Читать книгу Обладать и принадлежать - Рената Литвинова - Страница 11

Когда Рита позвонила в дверь одного знакомого, у которого хотела занять деньги, но боялась уединяться с ним, его уже трясло от гнева и нетерпения. Она опаздывала на три часа.

– Дрянь! Дрянь! Вот дрянь! – тонким голосом вскрикивал он, открывая дверь. – Какая дрянь! – Он распахнул ее. Рита стояла перед ним, покачиваясь на каблуках, выше его на целую голову, а звонок продолжал звенеть.

– Кажется, у меня запала кнопка и поэтому не перестает звонок… – сказала она.

– А-а-а!!! – вскричал ее знакомый и побежал назад в свою квартирку.

Она, как будто перешагивая грязь, стала ступать за ним, прижимая локтем сумочку и озираясь, как в музее:

– Я еле пришла.

Он, нервно порывшись в кухонном столе, пробежал обратно мимо нее с ножом. Звонок звенел, не переставая. Ножом он пытался выковырнуть кнопку, но ничего не получалось. Совсем доведенный, он резанул по проводу, и звон прекратился.

В тишине Рита стояла у коридорной вешалки, интеллигентно поджидая хозяина. Мрачный, лохматый, в кальсонах, он прошел мимо нее. Швырнул нож на подзеркальник рядом с ней.

– Это же невежливо, – тонким, неестественным для нее голосом начала она. – Почему ты в кальсонах? Почему не приглашаешь пройти? – Он ничего не ответил. Он был нездоров и с плохим характером, который ему потом помешал в жизни.

Ушел в дальнюю комнату. Она услышала скрип пружин – значит, лег на кровать и ждет, что она придет к нему.

Она не двинулась с места, а занудно заговорила:

– Я опоздала, потому что у нас не свидание какое-то, как ты воображаешь всегда, а я пришла просить взаймы денег. – Она посмотрелась в зеркало, обреченно перевела дыхание. – Ты можешь там не лежать и не ждать, что за дурацкие подходы!

Тут она услышала, как от переполнившей его ненависти приятель стукнул кулаком в стенку. Как бы в ответ.

Она спокойно вздохнула и поморщилась. И все равно не пошла к нему в комнату на пружинящий диван, а даже наоборот – в кухню.

Все в этой квартирке было маленьким, под хозяина: низкие потолки, узкий проход в кухню, пятиметровую, с намертво приклеенной к окнам черной бумагой. Все было подсвечено настольной лампой. Рита хозяйственно поставила чайник на плиту. Уже более ласковым голосом позвала:

– Иди сюда! Попьем чаю! – Потом более резко: – Что ты там лежишь, как дурак!

И хозяин неожиданно тут же возник в дверях, постоял многозначительно, выпятив челюсть и облизывая сухие губы. Внешность у него была с первого взгляда вообще отпугивающая: рост чуть ниже карликовского, широкоскулое лицо с желтой кожей, на что Рита тут же откомментировала:

– Какая у тебя плохая кожа что-то!

Итак, его лицо. На нем все время выступала блуждающая улыбочка, одновременно и подлая, и приниженная, будто он смаргивает, каждую секунду ожидая, что его шлепнут прямо по лицу. Небольшие глаза пронзительно горели, рыжие вкрапины на зрачках – пометины последующих недугов – татарские глаза. Яркий растянутый рот. И волосы у него вечно пачкались, хоть он предпринимал различные ванные процедуры и очень ухаживал за собой, имея внутри какую-то болезнь, постоянно лечился и охал. Жирные свои пряди он любил заворачивать под майку с длинными рукавами.

С унынием оглядев его, такого свирепого и одинокого, но совершенно не жалкого, а даже воинственного и агрессивного деньгодателя, Рита спросила:

– Я прочитала на титульном листе: рассказ «Тик-Так»… – Она наклонилась к задвинутой печатной машинке в углу. – Ты что, решил стать писателем? Разве это приносит деньги?

Он подошел к ней вразвалочку и, с неулыбающимся лицом глядя в улыбающееся Ритино, схватил ее за талию.

– Это же невежливо! – недовольно сказала она. Он немного отпустил. Взгляд его потеплел. Она слегка пихнула его в грудь.

Тогда он уселся тут же в кресло – сделал равнодушное лицо. Забросив одну босую ногу в сандалии на другую, он уставился в стену.

– Какой у тебя тяжелый характер, – сказала Рита. – Если ты себя так бережешь, одень носки. И меняй их каждый час, чтобы всегда были сухие.

Прошла мимо него, чтобы взять чашки. Он опять резко зацепил ее за край платья и стал за него подтягивать девушку к себе.

Рите стало жалко платья, что он порвет последний подол, так энергично и сильно он его тянул, и она неохотно села ему на колени.

– Ну? Почему ты всегда пристаешь, пристаешь, пристаешь… прямо у дверей!.. Что у тебя там в голове?

Тот вскинул голову, выразительно посмотрел на нее. Она постучала ему по голове. Тогда он ответил:

– А почему ты всегда опаздываешь, опаздываешь, опаздываешь, потом обманываешь, обманываешь, а потом всегда не можешь, не можешь, не можешь?.. – У него был тонкий голос, пародирующий ее манеру говорить.

– Где обманываю? Я пришла занять у тебя небольшое количество денег, я никогда ни у кого не просила взаймы! – Она попыталась встать, чуть оскорбленная, но он держал ее крепко, даже как-то цепко, а она, возвысив голос, заспрашивала: – Почему ты всегда меня мучаешь?! – Он с улыбкой, как будто передразнивая ее, а на самом деле обороняясь, глядел расширенными глазами. – Разве ты меня любишь?

В ответ, как бы не найдя более веских доказательств, он стал расстегивать ей платье. Она опять рванулась из его рук, пожалев, что не надела глухого платья. Тут он разочарованно заметил:

– Что это у тебя все время под платьями надето?

Она опять рванулась, и он не стал удерживать ее. Она что-то хотела ответить ему, но тут же вздрогнула и вскрикнула и повернула указательный палец в открытую дверь:

– Кто это?

Выглядывая из комнаты, против света, разделенная косяком двери напополам, стояла, и, видно, давно, чья-то фигура.

Знакомый ничуть не испугался, помахал утрированно рукой, как вдаль, и, растягивая на слога, позвал:

– И-ди сю-да! – И опять замахал рукой, как провожающий на перроне.

Фигура помотала кудрявой головой.

– Вот дура, ревнует! – самодовольно сказал повеселевший знакомец. – И-ди сю-да! – Он опять замахал рукой. – Я те-бе го-во-рю!!!..

И тогда в кухню вошла девушка. Ее звали Яя. (Имя она придумала себе сама, и настоящее, простое русское, было только в паспорте.)

На ней была одета только длинная майка, и, значит, она пришла из той комнаты, где стояла кровать и скрипели пружины и в которой она, верно, все это время лежала и ждала.

– Боже мой! Так мы все это время были не одни! – сказала Рита, проникаясь жалостью к той, другой девушке и пропуская ее мимо себя, улыбающуюся одними уголками губ, холодную и надменную. Кудрявые черные волосы ее были спутаны.

Она села на табуретку, быстрой острой рукой схватила со стола сухарик, стала хрустеть им в тишине и что-то спрашивать неестественным, ненормально высоким голосом – несколько раз одну и ту же фразу-вопрос, пока, наконец, всем не стал понятен смысл:

– Что смотррррришь? – Обращаясь к мужчине и гордо поворачивая голову к растерянной Рите: – Что смот-рииишь?

– Красивая! – восхищенно сказала Рита. Она подумала, что девушка нерусская.

Та кивнула, пропевая высоко:

– Здррравствтвтвуйте!!! – резко и громко.

Мужчина не сдержался и безумно засмеялся такому своему сводничеству. Пока он наблюдал за девушками, в нем разгорался азарт.

Яя холодно глядела на него, как ящерица.

– Она глухонемая, – пояснил мужчина Рите. Та тут же расшифровала это по его губам. Обиженно прищурилась.

Так они познакомились.

Хоть Яя и была старше Риты на три года, ей было двадцать шесть, но лицо ее было сходно с лицом ребенка – очень красивая кудрявая девочка с острым профилем, худая, высокая, с острыми длинными пальцами. Пока пили чай, неловко разговаривали, она все время беспричинно, как дурочка, улыбалась (это было наивно, искренне и издевательски одновременно), надувала и сдувала принесенный с собою презерватив. Хлопала надутым боком себе по щекам или лизала его. Рита вежливо смотрела на нее, в ответ тоже улыбалась на каждую Яину улыбку. Яя тогда пояснила:

– Я ему сказала, – острым пальцем указывая в лицо татарина, – что только в презервативе! – Высоким фальшивым голосом, как иностранка, с акцентом: – СПИД!!! – Она показала широким жестом, раздвигая и шевеля пальцами, на кухню. Рита закивала, не отрывая завороженного взгляда от красивой глухонемой. Та резко спросила:

– Что смотришь?

– Красивая! – сказала Рита, показывая на нее. – Кра-си-ва-я!!!

– О! Спасибо! Ты, – ткнула в нее пальцем, – красивая!

Мужчина, наблюдая за ними, задумался, нарочито закашлялся и сказал больным голосом:

– Мне необходимо прогреться от простуды.

Он достал из тумбочки кварцевый аппарат для загара, отключил настольную лампу, запуская свой кварц.

Девушки стали наблюдать за ним.

Охая, тот устроился перед аппаратом, похожим на вешалку. Загорелся кварцевый зелено-голубой свет, выбеливая лица сидящих. Кавалер надел черные объемные очки на впивающихся резинках, как пловец, стал покряхтывать, снимать тапки, стараясь не сдвигать подставленного под свет лица, вообще не стыдясь, растер руками сначала ступню одной ноги, потом другой. Лицо его с черными кружочками вместо глаз походило на лицо классического диктатора. Кварцевый аппарат щелкал-тикал (как из его рассказа «Тик-Так»), нагревая душный воздух кухни.

– Больной очень! – с жалостью громко пропела Яя, анализируя увиденное про мужчину. Рита же презрительно пожала плечами.

Потом они пошли гулять. Татарин снимал квартиру на самой крайней окраине города, рядом с озером. На противоположной стороне – лес, откуда периодически слышались мужские голоса и женские классические визги. Вокруг озера был разбросан грязно-желтый песок, две-три скамейки. Дул ветер, как негустая вода, прямо в лицо. Они шли вдоль берега. Кричали московские чайки.

Татарин шел вслед за девушками. Ему нравилось, как они вдруг составили парочку, да и кому бы не понравилось, так они подходили друг к другу: одного роста, обе с острыми профилями, две страдающие красавицы, почти сестры. Замотанный шарфом, соблюдая манеру идти немного в стороне от людей высоких, он счастливо щурился на ветер и напряженно мечтал…

Оборачиваясь с коварными улыбками, красавицы удалялись от него, вцепившись друг в друга «под ручки». Они что-то бурно обсуждали. Рита быстро усвоила манеру жестов и мимики, объясняясь с глухонемой Яей.

Рита уже рассказывала ей, восклицая:

– Боже, как мне нужны деньги! Как нужны!!! – Деля на слоги слова и преувеличенно закатывая глаза, повторяла она, стараясь быть доходчивей. – Я к нему, – она показала пальцем на татарина, – пришла просить денег…

– Он так не даст, только спать! Такой!..

– Как нужны деньги!!!

У Яи в ответ загорелись глаза.

– Я знаю, – она затыкала острым копьевидным пальцем себе в грудь, – я знаю способ достать деньги! – Пауза. – Деньги нужно брать от мужчин. Слушайся меня. Я знаю. – Она говорила простые, но очень убедительные фразы очень убедительным тоном. – Я сама пробовала два раза. Эти деньги мне очень помогли!

Рита еще с сомнением смотрела на нее. Тогда Яя, как последний довод, отогнула полу худого плаща:

– Это платье я купила на мужские деньги!!!

Когда татарин догнал их, ревниво оглядывая каждую, Яя спросила у него, указывая на Риту:

– Любишь ее?

Тот пожал плечами.

– А я люблю!!! – сказала Яя, и они обе заулыбались, как бы объединившись против него. Татарин пошел мрачно рядом. Не поворачивая головы, чтобы глухонемая девушка не поняла по губам, что говорят про нее, он начал:

– Ты не знаешь, какая жестокая эта глухонемая. – Тон его был нарочито горестным. Он искал, как бы встрять между ними, настроить одну против другой. Познакомил их… и ревность охватила его. – Ты не поворачивайся, я буду говорить. Вот однажды я пришел к ней в общежитие, сел. Она была тогда беременна от меня, но сделала аборт. Она не обращает на меня внимание пять, десять минут, полчаса!.. – уже разгоряченно рассказывал он под вой ветра. – Потом говорит мне своим ненормальным голосом, – и он стал передразнивать ее манеру говорить, – я спала с этим, с этим, с этим, и указывает мне на каждого хмыря, что рядом, с этим, с этим… А ты-то что тут делаешь??? – Он замолчал, а Рите этот рассказ понравился. – Она ненормальная! Она глухонемая, и психика у нее повреждена!

Яя заглядывая Рите в лицо, заговорила:

– Черным! Черным вот тут себе накрась завтра! – И она показала себе на веко. – Так красивее!

Рита закивала. Спросила у татарина:

– Так ты одолжишь мне денег?

Он гневно отошел в сторону, продолжая идти параллельно девушкам.

– Завтра! – сказала Яя. – Завтра все будет. – Своими возгласами она опять укрепила Риту. Изумляя подслушивающего их татарина, она продолжала: – Мы красивые! У нас все будет!