Читать книгу Самый чувственный год - Рейчел Стюарт - Страница 2

Эдвард

Я знаю, что мне не следует так смотреть. Нужно идти и притворяться, будто ничего не видел. Но я не могу отвести взгляда.

Саммер Эванс, новая приемная дочь моей бабушки, идет купаться. Я понимаю, что сейчас жарко, даже душно, но купаться… В озере? По моим подсчетам, я уже двадцать лет каждое лето провожу в замке и ни разу не отважился окунуть в озеро даже пальцы ног, не то чтобы нырнуть с головой.

Впрочем, не стоит удивляться. Я повидал многих приемных детей бабушки и готов ко всему. Но эта!

Она моложе меня, но своими действиями выделяется из толпы. И я в восторге. Она грациозно рассекает воду, и страх, что мне, возможно, придется нырять и спасать ее, ослабевает. Я приближаюсь к кромке воды, наблюдая, как солнце переливается в ряби, исходящей от озера, и испытываю дикое желание присоединиться к Саммер.

Но я же не дикарь, в конце концов.

Она поворачивается. Ее ярко-голубые глаза сталкиваются с моими. Мое сердце учащенно бьется в груди, не в силах успокоиться. Выражение лица Саммер проясняется, движения становятся спокойными, и она расплывается в широчайшей улыбке.

– Ты, должно быть, Эдвард?

Этот голос разносится над озером. Ее акцент трудно определить. Он не совсем шотландский, но и не совсем английский. Что-то среднее.

– Это так. – Я откашливаюсь, мой голос звучит странно сдавленно. – Бабушка послала меня передать тебе, что ужин будет готов через полчаса.

– Полчаса. Поняла.

Я переминаюсь с ноги на ногу, чувствую на себе ее взгляд и, кажется, не могу найти в себе сил уйти, хотя и сделал все, что мне велели, и должен уйти. А я вместо этого спрашиваю:

– У тебя есть полотенце? Могу принести.

Она смеется и подплывает ближе. Я делаю шаг назад.

– Ты ведь не пойдешь в замок, оставляя за собой лужи?

– Не волнуйся, солнце довольно быстро высушит меня.

Она тянется к перекладинам импровизированной лестницы на краю причала, и я понимаю, что она собирается выйти. В таком прозрачном топе она с таким же успехом могла бы быть голой. Я поворачиваюсь, стягиваю с плеч свитер, желая предложить ей хоть что-то, лишь бы не видеть больше чем следует.

– Возьми.

Я даже не поворачиваюсь, а мозг уже рисует картинку, которую видеть не хочу. Ее одежда, облегающая каждый изгиб. Ее яркая улыбка, глаза, полные искр.

Как же много времени я провел за учебой, даже забыл, что за пределами университетского общежития существует иная жизнь! Потому-то и реагирую сейчас столь бурно.

Приезд сюда должен был стать перерывом от той скучной жизни, способом выпустить пар. Похоже, все получится.

– Ты настоящий джентльмен, – рассмеялась она, беря свитер.

– Стараюсь.

Я по-прежнему не поворачиваюсь, лишь прислушиваюсь к тому, как на деревянный настил падают капли воды. И представляю. Вот она встряхивает головой с короткими светлыми волосами. Вот отжимает промокшую рубашку. Маленькая капелька попадает мне на руку и стекает вниз, а вслед за ней по руке бегут мурашки.

– Ты вечно будешь так стоять?

– Что? – Я поворачиваюсь к ней. – Что за дела, я дал тебе свитер не для того, чтобы ты садилась на него.

– О, прости. – Она смотрит на свитер, поднимает взгляд на меня. – Ты хочешь его забрать?

Мои губы сами собой растягиваются в первой за долгое время искренней улыбке.

– Я… – не сразу могу закончить предложение. – Нет. Не хочу.

– Хорошо. – Она снова улыбается. Солнце освещает ее от макушки до пят, капли воды оставляют блестящие дорожки на ее обнаженной коже.

Я вновь перевожу взгляд на ее лицо. Она глубоко вздыхает, хотя ведет себя так, словно ей на все наплевать. Как говорит моя мама, бабушкины приемные дети приходят с таким багажом, что его хватит на то, чтобы потопить корабль.

– Хочешь присоединиться ко мне? – Говоря это, она не смотрит на меня.

Я убеждаю себя, что мне лучше уйти. Но не хочу этого делать. Есть в ней некая непринужденность, дикая, раскрепощенная. Хочется побыть с ней еще какое-то время. Я присаживаюсь рядом, хотя мой разум велит мне обратное.

– Было так трудно решиться, – поддразнивает она.

Я снова улыбаюсь, напрягая мозг в поисках остроумного ответа. Обычно я не настолько глуп в общении с противоположным полом, просто никогда прежде не встречал такой девушки, как она.

Она отворачивается и, порывшись в своей кроссовке, достает сигарету.

– Хочешь?

Я морщусь, магия момента меня немного отпускает.

– Нет.

– Да, сигарета была в кроссовке всего пару минут.

– Я не против кроссовки.

– А… – Она приподнимает бровь. – Ты против курения. Это не принято в ваших высших кругах, да?

Я знаю, что она смеется надо мной, по ее глазам, когда она зажимает сигарету зубами и достает зажигалку.

– Делай, как хочешь.

Она поджигает сигарету, я продолжаю наблюдать, очарованный, испытывающий отвращение и восторг одновременно.

– Ты ведь знаешь, бабушка это не одобряет.

Какой у меня хриплый голос! И почему я не могу оторвать глаз от ее губ?

Она медленно затягивается и облизывает губы, чтобы помучить меня еще больше.

– Не моя проблема.

Вызывающий огонь оживает в ее глазах, и я хмурюсь, не обращая внимания на то, что сквозь облегающую белую футболку могу видеть черный контур ее бюстгальтера.

Кто вообще носит черное под белым?

Тот, кто не любит подчиняться. Бунтарь. И видит бог, за эти годы бабушка повидала их немало. Похоже, Саммер – не исключение.

– Ты живешь под ее крышей, она присматривает за тобой, так что это и твоя проблема.

Она встречает мой пристальный взгляд, ее глаза скользят по мне, будто она впервые по-настоящему видит меня. Ее губы изгибаются.

– Ты собираешься наказать меня?

Я сдерживаю проклятие. Она что, играет со мной? Или искренне флиртует?

Как бы то ни было, у меня нет ответа. Мое молчание заставляет ее тихо смеяться, потом она отворачивается и смотрит на воду.

– Надолго ты здесь?

Мне понадобилось пару секунд, чтобы сформулировать ответ:

– Разве бабушка не сказала?

– Нет.

Она, томно вытягиваясь, откидывается на локти. По моим венам разливается жар. Я забываю, о чем мы говорили, и понимаю, что она поймала мой взгляд, когда я бесстыдно разглядывал ее. Краска заливает мои щеки, пульс зашкаливает.

А ее все это ничуть не волнует. Напротив, она наслаждается ситуацией. Ее смешок звучит очень кокетливо, а покусывание губ выглядит еще более кокетливо.

– Я останусь до сентября, до нового семестра в университете.

– Эдинбургский университет?

Я киваю. Она тихо присвистывает, снова окидывая меня пристальным взглядом. Ее пульс учащается, глаза темнеют. Мне знаком подобный взгляд. И я хочу действовать в соответствии с этим. Желание сжигает меня, несмотря на то, что я не должен пересекать эту черту, даже если она сама, вероятно, пересекала много раз. Она нарушает напряженное молчание.

– Итак, у нас впереди целое лето вместе. Как весело.

– Ты думаешь? – Каждое слово дается мне с трудом.

– А ты нет?

Ее глаза встречаются с моими. В моем сознании танцуют образы. Неправильные. Заманчивые. Сумасшедшие. Будто она проецирует на меня свое представление о веселье. Но ее и мое представление о веселье вовсе не одно и то же.

– Хм, знаешь, мое пребывание здесь только что стало намного лучше.

И она с любопытством в глазах поворачивается ко мне. Я жду, пока она еще что-нибудь скажет, но она молчит. Ее голубые глаза притягивают меня все сильнее, пока я не перестаю дышать, вынужденный разрушить ее чары.

– Что?

– О, Эдвард, мы отлично поладим.

– Думаешь?

Она игриво подмигивает мне, наклоняется ближе, ее голос становится хриплым шепотом.

– Я знаю это.

Она прикусывает губу, ее взгляд падает на мои губы.

Клянусь, я мог бы поцеловать ее…

Я хочу, мое тело переполнено энергией, чтобы сделать именно это, но я не делаю.

Я хочу чего-то большего.

Я хочу узнать ее лучше.

Я хочу проникнуть под панцирь бунтарки и добраться до девушки под ним.

И на это у меня все лето.