Читать книгу Третье место. Кафе, кофейни, книжные магазины, бары, салоны красоты и другие места «тусовок» как фундамент сообщества - Рэй Ольденбург - Страница 6

Мы уже приводили замечание Сеннета о том, что американский средний класс не похож на французский или немецкий. Американцы не посещают каждый день ближайшее кафе или ресторанчик. У нас нет этой третьей сферы удовлетворения желаний и социального сплочения за пределами дома и офиса, хотя для других она является неотъемлемой составляющей понятия «хорошая жизнь». Наше расписание в большей мере связано с домом и работой, и эти две сферы стали для нас приоритетными. Бесконечные поездки из «своей норы» в царство «гонки за успехом», плотно встроенные в повседневность, легко порождают знакомое желание «сбежать подальше от всего этого».

Рутинный маршрут «дом – работа» закрепляется в наших привычках по мере того, как городская среда предлагает все меньше возможностей для отдыха в публичном пространстве. Большинство привычных мест для встреч стремительно исчезают. Доля пива и спиртных напитков, употребленных в публичном месте, упала с 90 % в конце 1940-х гг. до 30 % в наши дни[23]. Похожий спад наблюдается в количестве местных питейных заведений, где подобные напитки продаются. Для тех, кто избегает алкоголя и предпочитает автомат с газировкой в ближайшем магазине, ситуация стала еще хуже. К 1960-м гг. стало ясно, что в «современном магазине» нет места автомату с газировкой и прилавку с закусками[24]. «В наши дни, когда расширяются профсоюзы и растет минимальная оплата неквалифицированного труда, нужно избавиться от традиционных автоматов с газировкой» – так советовал один из экспертов по управлению магазинами. И от автоматов с газировкой избавились. Им на смену пришли новые заведения, где во главу угла ставится быстрое обслуживание, а не медленное и спокойное расслабление.

При отсутствии неформальной публичной жизни ожидания людей в отношении работы и семьи превысили возможности этих двух институтов по их удовлетворению. Из домашних и рабочих отношений люди, у которых нет сообщества, пытаются выжать все для себя необходимое, но в основном недоступное ввиду ограниченных возможностей, которые оставляет им такой стиль жизни. Возникающее в результате давление на семейную и рабочую жизнь становится совершенно очевидным. По степени дезорганизации и деградации современная семья из среднего класса напоминает бедную семью 1960-х гг.[25] Соединенные Штаты возглавляют сегодня мировой рейтинг по количеству разводов. Дети без отцов составляют самую быстрорастущую группу детского населения. Напряжение, уничтожившее традиционную семейную конфигурацию, привело к появлению альтернативных стилей жизни, и хотя их появление предполагает богатство выбора, ни один из них не приносит столько удовлетворения, сколько приносила традиционная семья, когда она укоренялась в поддерживающем ее сообществе.

По оценкам аналитиков, американская промышленность ежегодно теряет от пятидесяти до семидесяти пяти миллиардов долларов по причине отсутствия на работе, оплачиваемых бюллетеней и упущенной производительности[26]. Стресс в жизни работников – главная причина этих экономических потерь. Две трети посещений терапевта в США приходятся на жалобы, вызванные стрессом[27]. Как сказал один медик, «наш образ жизни сегодня становится главной причиной болезней»[28]. Клаудиа Уоллис пишет: «Печальная примета нашего времени состоит в том, что наиболее популярные лекарства в нашей стране – это средство от язвы (Tagamet), от высокого давления (Inderal) и транквилизатор (Valium)»[29].

При отсутствии неформальной публичной жизни американцы лишены средств снятия стресса, которые так эффективно работают в других культурах. Кажется, мы не осознаем того, что средства для снятия стресса могут быть так же легко встроены в городскую среду, как и стрессогенные факторы. К нашему огромному несчастью, радости городской жизни в значительной степени были сведены к потребительству. Мы не получаем особого удовольствия от наших городов, потому что они не очень-то приятны. Городской образ жизни, который стал основной причиной наших болезней, напоминает пароварку без клапана для выпуска пара. Наша городская среда – как двигатель, который перегревается, потому что был спроектирован без системы охлаждения.

К сожалению, сложилось мнение, что причины стресса имеют социальный характер, но средства исцеления от него индивидуальны. Многие считают, что высокий уровень стресса – неизбежное условие современной жизни, что он – элемент социальной системы и что нужно выйти за границы системы, чтобы получить облегчение от стресса. Даже наши поиски развлечений становятся соревновательными и стрессогенными. Мы подходим опасно близко к состоянию, когда нас «тошнит» за границами домашнего мира и нам «легчает», когда мы сбегаем оттуда домой. Поэтому, пока немцы расслабляются в большой компании в пивном саду, а французы подкрепляют силы в маленьких оживленных бистро, американцы идут на массаж, медитируют, совершают пробежку, принимают горячую ванну или уходят с головой в чтение фэнтези. Пока другие вовсю пользуются правом на свободу объединений, мы прославляем свою свободу не вступать в объединения.

При отсутствии неформальной публичной жизни жить становится дороже. Когда средства расслабления и досуга не являются публичными, они становятся объектами частного владения и потребления. В Соединенных Штатах примерно две трети ВНП формируется на основе личных потребительских расходов. Эта категория трат, как отмечает Гудвин, содержит «отчужденную сущность человечества»[30]. Около четырех триллионов долларов, потраченных на ублажение себя, – вот выражение мощной разъединяющей силы. В нашем обществе, как заявляет один эксперт в данной области, досуг извратили до потребления[31]. Агрессивная движущая сила, стоящая за этим извращением, – реклама, которая обусловливает «наше стремление потреблять все и владеть всем, что производит промышленность»[32].

Рекламщики, эти образцы самоуверенности, провозглашают, что без их усилий общество будет томиться в состоянии инерции. «Ничего не происходит до тех пор, пока кто-нибудь не начинает что-то продавать», как они любят говорить. Это, может быть, и верно в мире тотальной коммерции (а существует ли для них какой-нибудь другой мир?), но развитие неформальной публичной жизни зависит от того, найдут ли люди друг друга и смогут ли они получить удовольствие от общения вне денежной системы координат. По своей идеологии и влиянию реклама – враг неформальной публичной жизни. Она взращивает отчуждение. Она убеждает людей, что хорошую жизнь можно приобрести в индивидуальном порядке. Вместо общего чувства товарищества людей, относящихся друг к другу как к равным, идеология рекламы навязывает соревновательное приобретательство. Почувствуйте разницу: любить людей за то, кто они есть, или завидовать тому, чем они владеют. Не случайно в культурах с высокоразвитой неформальной публичной жизнью к рекламе относятся с пренебрежением[33].

Огромное преимущество обществ с хорошо развитой неформальной публичной жизнью состоит в том, что бедность в них не ассоциируется с лишениями, помимо необходимости жить в достаточно скромных условиях. В них нет стигмы и ущемления в социальном общении. Есть интегрирующая и поддерживающая публичная жизнь, которая вносит разнообразие в повседневность и дополняет домашнюю и рабочую рутину. Для тех, у кого небольшой бюджет и кому приходится жить экономно, она компенсирует недостаток вещей в индивидуальном владении. А состоятельным людям она предлагает то, чего не купишь за деньги.

Образ жизни американского среднего класса становится все более дорогостоящим, особенно учитывая уровень получаемого удовлетворения. Скудость коллективных ритуалов и редкость спонтанных встреч ставит перед индивидом сложную задачу – избегать постоянно угрожающей социальной изоляции. Там, где жилые строения не предполагают сообщества, в окрестностях, где нет подходящих мест для общих встреч, враг по имени «скука» – всегда у ворот. Приходится тратить большое количество денег, чтобы компенсировать стерильность окружающей среды. Ремонт и изменение интерьера превращаются в бесконечный процесс, потому что людям нужны новые обои или мебель, чтобы получить новые впечатления. Подобно скучающим и праздным богачам, они по той же причине внимательно следят за модой и покупают новый гардероб задолго до того, как старый отслужит свое. А насладиться оживленной беседой после ужина сложнее, чем пройтись до ближайшего паба, ведь для этого кому-то придется организовывать целый ужин.

При отсутствии неформальной публичной жизни в среде американского среднего класса процветает индустрия домашних развлечений. Велик спрос на всяческие электронные гаджеты, заменяющие прямое общение просмотром и прослушиванием. Люди не жалеют средств на установку аудио- и видеосистемы, видеомагнитофона, кабельного телевидения или расширенной версии рая на земле для социально изолированных людей – спутниковой тарелки. Спрос на электронные развлечения так велик, что предложение не может обеспечить широкий спектр высококачественных продуктов. Создатели развлечений для этого неисчерпаемого рынка вынуждены полагаться на известные формулы успеха и подражание удачным образцам.

Каждый, кто уже дорос до водительских прав, считает необходимым совершать частые побеги из частного загончика, расположенного среди сотен других таких же. Для этого каждому нужен автомобиль, который является транспортным средством столь же приватизированным и антисоциальным, что и сами пригородные окрестности. «Форды» и «шевроле» сейчас стоят 10–15 тысяч долларов, а дополнительные траты на обслуживание, страхование и топливо представляют собой существенные расходы для большинства семей. Более того, у каждого взрослого члена семьи в собственности своя машина. Так что почти единственная потребность, которую жители пригородов еще могут удовлетворить с помощью короткой прогулки, – та, что ведет их в сторону санузла.

При отсутствии неформальной публичной жизни производству тоже приходится нести потери за упущенные работниками возможности расслабления в обществе других людей. Когда в окрестностях нет условий для непринужденного общения, люди стараются наверстать упущенное на рабочем месте. Перерывы на кофе – больше, чем просто периоды отдыха; они в большей степени служат для человеческого общения, чем для физического расслабления. Как следствие, эти и другие перерывы затягиваются. В обеденный перерыв люди часто позволяют себе немного выпить и расслабиться – и этого достаточно для того, чтобы сделать остаток рабочего дня неэффективным. Различие между обсуждением рабочих вопросов и болтовней становится нечетким. Некогда ясные параметры отличия работы от игры размываются. Индивид обнаруживает, что ни работа, ни игра не приносят ему должного удовольствия.

Проблема места в Америке проявляется в болезненном дефиците неформальной публичной жизни. Объем общего с другими людьми опыта помимо того, что предлагают семья, работа или пассивное потребление, невелик и постоянно уменьшается. Жизненно важный групповой опыт заменяется преувеличенным самосознанием индивидов. Американский образ жизни со всеми его материальными достижениями, поиском комфорта и удовольствий буквально разъедают скука, одиночество, отчуждение – и при этом за большие деньги. Америка добилась успеха во многих областях, но в сфере неформальной публичной жизни она сбилась с курса и все больше теряет ориентацию.

В отличие от многих неосвоенных территорий, территория неформальной публичной жизни не сохраняет своей плодородности, пока ожидает внимания. Культивировать неформальную публичную жизнь не становится легче с применением новых технологий, умножением органов управления и правительственных агентств или с ростом населения. Она не будет плодоносить просто потому, что «время пришло», и «политика самотёка», которая может иметь успех в других сферах городской жизни, здесь не работает. Напротив, невнимание к неформальной публичной жизни может сделать джунгли из того, что было садом, и одновременно загубить способность людей к садоводству.

При постоянном отсутствии здоровой и активной неформальной публичной жизни граждане могут буквально забыть о том, как создать ее. Облегчающий жизнь публичный этикет, состоящий из ритуалов встречи, приветствия и выражения удовольствия от присутствия незнакомцев, не совсем очевиден в Соединенных Штатах. Его замещают набор стратегий, призванных избежать контакта с людьми на публике, и устройства, предназначенные для защиты круга приватного пространства индивида от любого незнакомца, который может его нарушить. Замысловатость городской жизни деградирует до уровня знаний о том, кто может чувствовать себя в безопасности на чьей «земле», умения минимально использовать экспрессию и телесный контакт на публике и других техник выживания, необходимых в мире, лишенном взаимных любезностей. Лин Лофланд замечает, что в издании 1962 года «Нового полного справочника этикета» Эми Вандербильт «нет ни единой ссылки на правильное поведение среди незнакомых людей»[34]. Космополитические обещания наших городов становятся все более скромными, а их экуменический дух улетучивается вместе с нашим стремлением убежать в мир частной жизни.