Читать книгу Сказки Митенькиного лога - Рита Альтер - Страница 6

Эта улица занимала особое место в его воспоминаниях. Старые купеческие дома, почти все выкрашенные желтой краской, окна странной формы и тишина. Тишина здесь всегда была особенной, будто улица находилась совсем не здесь, по соседству с оживленным центром города. Несмотря на то, что в некоторых домах были открыты магазины, наставлены решетки на окна и маячили другие элементы цивилизации вроде кондиционеров, улица все равно оставалась такой, как была. Старинной.

Он часто гулял здесь с мамой. Уродливые остановки с погнутыми железными крышами резонировали с духом улицы, но в то же время, были ее неотъемлемой частью. Вдвоем с мамой они частенько пережидали на таких остановках внезапно начавшийся дождь, палящее солнце, сильный ветер. Тяжелые капли гулко барабанили по железной крыше, бум-бум-бум. Она покупала два заварных кольца и коробочку сока в ближайшем ларьке. Мама дула на лавочку, потом жестом показывала, что можно садиться. Они брали по пирожному и не спеша ели, передавая друг другу сок, обсуждали всякую ерунду и хохотали. Как сумасшедшие. Здесь, с ним, мама была совсем другой. Не такой, как дома.

Теперь он понимал, что она просто хотела провести с ним побольше времени. Не так уж страшен был тот дождь или снег. Просто не хотела возвращаться домой, цепляясь за эту остановку, как за островок тишины.

– Марк, привет! – долетевший откуда-то издалека голос вырвал его из воспоминаний.

Он поднял голову и увидел ее на противоположной стороне улицы. С распущенными черными волосами, в голубом платье. Марица. Они познакомились только вчера, в школе. Новенькая. Он с трудом отрывает взгляд, когда видит ее глаза. Они притягивают и будто гипнотизируют.

Он улыбнулся и помахал ей рукой. Она чуть замедлила шаг, посмотрела на него, но тут же быстро пошла дальше.

Марк неловко провел рукой по голове.

Не нужно было бриться налысо, это была не лучшая идея.

Теперь он ей вряд ли понравится. Но недавно ему хотелось именно этого. Казалось, это должно было решить многие проблемы. Избавиться от мыслей и не проходящих головных болей, пусть и таким странным образом. Как будто просто срезать их вместе с волосами… Не вышло.

Может быть, нужно было подойти. Или позвать ее. Она бы подошла, если бы я позвал. Ничего, в следующий раз, когда волосы немного отрастут.

Марк поднялся со скамейки и отряхнул джинсы. Он мог бы сидеть так целый день, но нужно было забрать из дома родителей кое-какие вещи и перенести их к Варе.

Голова опять трещала. Утренний кофе и наспех заглоченная таблетка аспирина не помогли. Сегодня шестнадцать. Его день рождения, который уже несколько лет подряд остается самым обычным днем. Никакого ощущения праздника нет. Варя, конечно, старалась. Всегда покупала торт и свечи, дарила подарок. Он старался выглядеть счастливым.

Он медленно шел от остановки в сторону дворов, любуясь старыми домами. В основном двухэтажные, с нижним каменным и верхним деревянным этажом, но встречались и пятиэтажки. Он прошел вдоль улицы и свернул на другую, шумную и современную. Нужный дом находился совсем рядом, если срезать через парк.

Марк зашел в подъезд и поежился от холода.

Здесь всегда было так, даже летом.

Он открыл своим тяжелым ключом дверь опустевшей квартиры родителей. Один поворот ключа. Второй. Зашел в темное пространство квартиры. Что-то не так. Из коридора в комнату вела дорожка из осколков битого стекла. Он остановился и прислушался. Посторонних шумов не было.

Надо на такой случай иметь что-то в руке, и лучше бы, если это что-то будет тяжелым. Я не знаю, что делать…

Марк осторожно шел по коридору, не снимая кроссовок. Осколки стекла были очень крупными и хрустели под ногами. Он старался отпинывать их в сторону, чтобы не порезать ноги, несмотря на то, что был в обуви. Подошел к комнате родителей, осторожно заглянул в нее. Никого. Уже хорошо. Окно разбито. Обычное стеклянное окно, не пластик. Так и не собрались поставить новое. Желтые плотные шторы колыхались от дуновения ветра. На полу, прямо под окном, лежала небольшая черная птица с растекшимся красным пятном под головой.

– Кто ты? Врезался в окно? – спросил Марк, склонившись над птицей.

Он аккуратно поднял с пола маленькое безжизненное тельце и положил на ладонь, стараясь как можно меньше прикасаться к существу, опасаясь навредить. Наверняка, у него переломы или еще что-то. Парни в классе посмеивались над таким отношением к животным, считая его не мужским.

Марк хмыкнул. С тех пор, как ему пришлось перейти на домашнее обучение, у него и класса-то никакого не было.

С птицей в руках он сел на пол. Желтые шторы над головой колыхались.

Хорошо, что сейчас лето. Скоро придется заказывать новое окно.

Память показывала картинки.

Ровно десять лет назад, в день рождения, родители водили его в музей, в котором выставлялись разные чучела. Он помнил, что не выдержал и двух минут этого веселого, по мнению родителей, мероприятия, потому что воспринимал подобные вещи как издевательство над живыми существами. Большой бурый медведь неживыми, искусственными глазами посмотрел прямо на него.

– Сынок, погладь мишку, – сказал тогда отец.

Погладь. Мишку. Гладь.

Он отдернул руку и побежал к выходу. Со всех сторон на него смотрели зайцы, олени, лисы и волки в своих настоящих шкурах, но с неживыми глазами. Глазами-пуговками. Память не раз возвращала его к этим глазам, и с этим ничего нельзя было поделать. Это было одним из тех ярких воспоминаний детства, которые не стираются.

Ноги затекли от долгого сидения на корточках, в стопах начало покалывать. Он посмотрел на птицу. Она совсем не похожа на одно из тех чучел, которые были в музее. Черное тельце теплое и слегка подрагивает. От вида крови на крошечной головке стало не по себе. Рана казалась глубокой.

Все-таки хорошо, что я пришел сегодня, птичка. Живи.

Он встал с пола, аккуратно положил ворона на диван, предварительно расстелив носовой платок. Пошел на кухню и запил водой из-под крана еще одну таблетку аспирина, которая теперь всегда на всякий случай в кармане.

Головная боль притихла, но все равно не отпускала. Его лечащий врач наверняка бы не обрадовался, узнай он о количестве поглощаемого Марком аспирина, но от боли больше ничего не помогало. Он вошел в комнату, положил птицу в коробку, которую нашел здесь же, на полу. Вещи, которые он собирался отнести к Варе, подождут. Он взял под мышку коробку с птицей, вышел из квартиры и закрыл дверь ключом. Поворот ключа. Второй.

Мама всегда закрывала на два.

За то время, как он нашел птицу и вновь вышел, прошло не больше пятнадцати минут, но на улице значительно потеплело, облака расступились. Он расстегнул ветровку. Погода удивительным образом изменилась в лучшую сторону. В лучшую, как сказали бы все, но не Марк. Он любил дождь, сумерки, темноту. Мрак, одним словом. Перейдя дорогу, парень быстрым шагом направился вглубь парка.

Периодически он поглядывал на птицу, надеясь увидеть еле заметное шевеление грудной клетки или любой другой признак жизни. Она не шевелилась.

Он услышал голос, который заставил его вздрогнуть.

Марк прислушался и, сам не зная зачем, направился в сторону звука.

– Молодой человек! – обратился к нему незнакомец в сером костюме. – Молодой человек, да, я вас спрашиваю! Чем это вы так огорчены?

– Здравствуйте. Я… я не знаю, что с этой птицей… кажется, она умерла!

Марк не очень-то любил разговаривать с незнакомцами, и сознательно избегал любого общения.

– Молодой человек, а не могли бы вы показать ваше животное? – незнакомец был настойчив. Марк старался не пялиться на него, соблюдая правила приличия, но кое-что удалось разглядеть. Его собеседник – старик довольно грузного телосложения и высокого роста. Серый брючный костюм, кажется, был ему немного большеват, что еще сильнее подчеркивало внушительную фигуру. Пиджак застегнут на одну пуговицу.

– Оно не мое, – возразил Марк, но почему-то подошел к незнакомцу и протянул ему коробку. Старик в сером показался ему очень знакомым.

Где я его видел? Не знаю. Надо вспомнить.

– А вам не кажется, что он хитрит? – человек в сером костюме взял коробку в руки, внимательно посмотрел внутрь и вдруг, ни с того ни с сего, ткнул птицу указательным пальцем в бок.

– Хитер ваш ворон, он же притворяется! – громко засмеялся человек в сером. – Возможно, ждет от вас сладость!

Марк не понимал, что происходит. Он искренне думал, что птица либо мертва, либо получила серьезную травму, к тому же рана и кровь на голове уж никак не говорили о притворстве.

Старик в это время достал из кармана кусочек сахара и бросил его рядом с вороном. Птица в коробке тут же подскочила, и начала откалывать клювом маленькие кусочки и глотать их, будто не пробовала ничего вкуснее.

Марк раскрыл глаза так, что тут же упрекнул себя за неприличный вид, сразу подошел к скамейке как можно ближе, но никак не мог разглядеть влажное пятно на голове птицы.

– Как… я только что видел рану! И птица не дышала!

– Молодой человек, – это обращение, похоже, старик очень любил употреблять. – Как вы правильно указали, все это вам просто показалось. К тому же, это не она, а он. Ворон, причем самый настоящий, и, как вы уже сами убедились, совсем живой. А притворяться он всегда любил.

– С чего вы взяли, что всегда? Так говорите, будто знаете его, – буркнул Марк, опустив глаза.

– Конечно, мы с ним знакомы вот уже двадцать лет! Но вчера я отправил его по очень важному делу, и хочу признаться, уже начал переживать за него. У него с головой не все в порядке. Понимаете? Вам нужно это запомнить. Запоминай, Марк! Не все в порядке с головой! – старик снова захохотал. – Спасибо, что не успел его похоронить! – заливался он.

– Я лучше пойду. До свидания, – Марку стало не по себе от этого смеха.

– До встречи, юноша! – попрощался старик, поднялся с лавки и довольно быстро, хоть и слегка прихрамывая, направился в сторону выхода из парка. – А за стекло не беспокойтесь, я пришлю вам людей, они его поменяют! – крикнул он, отойдя на приличное расстояние.

Марк в недоумении посмотрел вслед быстро удаляющемуся человеку и который раз за сегодня провел рукой по шершавой голове. Кого он пришлет, а самое главное, куда? Очередной городской сумасшедший, похоже. Не надо было и связываться.

Он присел на скамейку. Приступ головной боли опять разыгрывался. Вены на висках пульсировали. В глазах начинало темнеть.

Не упасть, не упасть, только бы не упасть.

Темнота.

Птица, угнездившаяся в коробке из-под обуви, послушно сидела на месте, иногда с любопытством поглядывая на него черными глазками-бусинками. Ни раны, ни следов крови на ней как не бывало.