Читать книгу Банальное убийство - Рекс Стаут - Страница 2

Вечером того сентябрьского вторника, когда в нашу дверь позвонили и я вышел в прихожую и сквозь одностороннюю стеклянную панель увидел, что на крыльце стоит инспектор Кремер с внушительной коробкой в руках, меня так и подмывало отворить дверь на длину цепочки и в образовавшуюся двухдюймовую щель сказать: «Все поставки – только с черного хода».

Ни дел, ни клиентов у нас не было, Кремера мы в гости не ждали и никаких обязательств перед ним не имели, поэтому смысла разыгрывать из себя радушного хозяина я не видел.

Впрочем, приглядевшись к инспектору, я передумал. Нет, он выглядел как всегда: круглое красное лицо, густые седые брови, крупный, могучий, в пальто, которое, казалось, вот-вот треснет по швам на его широких плечах.

Но вот коробка…

Коробка показалась мне подозрительно знакомой – точь-в-точь в таких же по внешнему виду и по размерам, обвязанных такой же бечевкой и подписанных синим карандашом «ДЛЯ НИРО ВУЛФА» нам поставлял свой товар Маклеод.

Я щелкнул выключателем, чтобы осветить крыльцо, и, удостоверившись в своей правоте, распахнул дверь и вежливо поинтересовался:

– Откуда у вас кукуруза?

Пожалуй, тут нужно сделать кое-какие пояснения.

Вкусный обед по традиции порождает у Вулфа благодушный настрой. Мы перебираемся из столовой в кабинет, Вулф устраивается в любимом кресле, и Фриц подает кофе. После этого Вулф погружается в очередную книгу либо, если я не спешу на свидание, заводит беседу. Повод значения не имеет. Вулф готов разглагольствовать на любые темы: от капризов моды на женские туфельки до толкования новолуний вавилонскими астрологами. Однако тем вечером он взял чашку с кофе и, ни слова не говоря, протопал к исполинскому глобусу возле книжных полок, хмуро на него уставился и начал вращать. Должно быть, подбирал какой-нибудь необитаемый остров.

Дело в том, что нам не доставили кукурузу. Согласно договоренности с Дунканом Маклеодом, фермером из округа Патнам, в период с двадцатого июля по пятое октября он доставлял нам по вторникам свежесрезанные початки в стадии молочно-восковой зрелости. Фриц тут же запекал их, а листья мы счищали уже в столовой, за обедом. Нам с Фрицем полагалось по четыре початка, а Вулф расправлялся с восемью. Расписание доставки соблюдалось очень строго: с половины шестого до половины седьмого, не раньше и не позже. В тот же вечер кукурузу нам не привезли, так что Фрицу пришлось на скорую руку приготовить фаршированные баклажаны. Не удивительно поэтому, что, когда позвонили в дверь, Вулф мрачно вертел глобус.

А тут еще нелегкая принесла инспектора Кремера с коробкой. А что, если это наша коробка? Сходство, конечно, поразительное. Инспектор вручил мне шляпу, чтобы я положил ее на полку, а сам прямиком направился через прихожую к кабинету. Войдя туда, я застал такую картину: Кремер, водрузив коробку на письменный стол Вулфа, собирался перерезать бечевку перочинным ножом, который вынул из кармана, а сам Вулф, так и не допив кофе, приближался к инспектору с чашкой в руке.

Раскрыв коробку, Кремер выудил из нее один початок, покрутил в руке и назидательно произнес:

– Если вы ждали эту кукурузу к обеду, то, полагаю, не дождались.

Вулф приоткрыл коробку, заглянул в нее, затем прочитал надпись, сделанную синим карандашом, после чего хмыкнул, обошел стол и сел в свое кресло.

– Вы своего добились, – прорычал он. – Я в тупике. Откуда у вас эта коробка?

– Если вы не знаете, то, быть может, Гудвин вас просветит? – Покосившись на меня, Кремер устроился в красном кожаном кресле, которое стояло у письменного стола Ниро Вулфа. – Я хочу задать вам с Гудвином несколько вопросов, и, разумеется, вас интересует почему. Так вот, в четверть шестого, или четыре часа назад, в проезде позади ресторана «Рустерман» был найден труп мужчины. Смерть наступила от удара тупым предметом по затылку, а орудие убийства – отрезок металлической трубы – лежало на земле рядом с телом. Фургон, в котором приехал убитый, стоял рядом с погрузочной платформой ресторана, и в нем обнаружили девять картонных коробок с кукурузными початками. Вот эта была адресована вам. Насколько мне известно, вам доставляют такую коробку каждый вторник, так ведь?

– Да, – кивнул Вулф. – Летом и осенью. Труп уже опознали?

– Да. В кармане нашли водительские права на имя Кеннета Фабера, возраст двадцать восемь лет, бумажник, в котором было чуть больше восьмидесяти долларов, и еще кое-какие мелочи. Сотрудники «Рустермана» опознали Фабера. Последние пять недель именно он доставлял в ресторан кукурузу, а оттуда уже ехал к вам. Правильно?

– Не знаю.

– Черта с два не знаете! Если вы собираетесь водить меня за нос…

– Полегче на поворотах, инспектор! – поспешил я вмешаться. – Не заводитесь понапрасну. Сами отлично знаете, что мистер Вулф ежедневно, исключая воскресенья, с четырех до шести не вылезает из оранжереи. Кукурузу нам, как правило, доставляют до шести, причем получаю ее либо я, либо Фриц. Так что мистер Вулф не покривил душой. Он и правда не в курсе. В отличие от меня. Да, в последние пять недель кукурузу и в самом деле привозил Кеннет Фабер. Если желаете… – Я осекся, заметив краешком глаза необычную активность Вулфа.

Он взял со своего письменного стола початок, который небрежно отбросил Кремер, ощупал, помял, а потом стал очищать. Я сидел не слишком близко, но кукурузные зерна показались мне непривычно крупными и желтее обычного.

– Так я и думал, – нахмурился Вулф и, отодвинув очищенный початок, раскрыл коробку, извлек из нее еще один. – Помоги, Арчи! – попросил он и принялся обдирать початок.

Кремер что-то пробормотал, но мы пропустили его реплику мимо ушей.

После того как мы очистили все початки, Вулф разложил их на три кучки. Два початка оказались недозрелыми, шесть, напротив, перезрелыми, и лишь восемь соответствовали требованиям.

Вулф откинулся на спинку кресла, посмотрел на Кремера и прорычал:

– Возмутительно!

– Опять вы за свои штучки?! – разозлился Кремер. – Дурака из меня строите?

– Отнюдь. Вам нужны объяснения?

– Еще как! И не вздумайте что-нибудь утаить!

– Поскольку вы наверняка допрашивали работников ресторана, вам известно, что кукурузу поставляет туда некий Дункан Маклеод, ферма которого находится милях в шестидесяти от Нью-Йорка. Вот уже четыре года он продает мне кукурузу и отлично знает мои требования. Початки, достигшие стадии молочно-восковой зрелости, должны быть срезаны не ранее чем за три часа до того, как попадут ко мне. Вы ведь любите молодую кукурузу?

– Вы что, лапшу мне на уши вешаете?

– Вовсе нет. Так любите или нет?

– Да, – отмахнулся Кремер.

– А кто вам ее готовит?

– Жена, разумеется, – ухмыльнулся Кремер. – Фрица у меня нет.

– Она варит початки в воде?

– Конечно. А Фриц – в пиве?

– Нет, – терпеливо ответил Вулф. – Миллионы американских женщин и некоторые мужчины совершают это святотатство едва ли не каждый день. Превращают несравненное лакомство в обычный пищевой продукт. Согласен: молодые початки, очищенные и сваренные в кипящей воде, вполне съедобны и даже полезны, но если запекать их сорок минут, не очищая, в хорошо разогретой духовке, а очищать уже за столом и слегка подсолить, то такая кукуруза является настоящей пищей богов. Более изысканного яства не придумать самому лучшему шеф-повару. Американских домохозяек следовало бы самих сварить в кипятке! В идеале кукурузу…

Кремер нахмурился:

– Мне кажется, вы просто надо мной насмехаетесь.

– Вовсе нет. Так вот, в идеале свежесрезанная кукуруза должна идти прямо в духовку, но, разумеется, большинство горожан об этом и мечтать не могут. Если срезать початок на правильной стадии зрелости, то он остается лакомством и через двадцать четыре часа, и даже через сорок восемь часов. Я сам пробовал. А теперь взгляните сюда. – Вулф ткнул пальцем в разложенные кучки. – Как я уже говорил, это возмутительно! Мистер Маклеод – прекрасный знаток своего дела. Когда мы только начали сотрудничать, я заказывал по две дюжины початков, отбирал качественные, а остальные возвращал, так что мои требования ему отлично известны. Предполагаю, что он столь же тщательно отбирает початки для «Рустермана», однако управляющий ресторана не столь придирчив, поскольку заказывает партии от ста пятидесяти до двухсот штук. Кстати, сегодняшнюю кукурузу они отправили на кухню?

– Да, – кивнул Кремер. – Они признались, что выгрузили свои коробки из фургона, прежде чем известить нас о найденном трупе. – Чуть помолчав, Кремер прищурился и посмотрел на Вулфа в упор. – Вы ведь владеете «Рустерманом», не так ли?

– Нет, – мотнул головой Вулф. – Согласно завещательному распоряжению моего покойного друга Марко Вукчича я стал попечителем ресторана. На будущий год срок моего попечительства истекает. Вы должны помнить это дело, поскольку сами возглавляли расследование убийства Марко. Я тогда побывал в Югославии, изобличил убийцу и доставил сюда[1].

– Да, конечно. Премного благодарен. – Кремер перевел тяжелый взгляд на меня. – Ты ведь часто там бываешь? Я имею в виду ресторан «Рустерман», а не Югославию. Насколько часто?

Я приподнял одну бровь. Этот трюк неизменно приводил инспектора в бешенство, потому что сам он так им и не овладел.

– Приблизительно раз в неделю, иногда два. Мне дают у них хорошую скидку, не говоря уже о том, что это и в самом деле лучший ресторан в Нью-Йорке.

– Допустим. А сегодня ты там был?

– Нет.

– А где ты находился в пятнадцать минут шестого?

– В седане «херон», владеет которым мистер Вулф, а езжу я. В пятнадцать минут шестого, я ехал по Гранд-Конкур в направлении Ист-Ривер-драйв.

– С тобой кто-нибудь был?

– Да, Сол Пензер.

Кремер брезгливо фыркнул:

– Ты и Ниро Вулф – единственные в мире люди, ради которых Пензер соврет, не задумываясь. И куда вы с ним ехали?

– На бейсбол. Стадион «Янки-стэдиум».

– Что случилось на девятой минуте? – спросил Кремер и тут же досадливо махнул рукой. – Черт с тобой! Даже если вас там и близко не было, вы наверняка все продумали и наврете с три короба. Скажи лучше вот что: насколько хорошо ты знаешь Макса Маслоу?

Я снова приподнял одну бровь:

– А что?

– Я расследую убийство.

– Это я уже сообразил. И, судя по всему, вы меня подозреваете. А почему?

Чуть поколебавшись, Кремер ответил:

– Помимо всего прочего, в кармане Кеннета Фабера нашли маленькую записную книжку. На одной из страничек карандашом накорябаны четыре мужских имени, три из них помечены галочками. Последним, причем без галочки, значится некий Арчи Гудвин. А первым – Макс Маслоу. Ты удовлетворен?

– Я бы хотел взглянуть на эту книжку.

– Она у криминалистов. – Кремер повысил голос: – Послушай, Гудвин, ты, между прочим, частный сыщик и работаешь по лицензии…

– Вот-вот, – кивнул я, – теперь вы в своем репертуаре. И нечего было Сола Пензера поминать – соврет, не соврет… Ваша взяла, отвечу: никакого Макса Маслоу я не знаю. Более того, это имя я слышу впервые. А кто остальные двое?

– Второй – Питер Джей.

– Тоже впервые слышу. Ну а третий?

– Карл Хейдт. – Кремер произнес фамилию по буквам.

– Это уже теплее. Кутюрье?

– Да, он шьет модную одежду для женщин.

– В том числе для моей подруги. Лили Роуэн. Несколько раз я ездил к нему с Лили, чтобы помочь ей сделать выбор. Его костюмы и платья стоят дорого, но, полагаю, он сшил бы и маленький фартук за три акции.

– И близко вы с ним знакомы?

– Скорее, шапочно, хотя и обращаемся друг к другу по имени. Никаких общих интересов у нас нет. Разве что пару раз одновременно гостили с ним в выходные у Лили Роуэн в ее загородном доме. Кстати говоря, без Лили я вообще с ним не встречался.

– Как считаешь, почему его фамилия очутилась в записной книжке Кеннета Фабера?

– Понятия не имею. Даже предположить нечего.

Кремер не сводил с меня взгляда.

– А как насчет Сьюзен Маклеод? – внезапно выпалил он. – Сам расскажешь или тебе напомнить?

Этого вопроса я ждал с того мгновения, как только инспектор назвал Карла Хейдта. Не было никаких сомнений, что за те несколько часов, в течение которых записная книжка Фабера находилась в руках полиции, там успели проверить и перепроверить все мыслимые связи. То, что Кремер нагрянул к нам лично, можно было расценить как настоящий комплимент; не мне, конечно, а Ниро Вулфу.

– Не трудитесь, инспектор, до десяти я и сам считать умею. Да, еще полтора месяца назад, когда Кеннет Фабер впервые привез нам кукурузу – именно тогда, кстати говоря, мы с ним и познакомились, – он сообщил, что на ферму его устроила Сью Маклеод, дочь Дункана. Никто Кеннета за язык не тянул, просто он оказался разговорчивым малым и болтал без умолку. Рассказал, например, что освоил профессию карикатуриста, не обременяя себя какими-либо обязательствами и перебиваясь случайными заработками. Предложение Сью Маклеод пришлось весьма кстати, потому что он давно мечтал о работе на свежем воздухе и солнышке, да и мышцам физическая нагрузка не помешает. Не говоря уже о том, что Сью частенько навещала отца и проводила отпуск на ферме. А теперь можете допросить меня об отношениях со Сьюзен Маклеод.

Если бы взгляд Кремера мог обжигать, я бы уже превратился в горстку пепла.

– Ловкий же ты малый, Гудвин, – процедил он. – За словом в карман не лезешь.

Я скромно потупил взор:

– Стараюсь, инспектор.

– Смотри не перестарайся, – буркнул он. – И насколько у вас с ней близкие отношения?

Я напустил на себя удивленный вид:

– Что значит «близкие»? Это можно понимать по-разному.

– Сам знаешь, – прорычал Кремер.

Я в недоумении пожал плечами:

– Что ж, тогда мне остается только строить догадки. – Перехватив грозный взгляд Кремера, я счел за благо не упираться. – Если вы намекаете на самое гадкое или, напротив, на самое прекрасное, в зависимости от того, как это расценивать, то каяться мне не в чем. Я знаком со Сьюзен три года, а впервые увидел, когда она привезла нам кукурузу. Вы ее видели?

– Да.

– Значит, ее внешность оценить способны. В таком случае готов счесть ваши двусмысленные намеки за комплимент. Да, она отнюдь не синий чулок. Возможно, и рада была бы сойти за скромницу, но строить глазки у нее в крови. Вдобавок природа наградила ее потрясающей фигурой. Никогда нельзя угадать, что она скажет в следующую минуту. Сью и сама этого не знает. В один прекрасный вечер я пылко ее поцеловал и заключил в объятия, а несколько минут спустя, еще не отдышавшись, она мне заявила: «Представляешь, а я однажды видела, как бык кобылу целовал». Впрочем, танцует она паршиво, а я, посетив какое-нибудь зрелище, люблю часок-другой потанцевать под живую музыку. Так что в этом году мы с ней почти не встречались. В последний раз я видел ее недели две назад на одной вечеринке. Причем привел ее туда не я. Говоря же о нашей с ней «близости» в вашем понимании этого слова, могу вас заверить: ее не было. А если бы и была, то вы не тот человек, которому я бы изливал свою душу. Что вас еще интересует?

Кремер и ухом не повел.

– Очень многое. Ты ведь пристроил ее на работу к Карлу Хейдту, да и квартиру ей подобрал. В шести кварталах отсюда, кажется.

– Кто это вам напел? – насторожился я. – Карл Хейдт?

– Нет, сама Сьюзен.

– А про мисс Роуэн она ничего не сказала?

– Нет.

– Молодчина! Вы пристали к ней с этим убийством, а она умолчала про Лили. Однажды летом, примерно через два года после нашего знакомства, Сью сказала, что пытается подыскать себе работу в Нью-Йорке, и попросила ей помочь. За неимением иных вариантов я обратился к Лили Роуэн, и та согласилась помочь. Первым делом она нашла двух славных девушек, вместе с которыми Сью арендовала квартиру – кстати, не в шести, а в пяти кварталах отсюда. Потом Лили заплатила за учебу Сью в одной из студий Мидтауна – недавно Сью вернула ей долг, – а затем порекомендовала ее Карлу Хейдту как перспективную модель. Насколько мне известно – впрочем, за достоверность этих сведений я не ручаюсь, – Сью сейчас входит в десятку самых популярных в Нью-Йорке моделей. Ей платят сто долларов в час. Правда, на обложках модных журналов я пока ее фото не встречал. Так что, инспектор, не я помог Сью получить жилье и работу. Зато с мисс Роуэн я на более короткой ноге, нежели со Сью, и убежден: она не разгневается на меня за то, что я рассказал о ее роли в судьбе этой девушки инспектору полиции. Вас еще что-нибудь интересует?

– Да, и очень многое. Когда и как ты узнал, что мисс Маклеод предпочла тебе Кеннета Фабера? Что он тебя вытеснил?

– В жизни не слышал подобной чуши! – Я готов был растерзать его от возмущения и обратился к Вулфу: – Ваша честь, я категорически возражаю против этого вопроса на том основании, что он оскорбительный, гнусный и порождает самые низменные мысли. И потом, как можно «вытеснить» меня из того места, где я никогда не бывал?

– Возражение принято. – Уголки губ Ниро Вулфа слегка приподнялись. – Мистер Кремер, вам придется иначе сформулировать свой вопрос.

– Черта с два! – Кремер буквально поедал меня взглядом. – Брось, Гудвин, не отпирайся. Мисс Маклеод собственноручно подписала показания. Что было у вас с Фабером на прошлой неделе, когда он приезжал сюда?

– Кукуруза. Перешла от него ко мне.

– Перестань паясничать! – свирепо прорычал Кремер. – Мне известно твое остроумие. Что еще?

– Минутку, попробую сообразить. – Я сдвинул брови, делая вид, что вспоминаю, потом кивнул. – В дверь позвонили, я увидел Фабера, вышел на крыльцо и сказал дословно следующее: «Привет! Как дела на ферме?» Фабер вручил мне коробку с початками и ответил: «Спасибо, хреново. Чертовски жарко, и вдобавок мозоли себе на руках натер». Я высказал удивление: «Подумаешь мозоли, ведь такие, как ты, основа этой страны». Он пожелал мне сдохнуть и ушел, а я запер дверь и отнес коробку на кухню.

– И это все?

– Да.

– Ладно. – Кремер встал. – Шляпу ты не носишь. Даю тебе на сборы минуту. Не забудь зубную щетку.

– Послушайте, инспектор! – Я приподнял руку ладонью вверх: излюбленный жест Вулфа, когда он начинает вещать о семейных ценностях. – При необходимости я готов вынести любые неудобства, но сейчас такой необходимости нет. Время близится к полуночи. Если мои слова в чем-то противоречат показаниям Сью, то, разумеется, вы должны допросить меня до того, как мне выпадет возможность пообщаться с ней. Согласен излить вам все как на духу. Спрашивайте!

– В твоем распоряжении одна минута, – процедил Кремер. – Собирайся!

Я и глазом не моргнул.

– Нет, у меня есть конституционное право выразить свое несогласие, и я им воспользуюсь. Я настаиваю на том, что вы должны обосновать законность своего требования.

Глаза Кремера заполыхали.

– Так, по-твоему, я действую незаконно?

Что ж, я его разозлил. Уже неплохо.

– Мистер Гудвин, я задерживаю вас как важного свидетеля.

Я даже ухом не повел.

– Ордера у вас, конечно же, нет, но я законопослушный гражданин и спорить не стану. – И обратился к Вулфу: – Если я вам завтра понадоблюсь, позвоните Паркеру.

– Непременно. – Вулф посмотрел на Кремера. – Мистер Кремер, преклоняясь перед вашими недюжинными талантами, я тем не менее не устаю удивляться самонадеянности и косности вашего мышления. Вас настолько обуревает стремление уязвить и припереть к стенке мистера Гудвина, что вы не соизволили хотя бы чуть-чуть пораскинуть мозгами над важными фактами, к которым я привлек ваше внимание. – И он ткнул пальцем в три кучки початков, разложенные на письменном столе. – Как по-вашему, кто их срезал? Пф!

– Да кому это интересно?! – рассвирепел Кремер. – Мне куда важнее знать, кто убил Кеннета Фабера. Пошли, Гудвин!