Читать книгу Высокое окно - Рэймонд Чандлер - Страница 6

Шоссе Стилвуд-Креснт-драйв плавно поворачивало на север, оставляя далеко в стороне спортивные площадки Бель-эрского загородного клуба. Вдоль дороги тянулись частные владения. Одни были обнесены высокими стенами, другие – низкими либо декоративной железной оградой, а некоторые по старинке обходились высокой живой изгородью. Тротуара не было. Здесь никто не ходил пешком, даже почтальон.

Было жарко, но не так, как в Пасадене. Усыпляюще пахло цветами и солнцем, за стенами и живой изгородью нежно шуршали поливальные машины, с ухоженных, солидных газонов доносился громкий треск газонокосилок.

Я медленно ехал в гору, высматривая надписи на воротах. Его зовут Артур Блейк Попэм. Значит, инициалы А. Б. П. Вот они – выбиты золотыми буквами на черном щитке почти на самом верху раздвинутых ворот, за которыми извивалась крытая черным асфальтом аллея.

Дом ослепительно-белый и, если бы не разросшийся сад, совершенно новый на вид. По здешним понятиям довольно скромный: не больше четырнадцати комнат и, вероятно, всего один бассейн; низкие кирпичные стены, между кирпичами проступает застывший и подкрашенный белой краской бетонный раствор. Под крышей низкая железная балюстрада, выкрашенная в черный цвет. На большом серебряном почтовом ящике, висевшем у служебного входа, красуется надпись: «А. П. Морни».

Я оставил машину на улице и по асфальтовой аллее подошел к свежевыкрашенной белой боковой двери, по которой разбегались цветные блики от витражного навеса. Сзади, сбоку от дома, шофер мыл «кадиллак».

Дверь открылась, и на меня, презрительно скривившись, мрачно уставился филиппинец в белом пиджаке. Я протянул ему визитную карточку.

– К миссис Морни, – сказал я.

Он закрыл дверь. Придется ждать – дело привычное. От воды, струившейся по «кадиллаку», веяло прохладой. Шофер был коротышкой в бриджах, гетрах и пропотевшей рубашке. Похож на растолстевшего жокея, и так же насвистывает за работой, как конюх, когда тот чистит лошадь.

Колибри с красной шейкой нырнула в кусты возле двери, слегка всколыхнула длинные полые стебли и растаяла в воздухе, как будто ее и не было.

Дверь открылась, филиппинец протянул мне мою визитную карточку. Я не взял ее.

– Что вы хотеть?

Жесткий, потрескивающий, как яичная скорлупа, голос.

– Миссис Морни.

– Она нет дома.

– Вы что, этого не знали, когда брали карточку?

Он разжал пальцы, и карточка порхнула к моим ногам.

Ухмыльнулся, продемонстрировав работу дешевого зубного техника.

– Я знать, когда она мне говорить.

И захлопнул дверь у меня перед носом.

Я подобрал карточку и, обогнув дом, подошел к шоферу, который обдавал «кадиллак» водой из шланга и смывал с него грязь большой губкой. Красные пятна вокруг глаз, челка соломенных волос. К углу нижней губы прилепился потухший окурок.

Искоса глянул на меня, как человек, который всегда готов вступить в разговор – лишь бы не работать.

– Где хозяин? – спросил я.

Сигарета подпрыгнула во рту. Вода по-прежнему тихо струилась по краске.

– Спроси в доме, приятель.

– Спрашивал. Захлопнули перед носом дверь.

– Очень сочувствую, приятель.

– А миссис Морни дома?

– Не в курсе. Я ведь при гараже. Чем-нибудь торгуешь?

Я показал ему карточку – другую, с моей профессией. Он положил губку на капот, а шланг – на бетон. Переступил через струйку воды, чтобы вытереть руки о полотенце, висевшее на двери гаража. Выудил из кармана штанов спичку, чиркнул ею и, откинув назад голову, прикурил потухший окурок.

Лисьи глазки беспокойно бегают. Зашел за машину и кивнул мне головой. Я последовал за ним.

– Как у нас дела с деньжатами? – спросил он тихим, вкрадчивым голоском.

– Куры не клюют.

– За пятерку я готов начать думать.

– Боюсь, это будет тебе не по силам.

– А за десятку спою, как четыре канарейки под гитару.

– Не люблю хорового пения.

– Кончай хохмить. – Он исподлобья взглянул на меня.

– Не хочу, чтобы ты потерял работу, сынок. Меня интересует только одно: миссис Морни дома? Это стоит больше доллара?

– За меня не беспокойся, приятель. Я – на хорошем счету.

– У Морни или у кого-нибудь еще?

– Так я тебе и ответил всего за один доллар.

– За два.

– А ты, случаем, не на него работаешь? – Он подозрительно осмотрел меня.

– Ну.

– Врешь.

– Ну.

– Давай два доллара, – выпалил он.

Я дал.

– Она в саду за домом, с хахалем, – сказал он. – Хахаль что надо. Главное, чтобы муж работал, а любовник – нет, – и все на мази, понял?

Он подмигнул.

– Смотри, как бы тебя в сточной канаве не утопили.

– Это меня-то? Нет, я не такой дурак. Знаю их как облупленных. Всю жизнь за нос водил.

Потер две долларовых бумажки между ладонями, подул на них, сложил в длину и в ширину и спрятал в кармашек для часов.

– Но это еще цветочки, – сказал он. – Если накинешь пятерку…

Довольно крупный светлый кокер-спаниель бросился к «кадиллаку», слегка поскользнулся на мокром цементе, легко взмыл в воздух, ткнулся мне в живот всеми четырьмя лапами, облизал лицо, рухнул на землю, обежал вокруг, уселся у меня под ногами, высунул язык и тяжело задышал.

Я переступил через него, облокотился на машину и вынул носовой платок.

– Хитклиф! Хитклиф! – позвал мужской голос. На бетонной дорожке послышались шаги.

– Хитклиф здесь, – угрюмо отозвался шофер.

– Хитклиф?

– Ну да, собаку зовут Хитклиф, неужели непонятно?

– «Грозовой перевал»?[4] – уточнил я.

– Опять околесицу несешь, – хмыкнул он. – Тихо! Идет!

Взял губку и шланг и снова стал мыть машину. Я отошел в сторону. Проклятый пес тут же опять ткнулся мне в ноги, так что я чуть не упал.

– Эй! Хитклиф! – еще громче позвал мужской голос, и в проходе между отгороженными решеткой кустами роз появился человек.

Высокий, смуглый, с гладкой оливковой кожей, блестящими черными глазами, ослепительно-белыми зубами. Баки. Узкие черные усики. Баки очень длинные, слишком длинные. Белая рубашка с вышитыми на кармане инициалами, широкие белые брюки, белые туфли. На худом загорелом запястье наручные часы с золотой цепочкой. Вокруг тонкой бронзовой шеи желтый шейный платок.

Увидел, что собака сидит у меня в ногах, и это ему не понравилось. Щелкнул длинными пальцами и четким, резким голосом бросил:

– Ко мне, Хитклиф!

Собака тяжело дышала и не шевелилась, только еще тесней прижалась к моей правой ноге.

– Кто вы такой? – спросил он, пристально посмотрев на меня.

Я протянул ему визитную карточку. Оливковые пальцы взяли ее. Собака потихоньку выбралась у меня из-под ног, обогнула машину спереди и скрылась.

– Марлоу, – сказал он. – Марлоу, да? Детектив? Что вам надо?

– Повидать миссис Морни.

Он оглядел меня с ног до головы, блестящие черные глаза из-под пушистых длинных ресниц медленно скользили по моему лицу:

– Разве вам не сказали, что ее нет?

– Сказали, но я не поверил. Вы мистер Морни?

– Нет.

– Это мистер Венниер, – процедил у меня за спиной шофер, вызывающе растягивая слова. – Мистер Венниер – друг дома. Частенько у нас бывает.

Венниер посмотрел мимо меня, глаза у него злобно вспыхнули. Шофер вышел из-за машины и с презрительной миной небрежно выплюнул изо рта окурок.

– Я сказал сыщику, что хозяина нет, мистер Венниер.

– Понятно.

– Сказал, что дома только миссис Морни и вы. Не надо было?

– Нечего лезть не в свое дело, – сказал Венниер.

– Черт, как же это я не сообразил! – хмыкнул шофер.

– Убирайся, пока я не свернул тебе шею, мерзавец, – сказал Венниер.

Шофер спокойно посмотрел на него, скрылся в гараже и опять начал насвистывать. Венниер перевел злобный взгляд на меня и бросил:

– Вам, кажется, было ясно сказано, что миссис Морни нет дома, но этого недостаточно, не так ли? Иными словами, такая информация вас не устраивает.

– Если иными словами, то не устраивает.

– Ясно. Так вот, не могли бы вы потрудиться сказать, что именно вы хотели обсудить с миссис Морни?

– Я бы предпочел объяснить это самой миссис Морни.

– А вам не приходит в голову, что она не желает вас видеть?

– Смотри в оба, приятель, – раздался из-за машины голос шофера. – У него может быть нож в правой руке.

Оливковая кожа Венниера приобрела оттенок сухих водорослей. Он повернулся на каблуках и сдавленным голосом обронил:

– Следуйте за мной.

Венниер прошел кирпичной дорожкой между кустами роз к белой калитке. За ней находился обнесенный стеной внутренний сад: густо засаженные яркими однолетними цветами клумбы, площадка для бадминтона – уютная, выложенная дерном лужайка – и маленький, отделанный кафелем бассейн, злобно сверкавший на солнце. Перед бассейном на выложенной плитняком поляне стояла бело-голубая садовая мебель: низкие столы с пластмассовыми крышками, шезлонги с откидными спинками, подставками для ног и громадными подушками, а над ними бело-голубой зонт размером с шатер.

В одном из шезлонгов, закинув длинные ноги на подставку, нежилась роскошная блондинка. У ее локтя стояли высокий запотевший стакан, серебряное ведерко со льдом и бутылка шотландского виски. Шагов с десяти от нее нельзя было оторвать глаз, а с трех уже можно: рот слишком крупный, глаза слишком голубые, косметика чересчур яркая, тонкие дуги бровей, довольно нелепых по кривизне и размаху, а ресницы покрыты таким густым слоем туши, что напоминали миниатюрную чугунную ограду.

Белые широкие брюки, бело-голубые открытые сандалии на босу ногу, малиновый педикюр, белая шелковая блузка и бусы из зеленых камней – никак не изумрудов. Прическа роскошная – как обстановка ночного клуба.

На стуле рядом лежала белая соломенная шляпа с белой атласной лентой и полями величиной с запасное колесо, а на шляпе – зеленые солнечные очки со стеклами, словно оладьи.

– Давно пора выгнать этого твоего паршивого красноглазого шофера! – крикнул, подходя к ней, Венниер. – А то смотри, я сверну ему шею. Хамит на каждом шагу.

Блондинка кашлянула, встряхнула носовым платком – просто так – и сказала:

– Сядь и остуди свой секс-эппил. Кто это с тобой?

Венниер стал искать мою карточку, обнаружил, что держит ее в руке, и бросил карточку блондинке на колени. Блондинка лениво подняла ее, пробежала по ней глазами, потом – по мне, вздохнула и постучала длинным ногтем по зубам:

– Что, испугался? Один, я вижу, справиться не можешь.

Венниер злобно посмотрел на меня:

– Ладно, сама с ним разбирайся.

– Можно мне сказать? – спросил я. – Или так и будем разговаривать через переводчика?

Блондинка рассмеялась. Нежный, серебристый смешок, сильно смахивающий на грохот морского прибоя.

Венниер сел и закурил сигарету с золотым фильтром. А я остался стоять.

– Ищу вашу знакомую, миссис Морни, – начал я. – Насколько мне известно, около года назад вы вместе снимали квартиру. Ее зовут Линда Конквест.

Ресницы Венниера вздрагивали: вверх-вниз, вверх-вниз. Он повернул голову к бассейну. У воды сидел кокер-спаниель Хитклиф и косился на нас одним глазом.

Венниер щелкнул пальцами:

– Хитклиф! Хитклиф! Ко мне, дружок!

– Замолчи, – сказала блондинка. – Собака тебя не переносит. Ради бога, угомонись ты наконец.

– Смени тон, – огрызнулся Венниер.

Блондинка хихикнула и окинула его томным взглядом.

– Я ищу девушку по имени Линда Конквест, миссис Морни, – повторил я.

– Слышала, – сказала блондинка, взглянув на меня. – Просто пытаюсь вспомнить, когда мы с ней последний раз виделись. По-моему, не меньше полугода назад. Она вышла замуж.

– Вы не встречались полгода?

– Говорю же – нет, шеф. А зачем она вам?

– Веду одно дело.

– Какое?

– Частное.

– Видали? – оживилась блондинка. – Он ведет частное дело! Слышишь, Лу? Выходит, раз ведешь частное дело, можно сваливаться на голову совершенно незнакомым людям, которые знать тебя не желают.

– Так вам не известно, где она, миссис Морни?

– Конечно – нет! – Она слегка повысила голос.

– Но вы говорили, что не видели ее с полгода. Это не совсем одно и то же.

– Кто вам сказал, что мы с ней снимали квартиру? – резко спросила блондинка.

– Я никогда не выдаю источник информации.

– Из такого зануды, как вы, получился бы отличный продюсер. Я ему все расскажи, а он мне – ничего.

– В отличие от продюсера я выполняю указания своего клиента. Ведь у Линды Конквест нет оснований скрываться?

– А кто ее разыскивает?

– Родители.

– Так я вам и поверила. Нет у нее никаких родителей.

– Вот видите, об этом вы знаете.

– Может, раньше и знала. Это не значит, что знаю теперь.

– Ясно, – сказал я. – Ваш ответ: знаю, но не скажу.

– Убирайтесь отсюда, – неожиданно вмешался Венниер, – и чем скорей, тем лучше. Вот наш ответ.

Я продолжал смотреть на миссис Морни. Она подмигнула мне и сказала Венниеру:

– Не кипятись, дорогой. С шармом у тебя все в порядке, а вот силенок не хватает. На грубую работу ты не годишься. Верно я говорю, шеф?

– Об этом я не подумал, миссис Морни, – ответил я. – Как вы считаете, мистер Морни мог бы помочь мне? И стал бы?

– Откуда я знаю? – Она покачала головой. – Попробуйте. Если вы ему не понравитесь, его ребята быстро с вами разберутся.

– По-моему, вы могли бы сами мне все рассказать, если б хотели.

– А что мне за это будет? – Блондинка кокетливо взглянула на меня.

– Боюсь, ничего: слишком много народу кругом.

– И то правда, – согласилась она и, отхлебнув виски, посмотрела на меня поверх стакана.

Венниер медленно встал. Его лицо побелело. Сунул руку под рубашку и процедил сквозь зубы:

– Убирайся отсюда. Пока жив.

Я сделал большие глаза.

– А еще воспитанный человек! – сказал я. – Только не рассказывайте мне, что у вас под рубашкой пистолет.

Блондинка рассмеялась, показав ровные, крепкие зубы.

Венниер запустил руку за пазуху и сжал губы. Взгляд черных глаз злобный и одновременно пустой – как у змеи.

– Я ведь повторять не буду, – сказал он почти ласково. – Со мной шутки плохи. Пристрелю – не заметишь как. Никто не узнает.

Я взглянул на блондинку. Она смотрела на нас блестящими глазами, жадно приоткрыв чувственный рот.

Я повернулся и пошел прочь. На полпути остановился и посмотрел на них. Венниер стоит в том же положении, спрятав руку за ворот рубашки. Блондинка по-прежнему сидит с широко раскрытыми глазами и застывшей улыбкой на губах, но тень от зонта скрывает выражение ее лица – то ли испуганного, то ли предвкушающего удовольствие.

Я зашагал по лужайке, приоткрыл белую калитку и направился по кирпичной дорожке, обсаженной розами. Дойдя до конца дорожки, повернулся на цыпочках, снова подошел к калитке и еще раз взглянул на них. Сам не знаю зачем.

Буквально оседлав блондинку, Венниер целовал ее.

Я покачал головой и вернулся к дому.

Красноглазый шофер все еще занимался «кадиллаком». Теперь, помыв его, он протирал большой замшевой тряпкой стекла и молдинги. Я подошел к нему.

– Ну как, досталось? – спросил он углом рта.

– Не говори. Еле ноги унес.

Он кивнул, продолжая насвистывать, как конюх, который чистит лошадь.

– Ты с ним поосторожнее, – сказал я. – Он вооружен. Или делает вид, что вооружен.

– Пистолет под рубашкой? – Шофер хмыкнул. – Брось ты!

– А кто этот Венниер? Чем он занимается?

Шофер выпрямился, повесил замшевую тряпку на дверцу и вытер руки полотенцем, которое теперь торчало у него из-за пояса.

– Женщинами, чем же еще! – сказал он.

– А с этой – не рискованно?

– Возможно, – согласился он. – Я бы не стал.

– Где он живет?

– Шерман-Оукс. Она туда к нему ездит. Доездится.

– Тебе когда-нибудь попадалась девушка по имени Линда Конквест? Высокая, темноволосая, красивая, раньше была эстрадной певицей.

– Ты, я смотрю, за два доллара многого хочешь, приятель.

– Где два, там и пять.

Он покачал головой:

– Не знаю такой. Не слыхал этого имени. Сюда много девиц ездит, в основном фифы всякие. Меня с ними не знакомят. – Он ухмыльнулся.

Я вынул бумажник и вложил трешку в его маленькую потную лапку. Трешку и свою визитную карточку.

– Люблю невысоких, крепко сбитых ребят, – сказал я. – Таким море по колено. Заходи как-нибудь.

– Можно. Спасибо. Линда Конквест, говоришь? Буду иметь в виду.

– Счастливо, – сказал я. – Как тебя зовут?

– Называют Плутом. Сам не знаю почему.

– Пока, Плут.

– Пока. Говоришь, он под рубашкой пушку носит? Никогда не поверю.

– Не знаю. Во всяком случае, руку под мышку сунул. Меня не за тем нанимали, чтобы с первым встречным перестреливаться.

– Да у него на рубашке всего две пуговицы сверху. Сам видел. Неделя пройдет, пока он свою пушку вынет. – Но в голосе Плута звучала тревога.

– Значит, блефовал, – отозвался я. – Если что-нибудь услышишь про Линду Конквест, дай знать – за мной не пропадет.

– Договорились, приятель.

Я зашагал к воротам по черной асфальтовой дорожке. А он стоял и скреб подбородок.