Читать книгу Любовь среди рыб - Рене Фройнд - Страница 11

Несмотря на свой долгий опыт, пожилая докторша испугалась, войдя в залитую солнечным светом палату. На больничной койке лежало тело. Оно было накрыто простыней, закрывая лицо и голову.

В три быстрых шага докторша очутилась у кровати и сорвала простыню с тела. Фред Фирнайс рывком сел на постели.

– Вы меня до смерти напугали, – сказал он.

– Посмотрите-ка, что он делает! – воскликнула докторша с добрыми глазами и выраженным берлинским акцентом. – Играет в покойника, а?

– Был такой яркий свет, я не мог спать.

– Вы хотите спать? Утомились? – спросила докторша.

– После такой нагрузки с ЭКГ вы бы тоже утомились!

Докторша рассмеялась. Она села на стул у кровати Фреда, продолжая смотреть на него. Фреду она сразу понравилась. Ее пропитанное табаком дыхание и загорелое лицо с заметными морщинками действовали на него успокаивающе. Поэтому он отважился задать решающий вопрос:

– Как долго я еще протяну?

– Именно из-за этого я и пришла, – сказала докторша.

Фред прямо-таки почувствовал, как бледнеет. Он снова лег.

– Сегодня после обеда мы вас выпишем, – сказала докторша.

– Это неизлечимо? Вы от меня отказываетесь?

– Господин Фирнайс, вы совершенно здоровы! Хотя минувшей ночью вы на короткое время побывали на том свете.

– Что?

– Как вы это перенесли? Некоторые пациенты описывают опыт клинической смерти как очень неприятный.

– Я совершенно ничего не почувствовал! Я умирал?!

– Мы ограничиваем срок такой тахикардии, как ваша, при помощи медикаментов, если это показано.

– Что это означает на человеческом языке? – спросил Фред.

– У нас есть хорошее средство, чтобы остановить такое буйство сердца. Мы вкололи вам его. Оно ведет к недолгой остановке сердца. Этот медикамент – абсолютно надежное средство, не беспокойтесь. Период полувыведения составляет несколько секунд. Затем сердце снова начинает биться, причем в нормальном ритме. Понимаете? Это кнопка «Reset», сброс. И все стартует заново. Ваш пульс опустился с 220 до 75 за несколько секунд. Во время всех остальных обследований вчера и сегодня вы уже были в сознании. ЭКГ в пределах нормы, эргометрия не дает никаких показаний на индуцированный порок недостаточной перфузии, синусовый ритм непрерывный, и под нагрузкой нет никакой кинетики конечного участка. Эхокардиография показывает хорошую систолическую функцию перекачки и отсутствие дисфункции клапанов. Из функции обмена веществ имеется эутиреоз.

– Это что-то гнойное? – испуганно пробормотал Фред. – От этого можно умереть?

Докторша снова рассмеялась:

– Эутиреоз означает, что ваша щитовидная железа функционирует совершенно нормально. Господин Фирнайс, вы здоровы.

– Что-то я этого не ощущаю.

– Если у вас еще раз случится такое учащенное сердцебиение, это не опасно, вы должны это себе уяснить. С вами ничего не будет. Дам вам один совет: подержите голову под струей холодной воды, часто это помогает. И не курите так много, бога ради!

– Мне не принимать совсем никаких лекарств? – разочарованно спросил Фред.

– Я могу выписать вам рецепт на бета-блокатор, он обеспечит вам покой. – И на полтона ниже она добавила: – Некоторые коллеги на всякий случай прописали бы вам его пожизненно. Но мой совет: попринимайте таблетки одну неделю, а потом выбросьте всю упаковку. Только не ссылайтесь на меня!

– Я не совсем понял…

– Я ваш фанат, господин Фирнайс. Не каждого помещают здесь в отдельную палату, да будет вам известно. Я думала, после Гёльдерлина и Клопштока в школе я никогда не буду читать поэзию. А ваши стихи я, признаться, люблю. В первую очередь стихи о любви!

– И поэтому я не должен принимать это лекарство.

– Вы еще молодой мужчина…

Фред сел в постели.

– Этого мне уже давно никто не говорил. Сестра! Шампанское для дамы, пожалуйста!

– Серьезно, господин Фирнайс. Бета-блокаторы имеют побочные действия, которые затрагивают эректильную функцию. Было бы жаль, нет?

Фред пожал плечами. В настоящий момент ему было безразлично, однако он все-таки не отважился произнести это вслух.

– Кроме того, вы не больны, – упорствовала докторша.

– Это вы только так говорите!

– Это говорят наши приборы…

– …Но…

– Не надо меня все время перебивать! Я знаю, то, как вы сами себя ощущаете, может отличаться от ограниченной мудрости нашего компьютера. Но тем не менее могу вас успокоить, вы здесь не в какой-нибудь клинике, вы в «Шарите».

– Я безумно горд, – вздохнул Фред.

– Если вы хотите окончательно избавиться от этих нарушений ритма, могу порекомендовать вам, исходя из моего опыта, лишь три возможные терапии: во-первых, психотерапию.

– Исключено.

– Во-вторых: медитацию.

– Это еще хуже. Медитация вгоняет меня в безумие!

– В-третьих, надолго уединиться, удалиться от дел, пожить в полном покое. Погрузиться в тишину. В какой-нибудь горной хижине, например.

Фред резко вскочил, подбежал к окну и театрально развернулся:

– Это заговор! Признайтесь, вы действуете заодно!

Дело с горной хижиной не могло быть случайностью. «Наша хижина свободна. Вы могли бы там творчески уединиться» – или что-то в этом роде совсем недавно говорила ему Сюзанна. Горная хижина, горная хижина, сколько поэтов в тебе пересижено.

– Что вы имеете в виду под заговором, господин Фирнайс?

– Хижину, хижину! Это хижинный заговор!

Фред подошел к шкафу и принялся лихорадочно одеваться.

Тут докторша немного растерялась:

– Я не знаю, о чем вы говорите. Но некоторые навязчивые представления абсолютно спокойно укладываются в рамки картины вашего сердечного нарушения. А вы не хотите еще пообедать?

– Нет, спасибо.

– Ну что ж. Чусс, господин Фирнайс. «До свидания» я уж лучше говорить не буду.

В дверях докторша еще раз обернулась и миролюбиво сказала:

– Моя внучка только что сменила школу. У нее было много страхов перед новой школой, но она мне призналась, как преодолела их: «Бабушка, всякий раз, когда я не знаю, что делать, я говорю с маленькой феей, которая живет у меня в сердце. И получаю ответ».

Фред не прислушивался к ее словам и только посмотрел на докторшу с подозрением – не входит ли в заговор и эта фея?

– Подумайте об этом, господин Фирнайс, – сказала докторша, вышла из палаты и закрыла дверь.