Читать книгу Игра в пятнашки - Рекс Стаут - Страница 2

В тот июньский понедельник атмосфера в старом особняке из бурого песчаника на Западной Тридцать пятой улице царила напряженная. Я упоминаю об этом не для того, чтобы посетовать на дурной нрав Вулфа, а потому, что это важно. Именно напряженной атмосфере мы были обязаны появлением квартирантки.

А началось все с замечания, сделанного Вулфом тремя днями ранее. Каждое утро в пятницу в одиннадцать часов, спустившись из оранжереи на крыше в кабинет на первом этаже, он подписывает чеки на жалованье Фрицу, Теодору и мне. Свой я получаю тут же, а два других он придерживает, поскольку любит вручать их лично. Так вот, в то утро, проходя мимо моего стола к своему, он сказал:

– Благодарю, что дождался.

Мои брови поползли вверх.

– Что такое? Тля на орхидеях?

– Нет. Но я заметил в прихожей твою сумку и вижу, что ты принарядился. Тебе явно не терпится поскорее уехать. С твоей стороны весьма великодушно дождаться этих жалких грошей, этого скудного воздаяния за все непомерные труды близящейся к завершению недели. В особенности если учесть, что остаток на нашем счете в банке низок как никогда за последние два года.

Мне удалось сохранить самообладание.

– Ваша тирада заслуживает ответа, и вы его получите. Да, я принарядился, потому что отправляюсь на уик-энд за город. Что касается нетерпения, тут вы ошиблись. – Я бросил взгляд на запястье. – У меня еще куча времени, чтобы поймать такси и по пути подхватить мисс Роуэн на Шестьдесят третьей улице. Насчет жалких грошей спорить не стану. А своими непомерными трудами я обязан исключительно тому, что вы отвергли четыре предложения клиентов подряд. Вот мне и приходится протирать штаны в офисе. Говоря о том, что рабочая неделя близится к завершению, вы намекали, что она еще не закончилась, а я уже ударяюсь в загул. О моих планах на уик-энд вы знали месяц назад, и никакое дело как будто не удерживает меня здесь. По поводу банковского счета вы абсолютно правы, признаю. Мне ли этого не знать? Ведь именно я веду наши счета. Готов поправить положение. Все равно вы платите мне жалкие гроши, так какого черта?!

С этими словами я порвал свой чек пополам, сложил половинки и порвал снова, бросил клочки в мусорную корзину и зашагал к двери. Сзади раздался его рев:

– Арчи!

Я повернулся и с вызовом посмотрел на него. Он тоже уставился на меня.

– Пф! – наконец произнес Вулф.

– Как бы не так! – ответил я и вышел из кабинета.

Таким вот образом атмосфера и сгустилась. Когда я вернулся из загородной поездки поздно вечером в воскресенье, Вулф уже удалился к себе. К утру понедельника обстановка могла бы и разрядиться, если бы не порванный чек. Мы оба прекрасно знали: достаточно аннулировать его корешок и выписать новый. Однако Вулф не собирался отдавать мне такой приказ, пока я сам не попрошу, а я и не думал делать это без его указания. Никто не настроен был уступать, и оттого утренняя натянутость продлилась до ланча и далее.

Около 16:30, когда я сидел за столом и корпел над записями о прорастании семян, в дверь позвонили. Обычно, если не было иных указаний, на звонок выходил Фриц. Однако в тот день моим ногам явно не мешала разминка, и открывать отправился я. Распахнув дверь, я с первого взгляда пришел к приятному заключению.

Конечно же, в чемодане и шляпной коробке могли храниться и образцы товаров, однако девушка в светлом персиковом платье и сшитом на заказ жакете вряд ли принадлежала к назойливому племени коммивояжеров. Судя по багажу, передо мной почти наверняка стояла иногородняя клиентка, нагрянувшая к нам прямо с вокзала или из аэропорта ввиду крайней спешности ее дела. Таким мы всегда рады.

Не выпуская шляпную коробку из рук, она решительно переступила порог, прошмыгнула мимо меня и объявила:

– Вы Арчи Гудвин. Не занесете мой чемодан? Будьте так добры.

Я исполнил просьбу, закрыл дверь и поставил чемодан у стены. Она опустила коробку рядом, выпрямилась и затараторила:

– Я хочу повидаться с Ниро Вулфом. Но конечно, с четырех до шести он всегда наверху, в оранжерее. Я нарочно выбрала такое время для визита. Мне надо сначала поговорить с вами. – Она огляделась. – Эта дверь ведет в гостиную. – Взгляд ее обежал прихожую. – Там лестница, справа дверь в столовую, а слева – в кабинет. Прихожая пошире, чем я ожидала. Может, пройдем в кабинет?

Никогда прежде не видел таких глаз. Непонятного цвета – то ли коричневато-серые с коричневато-желтыми крапинками, то ли наоборот, – глубоко посаженные и широко расставленные, они не знали покоя.

– Что не так? – поинтересовалась она.

Притворство чистой воды. Она, несомненно, давно привыкла, что люди, впервые увидев ее глаза, не могут оторвать от них взгляда. И наверняка этого ожидала. Я заверил, что все в порядке, отвел ее в кабинет, поставил ей кресло, уселся за свой стол и заметил:

– Значит, вы бывали у нас раньше.

Девушка покачала головой:

– Давным-давно здесь побывала одна моя подруга. Ну и конечно же, я читала о доме. – Она осмотрелась, сначала бросив взгляд направо, потом налево. – Ни за что бы не пришла сюда, не разузнав хорошенько о Ниро Вулфе и вас. – Тут взгляд ее обратился на меня, и я, решив, что случайно его не поймать, принял вызов, а она продолжила: – Я подумала, лучше будет сначала рассказать обо всем вам. Я не совсем уверена, как стоит подать это Ниро Вулфу. Понимаете, я пытаюсь кое-что уладить. Интересно… Знаете, чего бы мне хотелось прямо сейчас?

– Нет. И чего же?

– Коки с ромом, долькой лайма и кучей льда. Полагаю, лимона Мейера[1] у вас нет?

Она, пожалуй, несколько опережает события, подумал я, но тем не менее ответил, что у нас, конечно же, все это есть, поднялся и, подойдя к столу Вулфа, вызвал звонком Фрица. Изложив ему пожелания гостьи, я вернулся на свое место, а девица опять сделала замечание:

– А Фриц выглядит моложе, чем я ожидала.

Я откинулся на спинку кресла, сцепил руки на затылке и объявил:

– Можете пить что угодно, даже коку с ромом. Я не прочь с вами поболтать, но если вы хотите, чтобы я надоумил вас, как преподнести ваше дело мистеру Вулфу, то, пожалуй, лучше приступить к рассказу.

– Только после того, как выпью, – отрезала эта особа.

Она не только выпила, но и устроилась как дома. Когда Фриц принес коктейль, она сделала пару глотков, пробормотала что-то насчет жары, сняла жакет и бросила на спинку красного кожаного кресла. Дальше – больше. Она стащила с головы соломенную шляпку, пригладила рукой волосы, извлекла из сумочки зеркальце и с пристрастием оглядела себя. Затем, со стаканом в руке, периодически из него потягивая, переместилась к моему столу, сунула нос в учетные карточки, подошла к большому глобусу и легонько крутанула его, наконец, изучила названия книг на полках. Когда стакан опустел, она поставила его на стол, вернулась к своему креслу, уселась и посмотрела на меня.

– Я вот-вот возьму себя в руки, – пообещала она.

– Чудесно. Не спешите.

– Не буду. Я не торопыга. Я весьма осмотрительная девушка… Поверьте, так оно и есть. Поспешила только раз в жизни, но и этого оказалось достаточно. Кажется, я все еще не успокоилась. Быть может, мне следует еще выпить?

На этот раз я не пошел ей навстречу. Конечно, кока с ромом оказала на нее благотворное действие: она зарумянилась и стала еще прелестнее. Однако время было рабочее, и мне хотелось выяснить, насколько она перспективна как клиентка. Поэтому я решил ей отказать, но не успел облечь отказ в вежливую форму, как она спросила:

– А ваша Южная комната на третьем этаже запирается изнутри на засов?

Я нахмурился. У меня появилось подозрение, что заработать она нам не даст. Должно быть, пишет для какого-нибудь журнала и явилась сюда в надежде собрать материал для статьи о доме известного детектива. Но даже если так, ее не выведешь за ухо на крыльцо и не спустишь с него на тротуар. И потом, эти глаза… Почему бы и не отнестись снисходительно к ее вывертам? До разумных пределов.

– Нет, – ответил я. – А что, вы считаете, там нужен засов?

– Может, и не нужен, – признала она. – Просто я подумала, что с ним мне было бы спокойнее. Понимаете, там-то я и хочу ночевать.

– Ах вот как? И долго ли?

– Неделю. Быть может, и чуточку дольше, но неделю точно. Я предпочла бы Южную комнату, а не ту, что на втором этаже, потому что при Южной есть ванная. Мне известно, как Ниро Вулф относится к женщинам. Потому-то я и решила сначала поговорить с вами.

– Разумно, – согласился я. – Розыгрыши я люблю и уверен, этот просто великолепен. И в чем же соль?

– Это не розыгрыш. – Она не вспылила, сохраняя простодушное спокойствие. – По некоторой причине мне потребовалось… потребовалось сбежать. Уехать куда-нибудь до тридцатого июня… Туда, где меня не найдут. Отель я отмела сразу и еще подумала… В общем, я как следует все обдумала и пришла к выводу: лучшим местом будет дом Ниро Вулфа. Никто не знает, что я сюда приехала. За мной никто не следил, в этом я уверена. – Девушка встала и подошла к красному кожаному креслу за сумочкой, которую оставила в нем вместе с жакетом; вернувшись назад, она раскрыла сумочку, достала портмоне и вновь устремила взгляд на меня. – Вы можете прояснить мне вопрос с оплатой, – заявила она так, будто я только того и жду. – Мне известно, сколько требует Вулф лишь за то, чтобы пошевелить пальцем. Как будет лучше: оговорить плату с ним или внести ее прямо сейчас вам? Пятидесяти долларов в день будет достаточно? Я заплачу́, сколько скажете. Наличными, а не чеком. Тогда вам не придется платить с этих денег подоходный налог. И потом, на чеке стояло бы мое имя, а я не хочу, чтобы вы его знали. Я отдам вам деньги сейчас же. Только назовите сумму.

– Так не пойдет, – возразил я. – Во всех отелях и пансионах постояльцы обязаны называть свое имя при заселении. Мы можем придумать вам какое-нибудь. Как насчет Лиззи Борден?[2]

Она отреагировала на эту шутку, как на коку с ромом, – чуть зарделась.

– Полагаете, это смешно? – поинтересовалась она.

Я сохранял непреклонность.

– Пока, – заметил я, – все в целом выглядит комично. Так вы не собираетесь назвать нам свое имя?

– Нет.

– И сообщить, где живете? Вообще ничего?

– Нет.

– Вы преступница или соучастница преступления? Скрываетесь от правосудия?

– Нет.

– Докажите.

– Это глупо! Я не должна ничего доказывать!

– Должны, если рассчитываете на пансион. Мы весьма привередливы. В Южной комнате и без того уже ночевало четверо убийц… Последней была миссис Флойд Уиттен[3], года три назад. И меня это волнует больше всех прочих, поскольку моя комната находится на том же этаже. – Я сокрушенно покачал головой. – При подобных обстоятельствах продолжать разговор бессмысленно, и это весьма прискорбно. Заняться мне особо нечем, а вы отнюдь не пугало. Но пока вы склонны сохранять инкогнито… – Я осекся. Мне вдруг пришло в голову, что есть выход получше, чем просто выгнать ее. Даже если клиент она никакой, для моих целей все равно сгодится. Я взглянул на нее и произнес с сомнением: – Не знаю. Назовите ваше имя.

– Нет! – категорично ответила она.

– Почему нет?

– Потому что… Что оно вам даст, если вы поверите мне на слово? Откуда вам знать, что это мое настоящее имя? А мне не хочется, чтобы вы начали наводить справки. Ни у кого не должно появиться и малейшей догадки о том, где я пропадаю целую неделю – до тридцатого июня.

– А что произойдет тридцатого июня?

Она покачала головой и улыбнулась:

– Вопросы задавать вы горазды. Это мне известно. Потому-то я и не собираюсь отвечать. Не хочу, чтобы вы пытались что-то выяснять. Так же как и Ниро Вулф. Просто позвольте мне пожить у вас неделю. В Южной комнате. И столоваться там. Думаю, я и без того наговорила слишком много. Наверное, мне стоило сказать… Нет, пожалуй, это не сработало бы. – Она издала короткий смешок, такое тихое журчание. – Скажи я, что потеряла голову, прочитав о вас и увидев ваше фото, и решила провести рядом с вами хотя бы одну чудесную неделю, вы бы поняли, что я вру.

– Совсем не обязательно. Подобные чувства испытывают миллионы женщин. Только они не в состоянии платить пятьдесят долларов в день.

– Я сказала, что заплачу и больше. Сколько запросите.

– Да, я понял. Давайте уладим этот вопрос. Значит, вы собираетесь сохранять инкогнито?

– Именно так.

– Тогда вам лучше предоставить мистера Вулфа мне. Он спустится через три четверти часа, – сообщил я, бросив взгляд на наручные часы, и поднялся с кресла. – Я провожу вас наверх и оставлю там, а когда он явится, попытаюсь его обработать. Скорее всего, это безнадежно. Вряд ли удастся подсунуть ему товар без этикеток. Но вдруг я сумею уломать его хотя бы выслушать вас? – Взяв с кресла ее жакет, я повернулся к ней. – Возможно, его смягчит вид наличных. Порой созерцание купюр производит на людей самое благотворное действие. Скажем, трехсот пятидесяти долларов, по вашей ставке. Но вы, конечно же, должны понимать: без одобрения мистера Вулфа сделка не возымеет силы.

Быстрыми и точными движениями она отсчитала семь пятидесятидолларовых банкнот из пачки, лежавшей в портмоне. Оставалось там вполне достаточно. Я сунул плату за пансион в карман, сходил в прихожую за чемоданом и шляпной коробкой и повел гостью вверх по лестнице на третий этаж. Дверь в Южную комнату была распахнута. Я поставил на пол багаж, поднял жалюзи и открыл окно.

Она тем временем осматривалась по сторонам.

– Большая комната, – одобрила девушка, подняла было руку, словно намереваясь коснуться моего рукава, но тут же ее опустила. – Весьма признательна вам, мистер Гудвин.

Я хмыкнул, поскольку не был готов к романтическим отношениям с ней. Водрузив чемодан на стойку у изножья одной из двух кроватей, а коробку – на стул, я объявил:

– А теперь я должен проследить, как вы их распакуете.

Ее глаза округлились.

– Проследить за мной? Зачем?

– Да так, потехи ради. – Меня охватило раздражение. – В этом городе и его окрестностях не меньше тысячи человек полагают, что Ниро Вулф зажился на этом свете. Возможно, кое-кто из них решил, что пора вмешаться. Комната Вулфа, как вам, несомненно, известно, располагается прямо под этой. И я не удивлюсь, если у вас в чемодане лежит коловорот и бур, а в шляпной коробке – щитомордник или гремучая змея. Они заперты?

Девушка вытаращилась на меня: уж не шучу ли я? Убедившись, что не шучу, подошла и открыла чемодан. Я тут же оказался рядом. Сверху лежал синий шелковый пеньюар. Она взяла его и положила на кровать.

– Ну и потеха! – негодующе процедила она.

– Поверьте, мне это доставляет еще меньше удовольствия, чем вам, – уверил я. – Просто притворитесь, будто меня здесь нет.

Я отнюдь не искушенный ценитель дамского белья, хотя определенные предпочтения у меня все-таки имеются, а у нее оказалась целая коллекция. Даже какое-то просторное одеяние в складку, прозрачное, словно паутина, с самыми мелкими ячейками, какие мне только доводилось видеть. Когда она разложила его на кровати, я вежливо поинтересовался:

– Это блузка?

– Нет. Пижама.

– О! Превосходно для жары.

Когда чемодан опустел, я простучал его и прощупал со всех сторон, снаружи и внутри. Подобные предосторожности, поверьте, были отнюдь не лишни. Каких только смертоносных даров не приносили в наш дом! Среди них копьеголовую змею, цилиндр со слезоточивым газом и баллон с цианом[4]. Однако ни двойного дна, ни прочих тайников в чемодане не обнаружилось, равно как и в шляпной коробке. Что до их содержимого, то более приятной и изысканной подборки вещей, удовлетворяющих потребности девушки, которая вознамерилась провести тихо и невинно неделю в уединенной комнате дома частного детектива, и желать было нельзя.

– Полагаю, достаточно, – заявил я удовлетворенно. – Я не осмотрел вашу сумочку и не обыскал вас, поэтому, надеюсь, вы не станете возражать, если я запру дверь. Видите ли, какое дело: если вы, прокравшись в спальню мистера Вулфа, подбросите ему таблетку цианистого калия в пузырек с аспирином, а он ее примет, я лишусь работы.

– Естественно, – прошипела она. – Заприте хорошенько. Я такие номера откалываю ежедневно.

– Тогда за вами необходимо присматривать, что я и делаю. Как насчет выпивки?

– Если это не сильно вас затруднит.

Я заверил, что ничуть, и запер комнату на ключ, который прихватил в кабинете. Внизу, заглянув на кухню, чтобы попросить Фрица отнести коктейль в Южную комнату, где у нас заперта гостья, и передать ему ключ, я прошел в кабинет, достал из кармана семь банкнот, развернул их веером и положил на стол Вулфа под пресс-папье.