Читать книгу Если бы смерть спала (сборник) - Рекс Стаут - Страница 7

Сопровождаемый холодным взглядом привратника, я миновал холл, поднялся на десятый этаж в специальном лифте и, отперев собственным ключом входную дверь, обнаружил, что электронную систему безопасности еще не включили. Разумеется, меня тут же встретил Стек и сообщил, что мистер Джарелл ожидает меня в библиотеке. Теперь я смотрел на него совсем другими глазами. Ведь этот трюк с ковриком мог проделать и он, чтобы завладеть револьвером. Правда, у Стека были свои обязанности, но он мог выкроить время и для этого.

Услышав голоса в гостиной, я заглянул туда и увидел за карточным столиком Треллу, Нору и Роджера Фута. Роджер поднял голову.

– Мы играем в пинокль. Присоединяйтесь.

– К сожалению, не могу. Я нужен мистеру Джареллу.

– Приходите, когда освободитесь. Персик прекрасно прошел забег. Прекрасно! На пять корпусов сзади на повороте и всего на голову отстал на финише. Прекрасно!

Вот уж воистину неунывающий неудачник, думал я, шагая по коридору. Нечасто встречается такой спортивный дух. «Прекрасно!»

Дверь в библиотеку была открыта. Зайдя, я прикрыл ее за собой. Джарелл, рывшийся в одном из шкафчиков, отрывисто бросил:

– Через минуту буду свободен.

Я уселся в кресло рядом с его столом. В пепельнице лежала сигара «портанагос» с наростом пепла длиной в дюйм, и я понял по запаху, что она еще не потухла. Следовательно, мистер Джарелл встал из-за стола не раньше чем полторы-две минуты назад. Вот что значит быть детективом с тренированными мозгами – сам того не желая, замечаешь все детали.

Джарелл подошел к столу, сел в кресло, стряхнул с сигары пепел и сделал две затяжки.

– Зачем вы ходите к Вульфу? – спросил он.

– Он платит мне жалованье. Он любит знать, за что он его платит. К тому же я доложил ему по телефону о пропаже вашего револьвера, и он захотел расспросить меня об этом подробнее.

– А вам обязательно было докладывать?

– Я решил, что так будет лучше. Вы его клиент, а Вульф страх как не любит, когда его клиенты погибают от пуль. Так что, если бы вас пристрелили из этого револьвера, о пропаже которого я ему не доложил, он бы на меня разозлился. Кроме того, мне показалось, что он может нам кое-что подсказать.

– И он это сделал?

– Не совсем так. Мистер Вульф сделал кое-какие комментарии. В частности, он сказал, что вы осел. И что вам следовало согнать их всех вместе и позвать полицейских, чтобы те провели обыск.

– Вы, надеюсь, сказали ему, что я убежден в том, что револьвер взяла моя невестка?

– Разумеется. Но если даже оружие на самом деле взяла она и если она рассчитывает использовать его против вас, все равно это самый надежный способ. Револьвер бы вернулся на прежнее место, а она убедилась бы в том, что ваша голова не продырявлена и что в будущем тоже, скорее всего, останется целой.

Джарелл никак не прореагировал на мое замечание о продырявленной голове.

– Но ведь вы сами сказали, что револьвер вполне может очутиться в кадке на балконе!

– Я не употребил слово «вполне», но если даже и употребил, это еще ни о чем не говорит. Теперь револьвер был бы у нас в руках. Вы сказали по телефону, что хотите дать мне инструкции. Они касаются того, где найти револьвер.

– Нет. – Джарелл затянулся, вынул сигару изо рта и выпустил облако дыма. – Не помню, рассказывал ли я вам о Корее Брайэме.

– Немного. В особые подробности вы не вдавались. Сказали только, что он ваш старый друг. Нет, слово «друг» вы не употребляли, вы сказали, что Брайэм перебежал вам дорожку и что вы думаете, что к этому приложила руку ваша невестка. Я был несколько удивлен, когда увидел его здесь.

– Мне необходимо, чтобы он здесь бывал. Пусть считает, будто я поверил его объяснениям и ничего не заподозрил. Дело касалось пароходной компании. Я обнаружил, что этой компании может быть предъявлен иск, приготовился выкупить векселя и оказать на компанию нажим, но, когда приступил к этому вплотную, обнаружил, что меня опередил Брайэм. Он сказал, что узнал об этом из других источников, что ему не было известно о том, что этим занимаюсь я, но он – страшный врун. Об этом, помимо меня, не знала ни одна живая душа. А я все держал в строжайшей тайне. Брайэм получил эти сведения из моего дома – от моей невестки.

– В связи с этим напрашивается ряд вопросов, – заметил я. – Нет, я не стану спрашивать у вас, почему Сьюзен ему об этом сообщила, поскольку заранее знаю, каков будет ваш ответ. Она дарит мужчинам всё, включая… м-м… свою благосклонность, потому что такая уж уродилась. Но как ей удалось завладеть этой информацией?

– Вчера она завладела револьвером, не так ли?

– Этого ни вы, ни я не знаем. Кстати, сколько раз уже фигурировал прежде на экране этот коврик?

– Ни разу. Это что-то новое. Моя невестка знает, как получить то, что ей хочется. Она могла узнать про это от Джима Ибера или зайти в библиотеку вместе с моим сыном, когда нас с Норой здесь не было, за чем-нибудь его отослать и найти то, что ей нужно. Одному Богу известно, что она могла здесь найти. Я часто руководствуюсь секретной информацией, очень многое фиксируется на бумаге. Теперь я просто опасаюсь оставлять здесь что-либо важное. Черт побери, она должна отсюда убраться!

Джарелл схватил сигару и, обнаружив, что та погасла, швырнул ее в пепельницу.

– И вот еще на что обратите внимание. Если бы эта сделка выгорела, я бы положил в карман миллион чистой прибыли, возможно, даже больше. Значит, вместо меня деньги достались Брайэму. Разумеется, Сьюзен получила свою долю, будьте спокойны. Вот в связи с этим я и хотел дать вам инструкции. Она где-то припрятала денежки, хорошо бы обнаружить где. Быть может, вас наведет на след Брайэм. Займитесь им. Он важный гусь, но перед моим секретарем нос задирать не станет, стоит лишь подойти к нему с нужной стороны. Есть еще один путь. Джим Ибер. Им тоже займитесь. И помните о нашей сделке – нашей с вами. Десять тысяч долларов в тот самый день, когда она отсюда вылетит, одна, без моего сына, и еще пятьдесят тысяч, когда будет оформлен развод…

Возможно, мистер Джарелл увлекся и обо всем забыл, а может, сообразил: я потом вспомню, что он советовал мне заняться Джимом Ибером уже тогда, когда Ибер был недосягаем, о чем он, выходит, в тот момент не знал.

Я напомнил ему, что любая сделка предполагает наличие двух сторон, я же его предложение не принял, но он отказался дискутировать со мной по этому поводу. Его предложение обработать Джима Ибера дало мне возможность задать несколько вопросов, касающихся его бывшего секретаря, что я и сделал. И хотя кое-какие ответы содержали полезные сведения о характере покойного, ни один из них не проливал света на самый важный факт его жизни – его смерть. Ибер прослужил у Джарелла пять лет, был холостяк, пресвитерианец (хотя в церковь ходил редко), играл по воскресеньям в гольф, ему везло за карточным столом и так далее. Попутно я узнал кое-что о Корее Брайэме.

Спал я, по обыкновению, хорошо, но проснулся ровно в семь. Я повернулся на другой бок и закрыл глаза, но это не помогло. Сон ко мне не шел. Вот досада. Меня подмывало встать, одеться, спуститься в студию и послушать восьмичасовые новости. В полицию я позвонил ровно в десять тридцать вечера и фальцетом сообщил, что им не мешало бы заглянуть в квартиру по такому-то адресу на Сорок девятой авеню, так что к настоящему моменту новость уже должна была стать достоянием журналистов. Мне так хотелось послушать их комментарии, однако во вторник я появился к завтраку в восемь двадцать пять, в среду – в девять пятнадцать, в четверг – в девять двадцать. И если я нарушу эту традицию и отправлюсь ни свет ни заря слушать радио, а потом растрезвоню всем о том, что услышал (не стану же я об этом молчать?), кому-нибудь непременно придет в голову, что это неспроста.

Пробыв положенное время под душем, я побрился, вдел запонки в рукава чистой рубашки, сделал еще кое-что, и история повторилась. Я надевал брюки, я уже почти натянул их, когда раздался стук в дверь, отнюдь не робкий.

– Кто там? – откликнулся я.

Вместо ответа дверь распахнулась, и на пороге появился Джарелл.

– Доброе утро, – приветствовал я его. – Опять вы не дождались, пока я надену туфли.

Он прикрыл за собой дверь.

– Срочное сообщение, Джим Ибер мертв. Тело найдено в его квартире. Убит. Из огнестрельного оружия.

Я уставился на него, стараясь не переигрывать.

– Когда?

– Услышал об этом по радио в восьмичасовой сводке. Они обнаружили труп вчера вечером. С пулей в затылке. Больше никаких сведений. Даже не упомянули, что Ибер служил у меня. – Джарелл направился к креслу, тому огромному, что стояло у окна, и плюхнулся в него. – Хочу обсудить это с вами.

Возле этого самого кресла я только что поставил свои туфли с чистыми носками внутри, намереваясь сесть в него и обуться. Я забрал их оттуда, сел в другое кресло, застегнул брюки и, надевая носок, сказал:

– Если копы еще не докопались до того, что он служил у вас, то сами понимаете – докопаются.

– Я это понимаю. Они могут нагрянуть в любую минуту. Как раз насчет этого я и хотел с вами поговорить.

Я взял второй носок.

– Валяйте.

– Вам, Гудвин, известно, что такое расследование убийства. Известно лучше, чем мне.

– Да уж. Дело нешуточное.

– Вот именно. Вполне возможно, что полицейские уже кого-то заподозрили, даже, возможно, арестовали, хотя по радио об этом не сообщалось. Но если они никого не арестовали и не арестуют в ближайшее время, представляете, что начнется? Копы будут везде совать свой нос, причем как можно глубже. Ибер проработал у меня пять лет, он даже жил у меня. Им захочется узнать о нем все подробности, и в первую очередь они будут рассчитывать на информацию отсюда.

Я кивнул, завязывая шнурки:

– Да, когда дело касается убийства, наружу извлекают все секреты.

– Это мне известно. Уж лучше сразу говорить полицейским все, что спрашивают, разумеется в пределах разумного. Ведь если им покажется, будто я чего-то недоговариваю, все обернется во вред мне. Ну а если они спросят, почему я уволил Ибера, что я должен на это ответить?

Я уже обулся и мог теперь разговаривать с ним на равных. А то мне все казалось, что Джарелл вот-вот отдавит мне пальцы.

– Так и скажите: подозревали секретаря в разглашении деловых секретов.

Он покачал головой:

– Тогда копы спросят, что это за секреты и кому он их разгласил. А я вовсе не собираюсь посвящать полицейских в свои дела. Лучше скажу им, что Ибер стал рассеян, что он, как мне казалось, потерял всякий интерес к работе, вот я и решил с ним расстаться. И это не сможет опровергнуть никто из моих домашних, даже Нора. Что касается вас… Если они спросят у вас, вы можете сказать, что вам об этом известно немного, что у вас создалось впечатление, будто я был недоволен Ибером, но почему – вам неизвестно.

Я нахмурился:

– По-моему, мистер Джарелл, вы здорово перетрусили. Постарайтесь преодолеть свой страх. Инспектор Кремер и сержант Стеббинс из бригады по расследованию убийств – самые старые и самые заклятые враги мистера Вульфа, а следовательно, и мои. Как только они увидят меня и узнают, что я проживаю здесь под вымышленной фамилией, даже занял место Ибера, во все стороны полетят искры. Какую бы причину увольнения вы ни назвали, они вам все равно не поверят. Мне тоже. Никому не поверят. Больше всего им придется по душе версия, согласно которой вы решили пристрелить Ибера. Я слегка преувеличиваю, но это, по крайней мере, дает вам представление о наших взаимоотношениях в свете полицейского протокола. Так что я не могу сказать, что мне об этом известно немного.

– Ну да, конечно же, вы правы. Я как-то не сообразил… Послушайте… Гудвин, – начал Джералл тоном заговорщика, – я хочу попросить вас не говорить ничего о том, что произошло в среду, то есть о пропаже моего револьвера. Не потому, что я опасаюсь, будто Ибера могли убить именно из него. Нет, не в том дело… Вы представляете, какой поднимется шум, если до полиции дойдет, что мой револьвер был похищен как раз накануне убийства? А если вдобавок пуля окажется того же самого калибра, все будет во сто крат хуже. Об этом не знает никто, кроме нас с вами. Даже человек от «Хорланда». Он ушел до того, как я обнаружил пропажу.

– Я сказал вам, что об этом знает мистер Вульф.

– Полицейским ни к чему вступать в контакт с Вульфом.

– Возможно, и так, однако стоит им увидеть здесь меня, и они непременно пожелают это сделать. Повторяю, мистер Джарелл, мне кажется, вы все еще не в состоянии трезво разобраться в обстановке. Вы в состоянии разобраться в одном: в собственных чувствах к своей невестке. Вы жаждете насладиться местью. Вы наняли для этого мистера Вульфа, заплатив ему в качестве аванса десять тысяч долларов, потом предложили еще шестьдесят мне. А что, если вам рассказать все как есть инспектору Кремеру, именно ему самому, а не Стеббинсу, не Роуклиффу и, уж конечно, не этому выскочке, помощнику окружного прокурора? Я имею в виду историю с револьвером. Кремер начнет копаться и получит неоспоримые доказательства того, что Ибера застрелила Сьюзен. Ведь вы только этого и жаждете… Вы утверждаете, что револьвер взяла она. Если так, она взяла его с намерением использовать против кого-то. Почему бы не против Ибера?

– Нет, – решительно заявил Джарелл.

– Почему? Скоро вам станет известно, что Ибер был убит из револьвера тридцать восьмого калибра. Я мог бы разузнать об этом в течение часа, сразу же после завтрака. Так почему бы не рассказать обо всем Кремеру?

– Полиция не придет ко мне. Я этого не сделаю. Нет, черт побери, вы сами знаете, что я этого не сделаю. Не стану я посвящать полицию в свои личные дела. И не хочу, чтобы это делали вы либо Вульф. Теперь я и сам вижу, что моя выдумка не пройдет. Если копы обнаружат, что вы поступили на место Ибера, начнется черт знает что. Но они об этом не узнают. Вам следует сию же минуту убраться отсюда, ибо они могут нагрянуть прямо с утра. Если полицейским захочется узнать, где мой новый секретарь, я им объясню, что он проработал всего четыре дня и ему ничего не известно об Ибере. А вы убирайтесь отсюда.

– Куда?

– Да туда, откуда пришли, черт побери. – Джералл указал рукой на дверь. – Извините меня, Гудвин. Я свихнулся, как пить дать свихнулся. Если вас здесь не будет, а я, в свою очередь, смогу оправдать ваше отсутствие, копам и в голову не придет обратиться к вам либо к Вульфу. Передайте мистеру Вульфу, что я все еще остаюсь его клиентом и что я с ним свяжусь. Он сказал, что умеет молчать. Передайте ему, что его молчание может обернуться для него целым состоянием.

Джарелл вскочил с кресла.

– Это касается и вас. Я прижимистый делец, но отдавать долги умею. Давайте же, повязывайте галстук. Вещи можете оставить здесь – это не имеет значения. Заберете их потом. Мы друг друга понимаем, не так ли?

– Если даже и нет, поймем в будущем.

– Вы нравитесь мне, Гудвин. Уходите.

Я стал собираться. Он стоял и смотрел, как я повязываю галстук, надеваю пиджак, собираю всякие мелочи и засовываю их в портфель. Заворачивая за угол в конце холла, я обернулся и увидел, что Джарелл стоит возле моей двери. Я расстроился, что не встретил ни в коридоре, ни в прихожей Стека; очевидно, у него были какие-то утренние дела.

Выйдя из парадного, я остановил такси и в четверть десятого уже поднимался по ступенькам старого особняка на Западной Тридцать пятой улице. Вульф, разумеется, был в оранжерее со своими орхидеями, как всегда по утрам, с девяти до одиннадцати.

Цепочка оказалась накинута, и мне пришлось позвонить. Дверь открыл Орри Кетер. Он протянул руку:

– Взять ваш портфель, сэр?

Я отдал ему портфель, прошел через холл и толкнул дверь на кухню. Фриц обернулся от мойки:

– Арчи! Вот радость-то! Вернулся?

– По крайней мере, к завтраку успел. Господи, как же я проголодался! Даже апельсинового сока не успел выпить. Пожалуйста, дюжину оладий.

Я осилил всего семь.