Читать книгу Банальное убийство - Рекс Стаут - Страница 3

В среду днем, в двадцать минут двенадцатого, когда мы с адвокатом Натаниэлем Паркером стояли на Леонард-стрит, я сказал:

– Можно даже расценить это как комплимент. Когда в последний раз меня выпускали под залог, то затребовали каких-то пятьсот долларов, а теперь уже двадцать тысяч содрали. Явный прогресс.

– Это с какой стороны посмотреть, – кивнул Паркер. – Честно говоря, поначалу он настаивал на пятидесяти тысячах, однако мне удалось его уломать и в итоге сойтись на двадцати. Надеюсь, Арчи, ты понимаешь, что это означает? Тебя буквально… Ну наконец-то!

Возле нас притормозило такси. Мы устроились на заднем сиденье, я назвал водителю адрес: угол Восьмой авеню и Тридцать пятой улицы, и лишь после этого Паркер продолжил прерванный разговор, предусмотрительно перейдя на шепот. Что ж, вполне оправданно. Некоторые таксисты вообще страдают излишним любопытством и обожают подслушивать болтовню пассажиров, жадно ловя каждое слово. Вдобавок кто мог поручиться, что нашего водителя не подослали из офиса окружного прокурора?

– Ну так вот, Арчи, – продолжил адвокат, – судя по поведению Мэндела, он подозревает в убийстве именно тебя. И это вовсе не шутки. Я объяснил судье, что настаивать на столь крупном залоге помощник окружного прокурора может лишь в том случае, если следствие уже располагает достаточно вескими уликами, чтобы предъявить тебе обвинение в убийстве, а если это так, то тебя вообще нельзя выпускать ни под какой залог! Судья согласился с моими доводами. Послушай мой совет, Арчи, ты должен быть готов к тому, что арестовать тебя могут буквально в любую минуту. Мне очень не по душе позиция, которую занимает Мэндел. И еще: хочу тебя предупредить, что Ниро Вулф распорядился, чтобы счет отправили не ему, а тебе. Сказал, что это твое личное дело, а сам он умывает руки. Но ты не огорчайся – с тебя я много не возьму.

Я поблагодарил его. Мне уже и самому было ясно, что не только помощник окружного прокурора Мэндел, но, возможно, и сам Кремер всерьез подозревают меня в убийстве. Кремер отвез меня в убойный отдел Южного Манхэттена, где битых полчаса тщетно пытался вывести меня чистую воду, после чего отказался от неравной борьбы и отдал в лапы лейтенанта Роуклиффа. Тот продержался целый час, хотя мне удалось довести его до заикания за четырнадцать минут, что не является моим рекордом, а потом под конвоем отправил меня в офис окружного прокурора. Там за меня уже взялся Мэндел, который был явно настроен пожертвовать сном и посвятить всю ночь общению со мной.

В этом ему активно помогали двое следователей из бюро по расследованию убийств при офисе окружного прокурора. Я ни минуты не сомневался, что ему звонили и Кремер, и Роуклифф, поскольку его предубеждение ощущалось еще до начала допроса. Причем Мэндел не только подозревал меня в попытке выгородить какое-то третье лицо, но и явно верил, что именно я мог совершить это тяжкое преступление. Естественно, я хотел выяснить, на чем зиждется его уверенность, и я затеял с ним хитрую игру. С Кремером, поскольку он жестко обошелся со мной в присутствии Вулфа, я, конечно, тягаться не пытался, а с Роуклиффом играть в кошки-мышки было рискованно. Этот безмозглый истукан верит только в силу собственных кулаков. А вот с Мэнделом попытаться стоило.

И хотя вопросы задавал он сам или его помощники, я пытался выстраивать ответы таким образом, чтобы из каждого или почти из каждого последующего вопроса извлечь что-нибудь полезное для себя. Такая затея требует немалого опыта, в котором я, понятное дело, недостатка не испытывал. Причем задача допрашиваемого даже упрощается, если сначала вопросы задает один человек, а когда он выдыхается, то его сменяет другой, который повторяет все заново, сосредоточивая внимание на тех же самых вопросах.

Взять, скажем, место преступления – проезд и разгрузочная платформа позади «Рустермана». Коль скоро попечителем ресторана был Вулф, незнакомых мне уголков там почти не было. Переулок отделял от разгрузочной платформы узкий проезд длиной около пятнадцати ярдов, который заканчивался в нескольких футах дальше у стены другого здания. Поэтому машины поставщиков, чтобы разгрузиться, вынуждены были въезжать задом. Поэтому любой, например я, знавший, что в шестом часу Кеннет Фабер привезет в ресторан кукурузу, мог спрятаться под платформой за бетонным столбом с оружием в руке, а когда Фабер въехал, вылез из фургона и пошел открывать заднюю дверь, преспокойно расправиться с ним. Но я должен был знать еще и то, что из окна ресторанной кухни увидеть меня невозможно, поскольку стекла с внутренней стороны замазали. Сделали это для того, чтобы излишне любопытные подростки не забирались на разгрузочную платформу поглазеть на то, как Лео отделяет мясо утки от костей, а Феликс размешивает гусиную кровь в Руанском соусе.

По мере того как я правдиво отвечал на вопросы, помогая следствию зафиксировать в протоколе, что все эти подробности мне известны, я выведал следующее. Во-первых, полиция не нашла ни одного свидетеля, который видел убийцу на месте преступления хотя бы издали. Во-вторых, когда работник ресторана, выйдя покурить на свежий воздух, обнаружил труп Фабера, тот не дышал уже минут пять или десять. Наконец, в-третьих, я выяснил, что орудием убийства послужил отрезок старой двухдюймовой оцинкованной железной трубы, длиной шестнадцать и пять восьмых, с наружной резьбой на одном конце и внутренней – на другом. Незаметно пронести такую под верхней одеждой – пара пустяков. Происхождение трубы с равным успехом мог выяснить один человек за десять часов или, скажем, тысяча человек за десять лет.

Особой выгоды из всех этих подробностей я не извлек, поскольку они наверняка будут в утренних выпусках газет, зато мне удалось выяснить то, о чем я бы в газетах не прочитал. Я имею в виду некие предположения о тех планах, которые строили на мой счет в полиции. Поскольку речь идет всего лишь о предположениях, не подтвержденных фактами, мне придется ограничиться описанием того, что происходило в офисе окружного прокурора утром, когда Паркер пришел меня вызволять.

С показаниями Сью ознакомиться мне не дали, и это убедило меня в том, что в них было нечто очень важное. Сью вполне могла сболтнуть что-то лишнее, хотя с таким же успехом это могли сделать Карл Хейдт, Питер Джей или Макс Маслоу. Либо даже Дункан Маклеод, отец Сью. В правдоподобность последней версии я поначалу не верил, однако потом, неожиданно столкнувшись с Маклеодом, решил ее не отбрасывать. Когда мы с Паркером вышли в приемную офиса окружного прокурора, то увидели Дункана Маклеода, который сидел на стуле у стены, одетый в городскую одежду, с галстуком, его квадратное смуглое лицо блестело от пота. Я вежливо поздоровался, пожелав доброго утра, на что Маклеод хмуро ответил, что утро вовсе даже не доброе, а, напротив, крайне скверное, что день напрочь потерян, а за фермой некому присматривать. Я уже прикидывал, не стоит ли задать Маклеоду вопрос о том, кто в последний раз срезал для нас кукурузные початки, как его вызвали на допрос. Я успокоил себя тем, что все равно негоже было бы беседовать о столь важных вещах в присутствии дюжины незнакомых людей, томившихся в ожидании своей очереди на расставленных вдоль стен стульях.

В итоге, когда я вылез из такси на углу, поблагодарил Паркера за то, что он подбросил меня, пообещал держать его в курсе событий и преодолел пешком полтора квартала по Тридцать пятой улице до старого особняка из бурого песчаника, то знал об обстоятельствах убийства ни на йоту больше, чем накануне. Беспокоили меня и предстоящие в связи с оплатой счетов адвоката расходы, не говоря уже о двадцати тысячах залога. На помощь Вулфа надежды никакой не было, ибо он никогда в глаза не видел ни Кеннета Фабера, ни Сью Маклеод. Вот такие невеселые мысли одолевали меня, когда я, преодолев семь ступенек нашего крыльца, вставил ключ в замок и попытался открыть входную дверь.

Однако дверь открылась лишь на два дюйма – мешала цепочка. Пришлось надавить на кнопку звонка и ждать, пока Фриц впустит меня в дом. О том, что у нас что-то неладно, я догадался, прежде чем он успел раскрыть рот. И немудрено, ведь за годы проживания под одной крышей поневоле начинаешь ощущать мельчайшие перемены в облике своих домочадцев.

– Доброе утро. Что стряслось? – едва переступив порог, спросил я.

Фриц запер дверь и поприветствовал меня словами:

– Ну и вид у тебя, Арчи!

– А чувствую я себя еще хуже. Так в чем дело?

– К тебе пришла женщина. Мисс Сьюзен Маклеод. Раньше она привозила нам…

– Да, помню. Где она?

– В кабинете.

– А он?

– В кухне.

– Беседовал с ней?

– Нет.

– Давно она пришла?

– Полчаса назад.

– Ты уж извини меня. Ночка еще та выдалась.

Я пересек прихожую, толкнул дверь в кухню и вошел. Вулф сидел за столом с неизменным стаканом пива. Увидев мою потрепанную физиономию, он буркнул:

– Ты спал, Арчи?

– Нет.

– Но ел, надеюсь?

Я достал из буфета чистый стакан, наполнил молоком из холодильника, сделал глоток и лишь затем ответил:

– Если бы вы видели, какие яйца и бекон мне принесли, причем содрали за них два доллара, то отреклись бы от самого себя. Я уж не говорю о вкусе! Нет, вы бежали бы оттуда быстрее собственной тени, позабыв, что вас держат под стражей. Между прочим, в офисе окружного прокурора всерьез полагают, что Фабера убил я. Так вот, я его не убивал. – Я выпил немного молока. – Ну, до ланча теперь продержусь. Фриц сказал, что ко мне пришла дама. Поскольку, как вы сообщили Паркеру, дело это мое, причем личное, к вам оно отношения не имеет. Могу я поговорить с ней в гостиной? Несмотря на гнусные намеки Кремера, мы еще недостаточно близки, чтобы я пригласил ее в свою комнату. – Я сделал еще глоток.

– Проклятье! – взорвался Вулф. – Когда вчера ты втирал очки Кремеру, ты сказал хотя бы каплю правды?

– Я говорил чистую правду и ничего, кроме правды! – возмутился я. – Просто ему с помощником окружного прокурора понадобился козел отпущения, а выбор почему-то пал на меня. И мне бы очень хотелось выяснить почему.

Вулф исподлобья взглянул на меня:

– Ты примешь мисс Маклеод в кабинете.

– Меня вполне устроит и гостиная. Наша беседа может затянуться на целый час, а то и больше.

– А вдруг тебе придется воспользоваться телефоном? Кабинет.

Если бы не бессонная ночь, я бы сразу смекнул, к чему клонит Вулф, но ночные приключения притупили мою сообразительность. В итоге, прихватив с собой недопитый стакан молока, я прошел в кабинет. Дверь была закрыта, поэтому, войдя внутрь, я тоже закрыл ее. Поскольку Сью пришла ко мне, а не к Ниро Вулфу, Фриц усадил ее не в красное кожаное кресло, а в желтое, придвинув его к моему столу. Услышав, как открывается дверь, и увидев меня, Сью вскочила с кресла, подбежала ко мне, порывисто схватила за руки и, запрокинув назад голову, встревоженно посмотрела мне в глаза. К сожалению, стакан молока помешал мне найти своим рукам более достойное применение, ведь без их помощи откровенную и дружескую беседу с хорошенькой девушкой не начать. Поскольку обнять Сью я не мог, то ограничился тем, что нагнулся к ней и поцеловал. Нет, не просто чмокнул в щечку, а поцеловал как следует. Сью не отстранилась, а сама потянулась ко мне, еще сильнее стиснув мои руки, так что я даже испугался, что оболью ее молоком. Воспитание не позволяет мне первому прерывать поцелуй, поэтому я дождался, пока она разомкнет губы сама.

Наконец она высвободилась, отступила на шаг, окинула меня придирчивым взглядом и сказала:

– Ты небрит.

Я подошел к своему письменному столу, отхлебнул молока, поставил стакан на стол и ответил:

– Между прочим, я провел ночь не в своей постели, а в офисе окружного прокурора, поэтому я не только усталый и потный, но и зол как черт. Но если ты дашь мне полчаса, то я успею принять душ, побриться и переодеться.

– Арчи, ты просто душка! – Она плюхнулась в кресло. – Посмотри на меня!

– Смотрю во все глаза. – Я тоже сел. – Выглядишь вполне недурно. Можешь даже рекламировать чудодейственные свойства витаминов. Я имею в виду – до и после приема. Кстати, ты сама-то ела что-нибудь сегодня?

– Вроде бы да. Точно не уверена. – Она приоткрыла рот и глубоко втянула в себя воздух. Это был вдох, а не зевок, можете мне поверить. – Между прочим, меня возили на допрос. Не в тюрьму, нет – на окнах не было решеток. Меня допрашивали примерно до половины первого ночи, а потом отвезли домой. До самого утра я ворочалась, а потом, наверное, уснула. Боже мой, Арчи, я просто не представляю, что ты со мной сделаешь, когда…

– Я и сам не представляю. – Я допил молоко. – Сначала объясни, почему ты так со мной обошлась.

– Я не хотела, поверь!

– Ну разумеется. А дальше?

– Все это случайно вышло, я тут совершенно ни при чем. Помнишь, ты мне сам говорил, как такое случается.

– Я говорил, что обычно в мозгу любого человека функционирует своеобразный пропускной пункт, который контролирует его речь и не позволяет наговорить лишнего. Когда же человек, находясь в состоянии аффекта, будучи напуган или, наоборот, чем-то взбешен, перестает себя контролировать, то этот пункт выходит из строя, и тут можно наболтать что угодно.

– Проблема в том, – горестно вздохнула Сью, – что если у меня нет этого пропускного пункта, то я просто тупая. Если же есть, то, наверное, его обошли стороной, когда я сказала, что вчера мы с тобой условились встретиться там.

– Где именно?

– На Сорок восьмой улице. Возле проезда, куда я заезжала, когда доставляла кукурузу в «Рустерман». Я сказала, что мы договорились встретиться в пять часов вечера и вместе дождаться Кена, к которому у нас был разговор. Но я на пятнадцать минут опоздала и попала на место лишь в четверть шестого. Тебя там не было, поэтому ждать я не стала и сразу ушла.

Я готов был растерзать ее.

– И кому ты все это наговорила?

– Сразу нескольким копам. Сначала тому, кто первым нагрянул ко мне домой, а потом и остальным, не помню, сколько их было – двое или трое. Они составили протокол, все это в него занесли, а потом велели мне его подписать.

– И когда, по твоим словам, мы с тобой договорились о встрече? Ведь тебе, конечно же, задали этот вопрос?

– Господи, да они из меня всю душу наизнанку вывернули! Я сказала, что позвонила тебе вчера утром, и вот тогда мы обо всем и договорились…

– Ничего умнее ты придумать не могла. Неужели не ясно было, что они тут же ко мне нагрянут?

– Ну а что тут страшного? Ты бы все отрицал. Чтобы тебе немного помочь, я первым делом заявила им, что тебя там не было. Ты ведь в два счета докажешь им, что это так, верно? – И она заискивающе заглянула мне в глаза. – Иначе мне пришлось бы объяснять, с какой целью я там появилась и почему, вместо того чтобы зайти в ресторан и спросить, не знают ли там, где искать Кена, сразу же ушла. – Я промолчал, и Сью подалась вперед. – Арчи, ну не могла же я и в самом деле сказать полицейским, что собиралась встретиться там с Кеном?

– Разумеется, не могла. Что ж, похоже, ты вовсе не такая безмозглая, какой пытаешься казаться. – Я закинул ногу на ногу и откинулся на спинку стула. – Значит, говоришь, ты собиралась встретиться там с Кеном?

– Ну да. Нам нужно было кое-что обсудить.

– И ты была на месте в четверть шестого?

– Да.

– И ушла, даже не догадавшись зайти в ресторан и спросить про Кена?

– Не совсем… То есть да, ушла.

Я покачал головой:

– Послушай, Сью, пусть ты и не хотела втянуть меня в эту историю, но тем не менее втянула, и я настаиваю на том, чтобы ты сказала мне всю правду. Если ты и в самом деле была на условленном месте в пять пятнадцать, то должна была видеть Кена. Ты ведь его видела, да?

– Да… Но только не… живым. – Ее изящные пальцы сжались в кулаки. – Я пошла к черному ходу ресторана, а он лежал в проезде на земле. Мне сразу показалось, что он мертв, а потом вдруг почудилось, что кто-нибудь вот-вот выскочит из ресторана и поднимет тревогу. Я жутко струхнула, ведь и двух дней еще не прошло с тех пор, как я пригрозила, что убью его. Я совсем потеряла голову. Даже не думая о последствиях, понеслась оттуда во всю мочь. И лишь отбежав на несколько кварталов, поняла, насколько это глупо.

– Глупо – почему?

– Дело в том, что меня видели Феликс и швейцар. Ведь сначала я подошла к ресторану со стороны парадного входа и как раз наткнулась на них. Мы даже обменялись несколькими фразами. Поэтому я не могла говорить, что вообще там не была. Понимаю, безрассудно было сбегать с места преступления, но меня и правда обуял безумный страх. Только вернувшись домой, я смогла взять себя в руки. Тогда я и приняла решение, что именно должна говорить полицейским. Мне показалось самым правильным заявить, что я собиралась встретиться там с тобой. Поэтому, когда ко мне домой пришел коп, я так и сказала еще до того, как он начал задавать вопросы. Только вот протокол, наверное, зря подписала… – Она разжала кулаки и всплеснула руками. – Арчи, видит Бог, я не хотела!

Хотя это плохо согласовывалось с концепцией «своеобразного пропускного пункта, который контролирует речь», я предпочел не устраивать разборки по этому поводу. Какой смысл выяснять, кто прав, а кто виноват, когда нужно собственную шкуру спасать!

– Ты просчиталась. – Я не обвинял ее, просто констатировал факт. – Конечно, они спросили тебя, с какой стати мы назначили Кену встречу не здесь, а там, – поинтересовался я. – Мы ведь ждали, что он привезет нам кукурузу домой, не так ли? Как ты это объяснила?

– Я сказала, что по каким-то личным причинам ты не захотел объясняться с ним в доме мистера Вулфа.

– Понимаю; похоже, ты все просчитала. А вот что ты им наплела, когда тебя спросили, по какому поводу мы назначили Кену встречу? Или ты это не продумала?

– А тут и продумывать было нечего, – пожала плечами Сью. – Он сказал тебе, что, по моим словам, я якобы жду от него ребенка, и мы собирались обсудить это втроем.

У меня даже челюсть отвалилась – такого поворота я никак не ожидал!

– Вот, значит, о чем мне Кен поведал? – немного овладев собой, произнес я. – И когда это было?

– А то ты сам не помнишь. На прошлой неделе. А точнее, во вторник, когда он привез вам кукурузу. Он мне об этом в субботу рассказал. Нет, пожалуй, все-таки в воскресенье. Это было на ферме.