Читать книгу Праведница - Рене Ахдие - Страница 3

«СОН В ЛЕТНЮЮ НОЧЬ» [2], УИЛЬЯМ ШЕКСПИР

Она лежала неподвижно, точно сама смерть.

Арджуну было не по себе от такого ее вида. Он как будто бы слушал финальные ноты «Патетической» сонаты Бетховена. Ждал, пока музыка стихнет под потолком и воцарится полнейшая тишина.

Ей не идет тишина. Одетта Вальмонт всегда побеждает с триумфом. Если уж на то пошло, она должна быть «Одой к радости», а не панихидой.

Как и всегда, Арджун Десай стоял чуть поодаль от своей названой семьи, теперь скорее по привычке, чем умышленно. Он любил находиться в стороне. Так он мог видеть и слышать абсолютно всё. Мог быть уверенным, что никто не застигнет его врасплох.

Пламя свечей, мерцающее вокруг них, напоминало Арджуну картину голландского живописца. Отголоски парфюма Одетты: ароматы цитрусов, неролиевого эфирного масла и роз, – пропитывали шелковый балдахин цвета слоновой кости над ее кроватью, расположенной на верхнем этаже отеля «Дюмейн».

Взгляд Арджуна устремился к пяти бессмертным созданиям, собравшимся вокруг неподвижной фигуры первой вампирши, которая заменила ему семью и которую он считал настоящей сестрой. Он отлично помнил момент, когда пришел к этому выводу, вскоре после того, как прибыл в Новый Орлеан около года назад. Одетта принесла ему чашку чая. Аромат кардамона, имбиря, корицы и молока тогда согрел Арджуна до самой души.

– Я подумала, ты захочешь выпить чашечку чая, – сказала тогда Одетта.

Арджун уставился на нее, не в силах скрыть изумления.

– Ты знаешь, как заваривать индийский чай масала? – спросил он.

Она ухмыльнулась.

– J’ai appris à en faire [3]. Надеюсь, он поможет тебе почувствовать себя как дома, mon cher [4]. – Затем она исчезла, не сказав больше ни слова.

Последний, кто заваривал Арджуну чай масала от чистого сердца, был его отец.

В этот момент одинокая слезинка прокатилась по щеке вампира, стоящего перед Арджуном, словно тот был способен прочесть его мысли. Когда они впервые встретились, именно этот вампир беспокоил Арджуна больше всех остальных. Наемный убийца, прославившийся на Дальнем Востоке, Шин Джейяк хранил коллекцию острых, как бритвы, оружий, выкованных из железа, серебра и стали, в черной коробке рядом с гробом, в котором обычно спал. Пересекающие друг друга шрамы украшали его бледную кожу, а черные волосы он предпочитал носить длинными, чтобы можно было скрыть за ними черты лица от чужих глаз. Один лишь его внешний вид должен был таким образом вселять страх. И Арджун не мог не согласиться, что получалось очень эффектно.

– Неужели мы ничего больше не можем для нее сделать? – спросил Джей.

Фейри с кожей точно у призрака и длинной косой ярко-рыжих волос за спиной расправил плечи. Он отвернулся от Одетты и произнес:

– Я не говорил, что мы испробовали все возможные методы. Однако я сделал всё, что было в моих силах. Даже вампир, не обладающий богатой фантазией, вроде тебя, должен понимать разницу, Шин Джейяк. – Голос его хоть и был презрительным, все равно прозвучал сдержанно и не очень уверенно.

– Тогда что еще можно предпринять? – нетерпеливо спросил Джей, закатывая рукава льняной рубашки так, точно уже готовился к сражению. – Почему Одетта по-прежнему не просыпается?

Фейри прищурил глаза, отчего стал походить на человека еще меньше, а на опасное создание, каким и являлся, – больше. Стал еще сильнее напоминать воина, обязанности которого и выполнял, служа личным стражником Никодима Сен-Жермена на протяжении многих лет. Однако он ничего не сказал в ответ, и вокруг повисла тяжелая тишина.

Арджун вздохнул, уперевшись плечом в позолоченную резную колонну из мрамора, отделяющую спальные покои Одетты от гардеробной, сделанной в стиле Версальского дворца семнадцатого века. Он понимал, почему Джей всегда готов к драке. Этот вампир чувствовал себя спокойнее всего именно тогда, когда сражался. Так он был в своей стихии. Арджун чувствовал подобное, когда сновал в тени.

Мэделин наверняка попробует пресечь попытки Джея решить всё грубой силой. Это мог бы сделать Бастьян, если бы находился сейчас здесь. Обида на мгновение затмила все остальные чувства Арджуна. Себастьян Сен-Жермен, вампир, получивший по праву наследства корону Львиных чертогов после недавней кончины его дяди Никодима, решил покинуть их всех два дня назад, поспешив следом за Селиной Руссо в ее разноцветной, как драгоценный камень, юбке. Оставил он лишь одну-единственную непростительно таинственную записку:

Я вернусь.

– Б

«Вот ублюдок».

Как Арджун и предполагал, Мэделин появилась рядом с Джеем, и ее темнокожая рука стиснула его бледную, покрытую шрамами ладонь.

– Джей, пожалуйста, – взмолилась она тихонько. – Мы благодарны тебе за все, что ты сделал, Ифан. – Она повернулась к рыжеволосому фейри.

– Ваша признательность для меня бесполезна, – сказал Ифан. – Сдержите свое обещание заплатить за оказанные услуги. Это все, чего я прошу.

– Если тебя интересует лишь золото, ты его получишь, – протянул Бун, сидящий у края позолоченной кровати. – Контрактник до конца своих дней. Как любой гребаный фейри. – Даже когда он ругался, его голос звучал утонченно. Быть может, все богатые белые мужчины из города Чарльстон на самом деле были такими.

– Так и есть, – ответил Ифан, изогнув одну бровь. – А с чего это жизнь какого-то кровопийцы должна мне быть дороже, чем жалованье? Моя верность вам умерла вместе с Никодимом, а ваши вербальные благодарности не принесут никакой практической пользы. – Он заткнул темно-синий пузырек пробкой. – Я спас Одетту Вальмонт от мучений в объятиях вечной смерти, что само по себе является немалым подвигом, учитывая ужасную рану на ее шее. Свою часть сделки я сдержал. Жду оплату. – Замолчав, он начал вытирать выцветшей льняной тряпочкой окропленные кровью медные инструменты.

Бун скрестил на груди загорелые руки и недовольно поджал губы.

– И как долго она останется в подобном состоянии? – поинтересовался он.

Ифан неопределенно пожал плечом.

– Пока ее никто не тревожит, она может спать десятилетиями, что, однако, не особо отличается от смерти, как я полагаю. – Усмешка исказила его лицо. – Я слыхал, что вампиры, не получающие кровь, становятся похожи на ссохшиеся кожаные мешки через какое-то время… А также теряют из-за этого рассудок. – Его ухмылка стала еще шире. – Такой исход событий наверняка сведет эту вампиршу с ума окончательно. – Фейри неспешно окинул комнату взором. – Вальмонт и без того была эксцентричным созданием. Возможно, вы сможете держать ее здесь. В качестве еще одного безжизненного произведения искусства. Собственный экспонат Львиных чертогов.

Джей заворчал и произнес:

– Tak-chuh [5], кусок ты…

– Я подразумевал это как комплимент, – поспешно добавил Ифан. – Красота – единственное, ради чего стоит жить.

Перед ним появилась Гортензия, расставив ноги на ширине плеч и уперев руки в бока.

– Так ты не можешь ее разбудить? – Она наклонилась чуточку вперед, и ее глаза угрожающе блеснули, а французский акцент зазвучал резко и грубо. – Или не хочешь? – Хотя она и обнажила клыки перед фейри, ее украшенные драгоценными перстнями пальцы продолжали нервно сжимать носовой платочек, перепачканный кровавыми слезами.

Все они любили Одетту Вальмонт. Каждый из кровососущих демонов, которых Арджун привык считать семьей, не мог уже и вообразить жизнь без нее. Можно ли сказать, что Одетта сейчас в летаргическом сне? Это все равно что море без соли, или вино без опьяняющего вкуса.

– Можете спрашивать меня миллионы раз, мисс Деморни. – Ифан окинул Гортензию с ног до головы столь же пронзительным взглядом. – Однако ответ останется неизменным: не в моих силах пробудить Одетту Вальмонт.

– Тогда в чьих же? – Голос Гортензии понизился до отчаянного шепота.

И снова фейри неопределенно пожал плечом.

– Быть может, существует способный лекарь в землях Сильван Уайль.

Гортензия насмешливо фыркнула.

– Parfait! [6] Лекарь, обитающий в землях, на которые вампирам ступать запрещено. Idéal! [7]

– Не все из вас являются вампирами, – заметил Ифан. – Так что не всем вам запрещено ступать на те земли.

Недовольный вздох пронзил тишину. Арджуну не удалось сдержать его. Он стукнул легонько головой о мраморную колонну, затем еще разок и крепко сжал челюсти.

Не приходилось сомневаться в том, что Арджун может это сделать. Он готов был на все, если вопрос стоял о жизни Одетты. Она ведь была ему сестрой. Все они были ему семьей. Однако это не означало, что ему нравилось то, что последовало за словами Ифана.

Пять пар бессмертных глаз вопросительно устремились в его сторону.

– Какого черта! – выругался Арджун, и его английский акцент тоже прозвучал грубо.

Гортензия повернулась к нему, метнувшись с нечеловеческой скоростью в мгновение ока, и ее юбка цвета умбры зашуршала.

– Разве ты не хочешь спасти Одетту? – спросила она. – Я полагала, что этириалы вроде тебя…

– Ma soeur [8], – оборвала ее Мэделин, одарив предупреждающим взглядом, – пожалуйста, веди себя терпеливо. – Она тоже подошла к Арджуну с такой же нечеловеческой скоростью, отчего ее наряд на миг обратился в пятно бирюзового шелка у него перед глазами. – Арджун, я знаю, что ты прожил вместе с нами не так много времени, однако мы давно считаем тебя одним из нас…

– Мэделин. – Он мягко остановил ее. – Вам необязательно меня просить. Разумеется, я отправлюсь в Сильван Уайль, чтобы разыскать лекаря для Одетты.

Она моргнула, и беспокойные складки на темной коже лба разгладились. Кивнув, она произнесла:

– Я знаю, что тебя не радует возможность отправиться в путешествие в родные места матери. И я прекрасно понимаю, что тебе это причиняет немало боли. – Выражение ее лица смягчилось еще больше. – Отправляясь, прими наши благодарности. Что бы тебе ни понадобилось, только скажи.

– Заставьте его поклясться, что он не вернется без лекаря, – сказал Ифан. – Даже проклятые этириалы, как Арджун Десай, должны быть скованы обещанием. Полукровки могут лгать, обманывать, воровать или даже убивать, если захотят, однако они всегда связаны обязательствами.

Злость наполнила Арджуна, и он сжал кулаки. Однако ему удалось совладать с эмоциями. Полнокровные фейри, такие как Ифан, пытались его спровоцировать при каждой удобной возможности с того самого дня, когда он впервые ступил на земли Сильван Уайль, будучи семилетним мальчишкой.

– Обещать вовсе не обязательно, – заметил Джей. – Наш брат нас не подведет. – Он положил руку на плечо Арджуна. Хотя этот жест должен был поддержать, Арджуну не удалось не вздрогнуть от прикосновения. Страх – чувство, от которого сложно избавиться. Точно как и любовь.

– Ну это мы еще увидим, – сказал Ифан и поправил рукава. – Он этириал, в конце-то концов. Такому опрометчиво доверять на одном лишь честном слове. Поступайте, как желаете, просто я терпеть не могу глупцов.

Арджун оттолкнулся от мраморной колонны и одарил его холодной улыбкой.

– А вот твоя мать, очевидно, глупца терпеть могла.

На бледной челюсти Ифана задергалась мышца. Он угрожающе покосился в сторону Арджуна, и тот с радостью наградил его злобным взглядом в ответ.

Смех Буна прозвучал мягко, хотя немного устало.

– Одному из нас следует пойти с тобой, Арджун.

– Нет, – ответил тот. – Вампира в Сильван Уайль терпеть не станут. Риск слишком велик, как для жителей тех земель, так и для тебя.

– Бастьян бы отправился с тобой. – Мэделин погрустнела, когда это произнесла.

– Быть может, ради нашей же безопасности нам не следует брать пример с Себастьяна Сен-Жермена, – сказала Гортензия, сердито блеснув глазами.

Все внезапно замерли во тьме, и только пламя свечей продолжало колебаться. Воцарилась тишина, окутав всех разом. Печальная. Злая.

Бастьян предал семью. Он бросил их всех и исчез, когда был им нужен больше всего. И оставил Одетту умирать.

Что бы он ни сказал потом в свое оправдание, его поступок совершенно непростителен.

– Если ты попросишь у матери помощи, она откликнется? – Мэделин внимательно посмотрела на Арджуна, выпрямив спину, точно в ней был железный стержень.

– Ну это вряд ли, – честно ответил он. – Генерал Рийя будет последней, кто станет помогать кровопийцам, даже если об этом попросит ее собственный сын. – Он устало поморщился. – Конечно, я сделаю все, что от меня потребуется, чтобы спасти Одетту. Она – моя семья, как и вы все теперь. – Понизив голос, он добавил: – Однако когда я в последний раз пересекал границу между этим и другим миром, я поклялся оказать службу гномьему королю Сильван Вальд в обмен на безопасную дорогу по землям Зимнего королевства. Как только он поймет, что я вернулся в его мир, мне придется сдержать обещание.

Ифан цокнул языком, все еще продолжая вытирать медные инструменты.

Мэделин сделала медленный вдох.

– Сколько времени, как думаешь, у тебя будет до того, как этот гномий король узнает о твоем возвращении в другой мир?

– Я обещал ему вернуться в начале нового лунного месяца тех земель. Полагаю, в землях под луной смертных это где-то около двух месяцев? – Арджун наклонил набок голову, задумавшись. – Однако новый лунный месяц для меня начнется через неделю или, в лучшем случае, две недели, если я пересеку границу другого мира. Время там идет иначе, совсем не так, как здесь. Я сомневаюсь, что пройдет много времени, прежде чем до гномьего короля дойдут слухи о моем появлении в землях Сильван Уайль.

Бун вздохнул, перебирая пальцами свои ангельские кудряшки.

– Около недели, значит? То есть примерно дней десять? – уточнил он. – Двенадцать?

– Десять в лучшем случае, – согласился Арджун, немного подумав.

– Что ж, тогда хватит болтать, – сказал Джей. – Отправляйся скорее.

Кивнув, Арджун потянулся за пиджаком.

– А как зовут этого гномьего короля? – Гортензия все никак не унималась. – C’est possible [9], его можно уговорить простить тебе долг? Или, по крайней мере, мы могли бы отправить вместо тебя на службу кого-нибудь другого, нет?

Смех фейри зазвучал ясно и холодно, как зимняя ночь.

– Гномий король не представился по имени, – признался Арджун, натягивая пиджак цвета карамели. – И, увы, Ифан прав. Насколько я знаком с существами Сильван Вальд, он вряд ли простит мне долг, что бы ему ни предложили. Он вспыльчивый и бородатый, а еще у него на службе хромой синий гоблин. Он и его соратники завладели властью в ледяном дворце Кура уж точно не благодаря милостивой природе.

Гортензия скрестила на груди руки.

– Однако я порой бываю очень… убедительной.

На губах Арджуна невольно появилась едва заметная улыбка.

– В этом я точно не сомневаюсь, – сказал он.

Мэделин заботливым движением взяла Арджуна под руку. Она всегда кардинально отличалась от младшей сестры с пронзительными, как кинжалы, глазами.

– Будучи лидером данного ковена, – сказала Мэделин, – я даю тебе разрешение делать все, что потребуется, и обещать жителям Сильван Уайль все что угодно ради пробуждения Одетты от смертельного сна. – Она покрепче сжала локоть Арджуна. – А теперь иди да поторопись.

Арджун взял ее ладонь в свои и почувствовал, как она сжала его еще сильнее, точно матушка, подбадривающая дитя. Ну, по крайней мере, Арджуну материнская поддержка представлялась именно так. Его родная мать никогда не отличалась щедростью на похвалу и заботу.

– Арджун? – Джей уселся на край жаккардового диванчика, стоящего у кровати Одетты, неспешно вытащил из ножен один из многочисленных кинжалов, которые вечно прятал под длинным плащом, и начал полировать его. Эхо трущегося о камень металла разнеслось по окутанному светом свеч полумраку комнаты. – И оставь портал в Уайль открытым, после того как уйдешь.

– Но портал обычно открывают в Раджастан, – ответил Арджун. – А вторые ворота сокрыты под фонтаном на…

– Нет. – Джей уставился на Арджуна из-под длинных черных волос. – Не надо как обычно, надо простой портал. Я говорю о прямой дороге в Сильван Уайль.

Арджун повернулся к Джею, и его карие глаза невольно широко распахнулись от удивления.

– Но ведь опасно оставлять открытый портал, ведущий прямиком в другой мир, – возразил он. – Прямая дорога отсюда до Сильван Уайль будет также и прямой дорогой оттуда до Нового Орлеана. Если портал не закрыть, невесть какие существа смогут беспрепятственно пробраться сюда.

Не смутившись, Джей ответил:

– Если ты и правда скован обязательством службы гномьему королю в Сильван Вальд и не успеешь отыскать лекаря, нам понадобится прямая дорога, чтобы сделать все, что необходимо для спасения Одетты. – Он продолжал сжимать в руках грозный клинок, пока разговаривал.

Бун согласно заворчал.

– А если ты переживаешь, что кто-нибудь может воспользоваться волшебным зеркалом, то вспомни: никто не знает, что оно располагается здесь, в Новом Орлеане, – сказал он. – Никодим сделал все, чтобы сохранить информацию о его существовании в тайне ото всех бессмертных, не состоящих в наших кругах, а твои апартаменты заколдованы от любого непрошеного гостя.

– Однако не так давно ходили слухи о том, что в распоряжении свиты Никодима находится секретный портал, – заметил Арджун. – И я самолично их слышал.

– Слухи не являются доказательством, и я сочувствую любому глупцу, который осмелится сунуть нос в Сильван Вальд sans l’invitation [10], – вклинилась Гортензия, с языка которой всегда невольно срывались французские слова. – Какими бы ни были… – она развела руками, словно что-то искала, – charmant [11] жители Сильван Уайль, я не сомневаюсь, что они не менее жесткие, чем наши предки в Сильван Вальд.

– Портал не придется держать открытым долго, – добавил Джей, вертя только что заточенное оружие в руках. – В этом можешь не сомневаться.

Немного поколебавшись, Арджун все-таки кивнул, хотя ему эта идея все равно по-прежнему совершенно не нравилась.

– Хорошо, я оставлю портал в серебряном зеркале открытым, – согласился он. – Однако я беспокоюсь не только о бессмертных жителях Нового Орлеана, которые могут попытаться им воспользоваться в своих целях. Как и сказал, я не исключаю вероятности того, что какое-нибудь существо из Сильван Вальд может использовать зеркало, чтобы пробраться к нам сюда.

– В любом случае мы готовы рискнуть, – сказала Мэделин, остановившись рядом с Джеем в знак солидарности. – Отправляйся, Арджун. Со скоростью бога.

Арджун почти улыбнулся. Бога? Он сомневался, что бог захотел бы иметь дело с ковеном кровопийц, в особенности с этим, расположившимся в самом сердце Нового Орлеана, переполненного призраками, вурдалаками и гоблинами.

Проклятые. Падшие. Львиные чертоги. Их знали под разными именами, и ни одно из них не звучало с благословением, это уж точно. Так не было принято, только не в этом мире, пронизанном шепотом проклятий, мерцающими заклятиями и оборотнями, вооруженными смертоносными артефактами. Забавно, однако, что, несмотря на все отличия от фейри Летнего королевства, вампиры вели себя столь же драматично и театрально до самого конца. Бун с так называемым южным очарованием, Гортензия с элегантным гедонизмом, Мэделин с расчетливым желанием все контролировать, Джей с убийственной хмуростью и Одетта…

Арджун боялся больше всего того, о чем никто из них не хотел говорить вслух. Ведь произнесенные слова сразу же становятся реальностью. Одетта Вальмонт была именно той, кто держал их всех вместе, кто их сплотил. А если сама она не цела, то и они никогда больше не будут целыми…

В последний раз взглянув на членов своей названой семьи, Арджун поправил ворот пиджака, покинул верхний этаж роскошного отеля «Дюмейн» и быстро зашагал в сырой темноте летнего вечера Нового Орлеана. Когда план, который он обдумывал в голове, начал обретать форму, в сердце поселилась уверенность, а шаги стали шире. Теперь Арджун знал, с чего следует начать.

Пять дней. У него было всего пять дней в Сильван Уайль на то, чтобы убедить одного из общепризнанных лекарей тех земель отправиться с ним обратно в мир смертных… чтобы спасти вампира. Спасти заклятого врага этого самого лекаря.

Это не какая-то игра в шахматы. У Арджуна не было времени на то, чтобы предугадывать мысли и поступки капризных фейри. Смертная кровь отца наделяла его недостатком в мире, который гордился чистотой родословных. Арджун всегда полагал, что существует всего два вида смертных людей, которые могут чувствовать себя в безопасности в землях Сильван Уайль: те, кто оказался достаточно глуп, чтобы заключить брак с членами дворянских родов фейри; и те, что уже мертвы. Большинство полукровок не могли похвастаться счастливой жизнью. С семи лет Арджун жил в Летнем королевстве Сильван Уайль. Он отлично знал местные законы и правила. Он умел играть в местные игры. И сейчас он поступит точно так же, как поступал всегда с детства, проведенного в качестве наполовину смертного мальчишки, у которого на спине словно мишень, от которой невозможно избавиться…

Арджун затаится и будет ждать, как незримое чудище на морском дне. Он позволит над собой насмехаться. Позволит впиваться когтями в его плоть и раздирать его душу на части, если потребуется. Будет продолжать улыбаться и стоять неподвижно.

И ни за что не позволит другим увидеть гнев, пылающий в его душе.