Читать книгу Безрассудные девушки - Рейчел Хокинс - Страница 3

Иногда я задаюсь вопросом: люди в отпуске действительно думают, что они пребывают на другой планете?

Или, может быть, в другом измерении?

Иначе я не знаю, как объяснить все то дерьмо, которое я лицезрела все шесть месяцев работы на курорте «Халеакала» на Мауи. И я говорю не только о тех странностях, которые вполне можно ожидать, – о загорелых парочках, спрашивающих, не хочу ли я «составить им компанию позже вечером»; о группках женщин, одетых в одинаковые майки с надписью «ДОБЫТЧИЦЫ!», но тратящих несколько тысяч долларов на текилу и вступающих из-за этого в драматичную перепалку в лобби-баре; или о придурковатых парнях с Уолл-стрит, которые на столике в ванной оставляют наркотики, а потом обвиняют горничную, которая убирала номер, в том, что они принадлежат ей.

Все это были лишь досадные неурядицы, которые я в конечном счете так или иначе решала, но я говорю о по-настоящему безумных ситуациях, например, когда парень предложил дать мне двести долларов, если я съем целый ананас у него на глазах (я этого делать не стала), или когда пожилая женщина потратила все свои сбережения на недельный отдых, заказывая фильмы для взрослых и бесконечное количество картошки фри в номер (честно говоря, ей это пошло на пользу). А еще был случай, когда я пришла убирать комнату, в которой проживали несколько парней из студенческого братства, и обнаружила там концентрические круги мочи по всему ковру (чей-то отец в итоге заплатил за замену ковра после того, как я предоставила руководству фотографии в качестве доказательства причиненного ущерба).

И вот мы плавно подходим к сегодняшнему дню, когда я стою посреди люкса «Макай» и пялюсь на гору секс-игрушек, разложенных на кровати, и размышляю о том, какое место этот случай займет в топе отвратительных, ненормальных и вызывающих вопросы ситуаций.

– Твою мать, – бормочет рядом Майя, она все еще держит в руках влажные полотенца. – Это как Стоунхендж, но из фаллоимитаторов.

Я фыркаю, натягивая перчатки.

– Если честно, то я вижу тут только два – ладно, нет, три – фаллоимитатора. Вот это, – я указываю на ярко-розовую игрушку справа, – вибратор, а эта фиолетовая штука… Не знаю, что это такое, но она им, видимо, пригодилась. Они явно прекрасно проводят время на острове.

Майя качает головой, возвращаясь к тележке с бельем. Она ниже меня ростом, и юбка униформы у нее ниже колен. Любая другая выглядела бы в этой одеже неряшливо, но только не Майя. Она похожа на сексуальную актрису из сериала на телеканале CW, которая просто соизволила сыграть горничную.

– Я не против того, чтобы люди хорошо проводили время, Лакс. Просто иногда мне кажется, что они забывают, что кто-то помимо них рано или поздно увидит это дерьмо.

– Или они хотели, чтобы мы увидели это дерьмо, – возражаю я, доставая из своей тележки пакет с логотипом отеля. – Может, они так развлекаются.

– Отвратительно. – Она содрогается всем телом, а я беру розовый вибратор и бросаю его в пакет.

– Ханжа.

– Чудачка, – пожимает плечами Майя, прежде чем скрыться в ванной. Я улыбаюсь ей и возвращаюсь к своему занятию.

Майя новенькая в «Халеакала», начала работать только в прошлом месяце, и хотя она мне очень нравится, у меня такое чувство, что через пару недель она уволится. Я работаю здесь достаточно долго, чтобы понять, что обслуживающий персонал, как правило, делится на три категории: долголетки, дамы, которые проработали здесь лет десять и будут работать еще тридцать; ребята из разряда «это временно, но я здесь уже год», и, наконец, девушки, похожие на Майю, которые думают, что работать на пятизвездочном курорте будет весело, не слишком утомительно и здесь можно прилично заработать.

Предполагалось, что я буду в третьей категории, но спустя шесть месяцев кажется, что я все же попаду во вторую.

На Гавайи я приехала ради парня – понимаю, это звучит глупо, – но мне кажется, что любая женщина, которую Нико Йоханнсен пригласил на Мауи, тут же купила бы билет на самолет.

И, кроме того, дело было не только в нем самом, но и в том, что он предлагал. Возможность путешествовать, пуститься в плавание под парусом вокруг света, шанс наконец-то посмотреть мир.

Настоящее приключение.

– Жизнь мечты, – бормочу я, растерянно глядя на кровать и не зная, что делать дальше. Может стоит разложить игрушки на полотенце на полочке в ванной, как мы раскладываем кисточки для макияжа?

Внезапно я ловлю себя на мысли, что все, чего я хочу, – это уволиться. Сорвать с себя униформу, бросить тележку для уборки, уехать с курорта и вернуться домой.

Но где теперь мой дом?

Технически я живу в крошечном домике на ранчо на южной стороне острова. Мы с Нико делим жилище с двумя парнями, с которыми он работает в марине[1], и их девушками. У нас там нет даже отдельной комнаты – мы спим на матрасах, которые на ночь расстилаем в гостиной. В доме постоянно пахнет солью и солнцезащитным кремом, а простыни всегда немного влажные и шершавые. На шестерых приходится две ванные комнаты, где мокрые купальники сушатся на карнизе душевой, а полотенца покрыты маленькими пятнышками плесени, потому что в этом месте, кажется, ничто полностью не высыхает.

Предполагалось, что домом станет яхта Нико «Сюзанна».

Даже думать об этом больно; я представляю ее в сухом доке с чертовой огромной дырой в корпусе. Нико пригнал яхту из Сан-Диего после того, как мы познакомились, и я прилетела сюда, чтобы встретиться с ним. Билет в один конец, вся моя жизнь была упакована в чемодан и рюкзак.

Но когда я добралась до Ваилуку, то узнала, что не только двигатель «Сюзанны» сломался во время перегона, но и на пристани, куда Нико доставил яхту для починки, в результате несчастного случая, когда ее снимали с прицепа, корпус был пробит, а на ремонт у Нико не было средств.

Поправка: Нико не стал просить денег на ремонт. У его семьи денег предостаточно – у них своя огромная юридическая фирма, занимающаяся делами по возмещению ущерба, судебными тяжбами и прочим дерьмом, – но Нико хочет ворваться в большой мир на своих условиях.

И все было бы замечательно, если бы его упрямство не разрушало наш план и не вынуждало меня торчать на этой работе, убирая секс-игрушки незнакомцев.

– Может быть, это судно проклято, – сказала я ему как-то вечером, уткнувшись в его теплую и пахнущую солью шею, когда мы лежали, прижавшись друг к другу, на матрасе, а дождь барабанил по жестяной крыше.

– Может, все дело в тебе, – пробормотал он в ответ. – С незапамятных времен считается, что не к добру пускать женщину на борт.

– А может, дело в том, что ты придурок? – парировала я, но он только рассмеялся и поцеловал меня, и в тот момент наш небольшой и покрытый песком матрас показался не таким уж плохим.

Нико умел мастерски отвлекать меня от проблем, его неизменный оптимизм вытаскивал меня из круговорота беспокойства и сомнений. Его не волновало будущее, и если какой-то навязчивый голос в голове говорил, что Нико и не нужно беспокоиться о таком дерьме, потому что я всегда все делаю за него, я просто не обращала на него внимания.

По крайней мере я пыталась.

Как бы там ни было, до «Сюзанны» и Гавайев я жила в Калифорнии, но я никогда не чувствовала себя там как дома. Мы с мамой переехали туда из Небраски, едва мне исполнилось двенадцать, а когда она умерла одиннадцать лет спустя, я просто осталась в Сан-Диего, потому что не могла придумать, куда еще поехать.

Сейчас, когда мне стукнуло двадцать пять, случившееся начинает напоминать череду поворотов не туда и упущенных возможностей. Я сворачивала влево, когда нужно было вправо. Делала зиг, когда нужно было делать заг.

Я застилаю постель и запихиваю простыни на дно тележки. Слышу звук открывающейся двери, и Майя выходит в коридор за полотенцем или шампунем с ароматом банана и гибискуса.

– Как думаешь, может, мне сделать для этих засранцев приветственные фигурки из полотенец в виде члена? – говорю ей я. – Знаю, что обычно делают лебедей, но учитывая их пристрастия…

Позади меня кто-то откашливается, и я выпрямляюсь и вижу стоящих в коридоре мужчину в цветастой гавайской рубашке и женщину в платье в тон. В их руках «Май Тай»[2], а лица красны – то ли от смущения, то ли от загара, то или от того и другого сразу, и я слабо улыбаюсь им.

– Алоха?

Час спустя я стою на парковке отеля «Халеакала» в своих обрезанных шортах и футболке, потому что моя униформа и бейджик с именем остались у босса – ну, теперь бывшего босса – мистера Чена, и хотя следовало бы начать паниковать, вместо этого я подставляю лицо солнцу и улыбаюсь.

Больше никаких простыней. Больше никаких полотенец. Больше никаких «случайных» прикосновений к моей заднице. Я хотела уволиться еще месяц назад, но в том, что мне не оставили выбора, тоже есть своя свобода. Я не виновата, что Сандерсоны вернулись в номер именно в тот момент. Как минимум не моя вина, что они оставили все свои игрушки на кровати.

И я не виновата, что меня уволили.

Теперь дело за малым – надо сказать об этом Нико.