Читать книгу Прогулки на костях - Рэндалл Силвис - Страница 19

В то же самое утро воскресенья в шестистах сорока девяти милях отсюда, в Иллинойсе, Хойл сидел за рулем своего припаркованного «Форда Бронко» и наблюдал, как прихожане входили в огромную баптистскую церковь Воскресения в Эвансвилле – женщины на каблуках и в ярких платьях, мужчины в костюмах различных фасонов и оттенков.

– По моим подсчетам, – сказал он своим спутникам, – пока не меньше тысячи.

– Вместимость церкви – полторы тысячи человек, – сказал Висенте. – Если учитывать воскресную службу – помножь на три.

Ему пришлось замолчать, поскольку не было возможности шевелить губами, и он застыл на заднем сиденье, пока Розмари приклеивала ему усы и косматую бороду.

– Умножить на средний вклад… ну, если в среднем, – задумался Хойл, – скажем, десять долларов на душу населения.

– По крайней мере, – отозвался Висенте.

– Я тебе это сейчас в рот залью, если не прекратишь говорить, – сказала ему Розмари.

– Получается, как минимум, – продолжил Хойл, – сорок пять тысяч в неделю, не облагаемых федеральным подоходным налогом. Впечатляет.

Висенте подождал, пока Розмари доклеит сначала усы, потом бакенбарды и такую же бороду.

– Впечатляет не в самом хорошем смысле, – сказал он тогда. – Сама мысль о том, что такой человек извлекает выгоду из религиозного отчаяния…

– Ты выключил телефон? – перебила его Розмари. Она уже слышала эту его тираду слишком много раз. Она была согласна со всеми его чувствами по отношению к пастору Эли Ройсу, но слушать о них заново ей совсем не хотелось.

Висенте достал телефон из кармана брюк, отключил звонок и вибрацию. Розмари передала ему парик такого же грязно-седого оттенка, как и его борода с усами. Он надел его себе на голову, она поправила, а затем вручила ему потрепанную кожаную кепку коричневого цвета. Висенте спустил ее почти к глазам, а потом достал из своего пальто солнцезащитные очки и надел их. Оранжевые поляризованные линзы, идеально подходящие для рыбалки и езды по ночам, придавали солнечному утру резкую, желтоватую бледность.

– Как я выгляжу? – спросил он.

Она отодвинулась чуть подальше и осмотрела весь образ целиком. Старая кепка для гольфа, оранжевые очки, неухоженные волосы и борода, винтажный коричневый костюм в полоску и потертые коричневые лоферы.

– Как полуслепой пьянчуга, – оценила она конечный результат. – Я удивлюсь, если они тебя вообще пустят.

Хойл перекинул свою тяжелую руку через спинку сиденья. Большим и указательным пальцами он держал маленькую черную коробочку, полдюйма шириной и дюйм длиной, завернутую в тонкую целлофановую пленку.

– На этом конце микрофон, – сказал он.

– На каком? – наклонился Висенте.

– На этом. Где булавка.

– И как мне разглядеть эту булавку?

Хойл повернул коробочку другой стороной вверх:

– Это USB-порт. На противоположном конце микрофон. Убедись, что он ничем не загорожен. Вот здесь внизу он выключается.

– Я не понимаю, включен он или выключен, – прищурился Висенте.

– Выключен. Когда нажмешь – он включится. Устройство сможет вести запись в течение двадцати пяти часов. После этого разрядится аккумулятор.

– А что это вокруг него обернуто? – спросил Висенте.

– Защитная пленка. Не снимай ее, пока не установишь устройство. Верхняя сторона покрыта клеем, поэтому не прикасайся к ней. Сними пленку сверху, прикрепи устройство, сними остальную защитную пленку и включи устройство ногтем. Принеси защитную пленку обратно, а то оставишь свои отпечатки пальцев.

– Двадцать пять часов звучит не так уж и много, – Висенте убрал устройство в боковой карман пальто.

– Он будет здесь, в этом здании, до десяти вечера или позже. Как часто в это время человеку нашего возраста нужно в туалет?

– Я могу помочиться тысячу раз и ни разу не сказать ничего компрометирующего, – заметил Висенте. – С кем он там будет разговаривать, со своим членом? Ой, прости, Розмари.

Она чуть вздохнула и отмахнулась от его извинения.

– Дэвид, – сказал Хойл, – хоть я абсолютно понимаю и даже разделяю твою неуверенность, я также должен признать, что у нас осталось не так уж много практически осуществимых вариантов. Традиционные методы слежки ничего нам не дали. Кроме нового стента в сердце. Поэтому, если ты захочешь отказаться от подобной тактики и, как говорится, опустить руки, я не стану пытаться тебе переубедить.

Висенте смотрел, как последние утренние прихожане входят в здание. Все в его глазах казалось болезненно-желтым.

– Ради наших семи сестер, – сказал Висенте, – я рискну еще раз. Один из моих племянников сможет забрать устройство на следующей неделе.

Он распахнул заднюю дверцу, вылез наружу и медленно зашаркал к церкви. Там он встал в очередь у входа за последними пятью прихожанами. Затем, когда дьякон коснулся его руки и призвал его следовать за ним, пообещав найти ему место, Висенте резко остановился и прошептал:

– Боже, мне надо идти. Я описаюсь прямо в штаны, если сейчас не схожу. Где здесь туалет?

Положив руку на локоть Висенте, дьякон провел его обратно в вестибюль и развернул лицом к коридору.

– Общественный туалет будет за третьей дверью слева от вас.

– Спасибо, брат, спасибо. Я чувствую, как надвигается цунами.

Висенте шел так быстро, как только, по его мнению, мог идти старый человек, нашел мужской туалет и вошел внутрь. Досчитав до пяти, он выглянул в коридор и, убедившись, что дьякона нигде не видно, быстро зашагал дальше по длинному коридору.

В конце коридора он нашел личный кабинет пастора, дверь которого оказалась заперта. Но рядом была дверь с табличкой «Вход только частным лицам» – все, как ему описали. Он повернул позолоченную ручку, и дверь распахнулась.

Внутри виднелась просторная и хорошо освещенная ванная комната. На полу и стенах была мраморная плитка с розовыми прожилками; зеркало в полный рост; огромные раковины на длинной стойке из черного мрамора; электрическая сушилка для рук; душевая кабина, в которой легко могли поместиться три человека; джакузи; туалет с мягким сиденьем и спинкой; через скрытые динамики играл инструментальный гимн; длинная скамейка из кожи винного оттенка; и бронзовый серафим с распростертыми крыльями на мраморном пьедестале.

Висенте крутил в руках подслушивающее устройство. Куда его поставить? Будет ли Ройс говорить в основном в туалете или, скорее, стоя перед зеркалом?

Он был тщеславным человеком, это Висенте знал наверняка. Итак, зеркало. Рама, находящаяся на одном уровне со стеной, точно отпадает. Но конец ее был где-то в полуметре над полом. Кто туда будет смотреть?

Поспешно, хотя и не так ловко, как ему хотелось бы, Висенте опустился на колени, снял часть защитной пленки, приклеил устройство к нижней части рамы, убрал остальную пленку и почти десять мучительных секунд пытался его включить. Затем, как раз когда он собирался засунуть защитную пленку в карман, дверь позади него распахнулась. В зеркале появилось отражение мужчины в полный рост. Дьякон.

Висенте прижал обе руки к груди и наклонился вперед так, что край его бейсболки коснулся стекла. Чья-то рука легла ему на плечо. Он посмотрел на себя в зеркало.

– Что вы здесь делаете? – спросил дьякон. – Это не общественный туалет.

– Молюсь, чтобы кто-нибудь меня нашел, – сказал Висенте. – Я не знаю, где нахожусь.

– Там, где вам не место, – сказал дьякон и взял его за руку. – Вставайте.

Он помог Висенте встать на ноги, развернул и начал пристально разглядывать его глаза. За своими оранжевыми очками Висенте попытался состроить сонный взгляд.

– Вы пришли сюда пьяным? – спросил дьякон.

– Я даже не знаю, куда это «сюда», – ответил Висенте. – Где я?

– Вы в баптистской церкви Воскресения.

– Слава тебе, Господи, – ответил Висенте.

– Я вас на службу в таком виде не пущу.

– Выведите меня на улицу, – предложил Висенте. – Всё хорошо. Солнце укажет мне дорогу домой.

– Вы помните, где живете, старичок?

– Конечно, помню. Три квартала прямо, четыре направо.

– Уверены, что доберетесь до нужного места?

– Вы меня просто подтолкните в нужном направлении, молодой человек, и я буду в порядке. Моя голова уже проясняется.

Дьякон проводил его в лобби и вывел на улицу.

– Слава тебе, Господи, – повторил Висенте.

– Уверены, что сами справитесь? – спросил дьякон. – Может, позвоните кому-нибудь, чтобы вас забрали?

– Благослови тебя Господь, брат, – сказал Висенте. Он потрепал дьякона по щеке и ушел, напевая под нос «Соберемся ли мы у реки».

Хойл и Розмари наблюдали за Висенте и дьяконом из «Форда Бронко». Висенте вышел на тротуар, все еще напевая. Хойл опустил стекло, чтобы прислушаться.

– Я и не знал, что он умеет петь, – сказал он.

– В колледже он пел блюз, – сказала Розмари.

Хойл повернулся к ней, широко раскрыв глаза.

– Правда, – добавила она.

Они наблюдали, как он идет по тротуару, продолжая петь. Когда дьякон скрылся в церкви, Хойл завел мотор и выехал со стоянки. Он догнал Висенте, который, ковыляя черепашьим шагом, уже не пел, а держался за бок и тяжело дышал. Когда машина остановилась рядом с ним, Висенте открыл заднюю дверцу и забрался внутрь.

– Миссия выполнена, – сказал он.

Обливаясь потом, он с ворчанием стащил с себя кепку, бороду и усы. Мужчина почесал щеки и верхнюю губу – кожа там покраснела и покрылась прыщами.

– Видимо, у тебя аллергия на клей, – сказала Розмари.

– Такое чувство, что кожа сейчас сгорит, – он продолжал чесать.

– Остановись у ближайшей аптеки, – сказала она Хойлу. – Купим крем для кожи.

Пятнадцать минут спустя на парковке «Уолмарта» Висенте, лицо которого все было в креме, откинулся на спинку сиденья, а Розмари осторожно вытерла крем салфетками.

– Я там чуть концы не отдал, – признался Висенте. – Как неудобно быть старым.

– А представь, каково это еще и с ожирением, – сказал Хойл.

Розмари стерла крем с кончика носа Висенте и пробормотала:

– Ну начинается.