Читать книгу Майкл Джексон. Жизнь короля - Рэнди Тараборрелли - Страница 9

Начиная с подросткового возраста публика строила догадки о личной жизни Майкла Джексона. Натурал, гей, а может, и вовсе асексуал? Удивительно, но сексуальные предпочтения исполнителя, излучавшего сексуальную энергию на сцене, всегда оставались загадкой.

В раннем возрасте Майкл получил противоречивую информацию о сексе. Установки Кэтрин были ясными и однозначными: будучи глубоко верующим членом «Свидетелей Иеговы», она считала греховной похоть как в мыслях, так и в делах. Согласно 1 Посланию к Коринфянам 6:9, ни один из неправедных – «ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни малакии, ни мужеложники» – не унаследует Царства Божьего. Следовательно, физическая близость была предназначена только для брака.

В то же время от Джозефа, избегавшего религии, которую исповедовала Кэтрин, мальчики получили противоположное послание. В первые годы существования группы отец приглашал мальчиков в кабаки и стриптиз-бары. Обычно строгий, очевидно, тогда он предоставлял сыновьям полную свободу, позволяя девятилетнему Майклу стоять за кулисами и смотреть, как мужчины свистят и пожирают глазами роскошных женщин, обнажавшихся на сцене. Однажды парень с восхищением наблюдал, как хорошо сложенная стриптизерша сняла с себя все, кроме нижнего белья. Затем, в «момент истины», вытащила из бюстгальтера два больших апельсина и сорвала парик, продемонстрировав, что «она» на самом деле он.

Когда мальчики выступали в клубе Peppermint Lounge в Чикаго, они нашли в гримерной глазок, через который хорошо было видно женский туалет. Каждый по очереди смотрел в него. «Мы узнали все, что нужно было знать о женщинах», – вспоминал Марлон. (Несколько лет спустя, когда группа играла в Лондоне, тринадцатилетний Майкл и четырнадцатилетний Марлон обнаружили глазок прямо в соседнюю гримерку, занимаемую звездой театра Кэрол Чэннинг. «Смотри, она голая!» – взволнованно сказал Марлон, глядя в дыру. «Я не могу», – ответил Майкл. «Но она голая, – не унимался Марлон. – Голая Кэрол Чэннинг!» Брат быстро взглянул. «Ух, – простонал парень. – Она и правда голая».)

Можно с уверенностью сказать, что подобного рода переживания останутся с Майклом на всю жизнь. В девять лет мальчик психологически не был готов в полной мере осознать сексуальное возбуждение, которое он мог получить от того, что видел, например от стриптиза. Он, несомненно, находился в противоречивом состоянии: чересчур строгий взгляд на мир со стороны матери и чрезмерно распущенный взгляд на мир со стороны отца.

Одним из первых номеров The Jackson 5 стала их версия пронзительной песни соул-певца Джо Текса Skinny Legs and All. Во время выступления Джозеф предложил юному Майклу выйти к публике, залезть под столы и приподнять женские юбки, чтобы взглянуть на трусики. Неважно, насколько самого певца смущало подобное действие, этим трюком он украшал каждое выступление, закатывая глаза и ехидно улыбаясь. Начинающий артист знал, что зрителям все нравилось и после они с готовностью бросали деньги на сцену. Тогда мальчики дрались за мелочь. После шоу ребята возвращались домой к своей религиозной матери, которая укладывала их в постель и напоминала им о ценностях «Свидетелей Иеговы». Она в самом деле ничего не знала о ночных клубах даже много лет спустя.

Само собой разумеется, когда мальчики семейства Джексонов были в разъездах, Кэтрин оставалась дома с младшими детьми. Ее отсутствие дало Джозефу карт-бланш на свидания с другими женщинами, в основном с поклонницами. Мальчики прекрасно понимали, что он использовал их талант для секса. Марлон вспоминал, как отец входил в гостиничные номера сыновей с красивыми женщинами, по одной с каждой стороны. «Доброй ночи, ребята», – говорил он. Братья, лежа в постели в своих пижамах, молча смотрели, как отец и его подруги закрывали за собой дверь. После до них могли доноситься смех и прочие звуки из соседнего номера. Как будто он хотел, чтобы дети знали, что он делает у Кэтрин за спиной. О чем думал мужчина? Кто знает… В свои тридцать он сделался такой же загадкой, какой позднее, достигнув того же самого возраста, станет и его сын Майкл.

Однако кое-что не вызывало сомнений: Джозеф был неуверенным в себе человеком с искривленным взглядом на мир. Кроме того, он всегда чувствовал, что собственная семья его недооценивает. Независимо от того, насколько успешными и популярными Джозеф делал своих сыновей или сколько он давал жене и дочерям, он никогда не получал достаточно благодарности и уважения в ответ. Близкие редко демонстрировали ему свои чувства. В семье проявления нежности были нечастым явлением. Возможно, потому, что Джозеф сделался замкнутым человеком, когда его жизнь полностью переключилась на успех сыновей (к тому же патетика всегда был чужда ему). Семья не знала, как относиться к нему, и он тоже не мог их понять. Поэтому Джозеф искал одобрения и понимания вне дома.

«Он делал с нами самые ужасные вещи», – однажды сказал мне Майкл об отце. Он говорил, что его приводила в бешенство одна только мысль о том, чем занимался Джозеф со своими подругами в гостиничном номере. (На ум приходят слова его песни Scream: «О, отец, пожалуйста, сжалься, я больше не могу это выносить […] ******* [отстань] от меня!») В столь юном возрасте Майкл был вынужден гадать, как законный муж мог снова и снова предавать Кэтрин, очевидно, ни капли не стыдясь собственных действий. Спустя десятилетия его все еще раздирали противоречия в отношении отца и его поступков. «Я любил Джозефа, – сказал он во время перерыва в интервью с Баширом в 2003 году. Внезапно на его глазах выступили слезы. – И одновременно ненавидел за то, что он делал с моей матерью». Он с трудом сглотнул, пытаясь подавить эмоции. «Моя бедная мама, – сказал Майкл. – Моя бедная семья. Бедная-бедная семья».

Никогда ни один из сыновей не причинил бы Кэтрин боль, рассказав, что ее муж делал, пока они были в отъезде, и, конечно же, они бы не осмелились предать Джозефа. Необходимость лгать матери стала дополнительным бременем. «Естественно, у Кэтрин никогда не было любовника. Она всегда была верна Джозефу, – вспоминала Сьюзи Джексон, жена барабанщика группы Джонни Джексона. – Уже один этот факт заставил их любить свою мать еще сильней. Дети просто вынуждены были научиться очень искренне лгать и лицемерить. Она спрашивала: «А что делает Джозеф, пока вы там работаете, ребята?» И они отвечали: «Ничего. Просто валяется». И это было правдой, только валялся он не один».

Доктор Кэрол Либерман, психолог из Лос-Анджелеса, чьим пациентом Майкл не был, предположила: «Неверность отца, как правило, сильнее всего ударяет по младшему ребенку в семье. [В данном случае им был Майкл, младший из членов группы, причастной к прегрешениям Джозефа. Пройдут годы, прежде чем его младший брат Рэнди и сестра Джанет узнают об изменах отца.] Он посчитал бы, что, скрыв правду от матери, по большому счету, предал ее. Конечно, подобное повлияло бы на него во многих отношениях, и ложь по такому поводу в столь раннем возрасте, очевидно, просто научила бы его, что лгать – нормально».

«Возможно, я молод, – говорил маленький Майкл, представляя песню Смоки Робинсона Who’s Lovin’ You во время выступления группы, – но я знаю, что такое блюз». Хотя сама фраза была лишь частью сценической болтовни, за ней скрывалось больше правды и боли, чем кто-либо из зрителей мог предположить.

Семья Джексонов ликовала после абсолютного успеха мальчиков в Apollo Theater, и не без оснований: тот момент стал поворотным в их жизни. «Я так чертовски счастлив, что мог бы долететь до Гэри без всякого самолета», – сказал Джозеф позже, широко улыбаясь. Воодушевленный выступлением и гордый их решимостью быть лучше всех, Джексон был полон решимости продолжать делать все необходимое, чтобы обеспечить успех своей семьи в жестком конкурентном бизнесе. Поэтому решил перейти на полставки в «Континентальной стали» и больше времени уделять карьере сыновей.

В 1968 году Джозеф заработает всего пять тысяч сто долларов вместо обычных восьми-десяти тысяч. Он отказался от относительной финансовой защищенности, чтобы сделать ставку на будущее. И она быстро окупилась: мальчики начали зарабатывать шестьсот долларов за выступление. Увеличение дохода позволило Кэтрин и Джозефу отремонтировать дом и купить первый цветной телевизор.

На волне успеха Джексоны репетировали каждый день, продолжая оттачивать выступления, что часто приводило к эмоциональным всплескам. Однажды Джозеф пытался убедить Майкла выполнить танцевальный шаг определенным образом, но тот отказался. По словам Джонни Джексона, Джозеф ударил сына по лицу. Мальчик упал навзничь.

«Теперь сделаешь так, как я сказал, понятно тебе?» – прокричал Джозеф девятилетнему ребенку.

Майкл заплакал, его правая щека покраснела и опухла. «Не буду», – сказал он.

Джозеф посмотрел на него и сделал шаг вперед, подняв руку, чтобы ударить снова.

Майкл вскочил с пола. «Не бей меня, – предупредил мальчик. – Если ты еще хоть раз ударишь меня, я буду петь в последний раз! Я серьезно». Отец и сын обменялись гневными взглядами. Однако Майкл, должно быть, произнес волшебные слова, потому что Джозеф отвернулся и пошел прочь, бормоча под нос что-то о своем «неблагодарном» сыне.

Майкл вспоминал, что с годами мужчина становился все более жестоким. Главная трагедия его юности: отец был тираном. «Если ты напортачил на репетиции, тебя били, – говорил певец, – иногда ремнем или тумблером „Прутом”. Однажды он вырвал шнур холодильника и отхлестал меня им, так он был зол». Это был порочный круг: чем сильнее старший Джексон его бил, тем сильнее Майкл злился. Чем сильнее он злился, тем чаще перечил… и тем пуще его избивали. Избиения были жестокими, частыми и травмирующими. «Я пытался дать отпор, – вспоминал артист, – просто размахивая кулаками. Вот почему я получал больше, чем мои братья вместе взятые. Если бы я дрался по-настоящему, отец убил бы меня, просто разорвал бы на части».

Однажды Майкл опоздал на репетицию, и, когда он вошел, Джозеф подошел сзади и толкнул его в груду музыкальных инструментов. Парень упал на барабаны и сильно ушибся. «Будешь знать, как опаздывать», – сказал отец.