнему стою и смотрю на молочные бедра незнакомки и яростные дикие движения мужа.

Цепляюсь за косяк, чтобы сохранить остатки разума.

Внезапно глубокий шок переходит в дикую истерику.

И тут на меня обращают внимание.

– Какого черта? Полина! – на меня орут так, будто это я виновата, что невовремя вернулась домой.

– Перезвоню, – муж впихивает девчонке платье в руки, выталкивает ее голую из комнаты. Натягивает боксеры обратно.

Вальяжной походкой подходит ко мне, берет за подбородок, впихивает мне в губы грубый французский поцелуй.

Как только мой рот освобождается от грязного поцелуя, плюю Петрову в лицо.

– Ненавижу! – бью кулаками в грудь, – убирайся! Ты мне противен.

– Детка, – фамильярно обращается ко мне, – если хочешь, уходи сама, а я останусь. Это мой дом, где живет моя дочь. Тем более, ей нельзя оставаться с неблагонадежной матерью.

– Что?.. – брови ползут на лоб. Мое лицо перекошено от гнева.

– Злоупотребляющая мать – это всегда плохо. У меня уже и доказательства собраны. Так что я позабочусь о том, чтобы Стефанию оставили со мной, если будешь настаивать на разводе. А ты будешь выплачивать алименты в наказание за то, что сломала мне жизнь.

– Сломала? Гад! Ты сам ушел из полиции, а в бизнесе у тебя не получилось. В охранники ты не захотел идти, ниже твоего достоинства. Во всем теперь винишь меня? Удобно устроился.

Опускаю глаза в пол, слишком противно смотреть на мужа.

– Мы разводимся, – шепчу едва слышно.

– Вот как? Если готова разделить имущество поровну, тогда вопрос решим быстро.

– Какое имущество? – удивляюсь Ивану. Складывается ощущение, что я раньше не знала этого человека.

– Дом остается мне, ты переезжаешь в квартиру, которую твой папа подарил Стефании. Всё поровну. Всё честно.

– Честно? – покрываюсь алыми пятнами, хватаюсь за сердце. Что-то щемит.

После того, как папа умер от инфаркта четыре месяца назад, я начала бояться за сердце, которое вечно болит то из-за сестры, то из-за мужа.

– Полина, если будешь настаивать на том, чтобы оставить себе дом и дочь, тогда мне придется объявить тебя наркоманкой.

– Кем? Рехнулся?

– Нет. Ты должна заплатить за мои страдания.

– Страдания? Да, ты жил десять лет за пазухой у моей семьи. Ты не посмеешь обвинить меня в чем-то плохом! Отступаю в коридор.

Догоняет, хватает за грудки.

– Еще как посмею, – шипит мне в губы. – Один раз ты разрушила мою жизнь, второй раз не позволю отнять у меня то, что мне дорого. Если не хочешь, чтобы я опорочил тебя в глазах дочери, то делай, как скажу я.

В ужасе гляжу на мужа. Мне так страшно, даже плакать не могу.

Было так много вранья в последние годы, ссора с сестрой и ее мужем. И всё напрасно?

Погружаюсь в глубокое отчаяние.

Если бы я тогда поборола гордыню, поверила сестре, не порвала с ней, тогда бы сейчас не стояла на грани потери всего, что мне дорого – дочери, дома.

Ясно без слов, что дом никогда не достанется дочери, Петров только использует Стефу и ее безумную любовь к отцу. Бедная моя девочка.

Забираю дочь с праздника, привожу домой. Молча ухожу к себе, чтобы не видеть наглую рожу мужа.

Всё тонет в тумане неприятия. Знаю, что сегодня моя жизнь перевернулась с ног на голову. После мерзкого разговора с мужем на душе скребут кошки.

Своими руками он не только разрушил нашу семью, но убил мою веру в мужчин. Разрушил всё, что было так дорого. Сжег нашу счастливую жизнь дотла.

Подлец!

Вспоминаю, как он лениво переводил безразличный взгляд с меня на окно.

Захожу к себе в комнату. Стопорюсь. Не могу сдвинуться с места.

Стону громко-громко. Петров хочет отобрать у меня дом, который мы строили пять лет все вместе. Дом – единственное важное воспоминание о папе.

– Развод!

– Развод!

– Развод!

Произношу вслух, пробую на вкус. Горечь оседает на губах. Пытаюсь принять данность. Самое страшное слово для женщины, разрезающее жизнь на «до» и «после». И что меня ждет в этом «после» совсем не хочу знать.

До меня доходят слова мужа – он хочет отобрать дочь, натравив на меня опеку?

Мерзавец!

Зачем ему Стешка? Без меня. Он даже не знает, что с ней делать. Ей уже девять, она взрослеющая девочка, нуждающаяся в постоянной опеке и заботе матери. Мама должна быть всегда рядом, чтобы дать совет.

Ложусь спать с тяжелым сердцем.

Наутро не обнаруживаю дома ни Ивана, ни Стефании, ни чемоданов.

– Где вы? Ты похитил дочь? – истошно кричу в трубку.

– Мы уехали на море. Вернемся через две недели. Тебе же хватит четырнадцать дней, чтобы переехать в квартиру?

– Что?

– Ты же по-прежнему настаиваешь на разводе?

– Да.

– Тогда ты должна уехать!

– Серьезно?

– Если не хочешь, чтобы я рассказал дочери, что ее мать недостойный человек.

– Можно я приеду к вам?

– Нет.

Хватаюсь за трубку, набираю Виталину. Абонент недоступен.

Может, позвонить Климу? Вспоминаю последний взгляд, которым он одарил меня. Желание тут же улетучивается.

Через неделю собираю чемодан, переезжаю в отель, расположенный рядом с домом. Так хоть будет возможность встречаться с дочкой.

Проходит две недели. Звоню мужу. Тишина. Он не звонит сам и не отвечает на звонки. Телефон Стешеньки молчит также.

Они оба пропали.

Дверь в счастливую безоблачную жизнь захлопывается окончательно.

Печально брожу по комнате в отеле, набираю номер Виты. Молчу. Отключаюсь, когда она бросает трубку.

Бессильно распластываюсь на полу.

Уставившись в одну точку на потолке, думаю о том, где и с кем моя малышка, накормлена ли. Вряд ли отец будет с ней возиться. Наверняка, уже нанял гувернантку, или хуже того, нашел ей новую маму.

Вытираю ладонями слезы с опухшего от слез лица.

Усилием воли заставляю себя встать на ноги. Пошатываясь, бреду к кровати. Цепляясь за холодную стену, забираюсь в ледяную постель. Скручиваюсь в клубок.

Шепчу себе как мантру:

– Справлюсь! Без Петрова проживу, а дочь отвоюю.

Обнимаю себя за плечи, и меня наполняет человеческим теплом, которого я давно не получала от близких людей.

Я права, – убеждаю себя. Развод – единственно верное решение. Нет смысла тянуть это мучение для нас троих. Нужно разрубить морской узел.

От бессилия. Заламываю руки. Прикусываю губы в кровь. По ним текут соленые слезы

Мое маленькое бедное раненное сердечко вздрагивает.

Понимаю, что муж меня сломал. И сделал он это давно! Он разучил меня жить своим умом, бороться за себя, отстаивать собственные позиции. Поставил на позицию ниже – сначала лишил возможности работать, затем дружить с близкими мне по духу людьми, с сестрой. Теперь хочет лишить дочери. Он постоянно выбивал из-под меня почву, чтобы я всегда держалась за него! Вот в чем состоял его план.

Ну, уж нет! Дочь я ему не отдам. В этой беспощадной гонке за любовь единственного ребенка Петров не станет победителем.

Настоящее

Петров тянет с разводом. Хотя я уже давно согласилась переписать на него дом. Но ему этого оказалось мало.

– Ты у меня отняла десять лет жизни. Надо платить!

– Что ты хочешь?..

– Деньги, которые лежат на твоем счету. Ты должна алименты на дочь.

– Отдай мне дочь, я буду содержать ее сама.

– Ты же знаешь, что этот вопрос не обсуждается.

Перевожу Петрову деньги, подписываю документы на дом. Но бывший всё тянет время, не отдает дочь.

Преодолевая гордость, бегаю за бывшим, как собачонка, не понимая, что еще хочет от меня. Он забрал всё, что было.

У меня осталась только я.

Понимание приходит во время суда, когда Стефании дают самой выбрать место проживания.

Ну конечно! Иван ждал, пока дочери исполнится десять. Он сразу планировал использовать Стешку, определил ей роль палача.

Подлец!

Он не собирался отпускать меня! Не хотел развода.

Всё рассчитал так, чтобы я осталась ни с чем, и прибежала к нему на задних лапках. Считал, что я буду жить дальше на его условиях. Намеревался сделать меня своей безмолвной рабыней, зависящей от него во всём!

О боги! Как же я просмотрела, что живу с монстром? Он оказался тем типажом мужчины, который утверждается за счет женщины.