Читать книгу Чудище Хоклайнов - Ричард Бротиган - Страница 17

Через некоторое прекрасное время я поднялся и сел на край кровати. В комнате горела неяркая лампа, и свет от нее рисовал на потолке абстрактную картину. У Элайн была лампа с абстрактным узором на абажуре. Ну и ладно…

Был в комнате и старый знакомый, преданный слуга стен – плакат с фотографией борющегося с быком Маноле [26], которого вновь и вновь встречаешь на стенах у юных леди. Как же они любят этот плакат, и как он любит их. Они нежно заботятся друг о друге.

Была еще гитара со словом ЛЮБОВЬ на тыльной стороне деки, она висела, повернувшись струнами к стене, – так, словно стена могла вдруг наиграть какую-нибудь простенькую мелодию, например, отрывок из «Зеленых рукавов» или «Полночного курьерского» [27].

– Что ты делаешь? – спросила Элайн, мягко глядя на меня. Радость секса сделала ее лицо недоуменным. Она была похожа на ребенка, который только что проснулся после короткого дневного сна, хотя, конечно же, она не спала.

Я радовался, что это продолжалось так долго, или казалось таким долгим, радовался, что опять стал сам собой, и опять радовался, что радуюсь.

– Нужно вытащить Ли Меллона из-под стойки, – сказал я. – Иначе его найдет полиция. Этого нельзя допустить. Он ненавидит тюрьмы. Всегда ненавидел. Он уже в раннем детстве испытал все ужасы тюрьмы.

– Что? – спросила она.

– Да-да, – сказал я. – Он получил десять лет за убийство родителей.

Она натянула на себя одеяло и лежала теперь улыбаясь, и я тоже улыбался ей в ответ. Потом она стала медленно двигать одеяло вниз – туда, где начиналась грудь, потом ниже, «необычайно мягкий» материал двигался… вниз.

– Ли Меллон попадет в полицию, – сказал я. Это прозвучало как лозунг социалистического государства. ЭКОНОМЬТЕ ЭЛЕКТРОЭНЕРГИЮ. УХОДЯ, ГАСИТЕ СВЕТ. ЛИ МЕЛЛОН ПОПАДЕТ В ПОЛИЦИЮ. Никакой разницы. – Ли Меллон попадет в полицию, – повторил я.

Элайн улыбнулась и сказала: хорошо. Это было хорошо. Странная штука жизнь. Вчера ночью двое мальчишек ползали на коленях перед незаряженным ружьем Ли Меллона и воображали, что умоляют сохранить им жизнь, хотя на самом деле финансировали все, что происходит сейчас: меня в кровати с девушкой и укрытого картонной коробкой Ли Меллона под стойкой бара.

Элайн спрыгнула с кровати.

– Я пойду с тобой. Мы приведем его сюда, а потом в чувство.

Она натянула свитер, потом влезла в брюки. Я превратился в благодарную аудиторию Олимпийских игр, наблюдающую, как все исчезает в одежде и появляется вновь, укрытое одеждой. Ноги она сунула в кеды.

– Кто ты? – спросил я – Горацио Элджер для любого Казановы [28].

– Мои родители живут в Кармеле, – сказала она.

Потом подошла ко мне, обвила руками и поцеловала в губы. Как это было хорошо.

Мы нашли Ли Меллона на точно том же месте, где я его оставил; картон тоже был в сохранности. Ли Меллон походил на коробку с запакованным в ней чем-то – явно не мылом. Огромная коробка, полная Ли Меллона, внезапно и безо всякой рекламы прибыла в Америку.

– Вставай, Ли Меллон, – сказал я и запел:

Элайн сунула мне сзади руку в штаны, оттянула пальцами резинку трусов, и стала двигаться вниз к щели задницы – пальцы при этом беспокойно шевелились, словно птичьи лапки на тонкой ветке.

Ли Меллон медленно поднялся. Коробка упала на пол. Он был распакован. Он предстал перед миром. Конечный продукт американского духа, его гордость и производственная тайна.

– Что случилось? – спросил он.

– Spiritus frumenti [29], – сказала Элайн.