Читать книгу Война иными средствами - Роберт Блэквилл - Страница 5

Глава вторая
Геоэкономика и международная система

Оглавление

Власть, как выясняется, меньше зависит от привычных демонстраций харизмы и силы, чем от незримых манипуляций рынками и деньгами.

Джереми Сури, американский историк

В 1991 году, за два десятилетия до публикации получившей широкую известность статьи «ВВП теперь важнее силы», Лесли Гелб призывал Соединенные Штаты «заменить историческую антисоветскую направленность азиатской политики США новым фокусом на геоэкономике, формировании новых экономических отношений и использовании последних для решения политических проблем и предотвращения перерастания экономических споров в политические конфликты»[88]. Реджинальд Дейл, специалист по развитию Европы, отмечал, что «с окончанием холодной войны и утверждением глобальной экономики геополитика и геоэкономика переплетаются все теснее»[89]. Обращаясь к тем, кто ностальгировал по четким различиям времен холодной войны (когда доктрина взаимного гарантированного уничтожения определяла мышление творцов американской и советской политики), историк Томас Стюарт убеждал Соединенные Штаты «создать геоэкономический эквивалент сдерживания, то есть способ проецирования экономической силы для предотвращения конфликтов, победы в тех случаях, где конфликтов избежать не удастся, и стимулирования стремления государств к взаимному процветанию, а не к обнищанию соседей»[90].

Однако, пусть геоэкономика стала восприниматься как важный инструмент, по-прежнему отсутствует единое мнение (или даже полноценное обсуждение) относительно того, какие мотивирующие факторы способны объяснить ее возрождение. Если геоэкономика действительно вернулась в качестве основного средства внешней политики многих государств, почему это произошло?

Геоэкономика обязана своим нынешним возрождением прежде всего трем факторам. Первый заключается в том, что сегодняшние развивающиеся страны все чаще прибегают к экономическим инструментам в качестве основного средства проецирования своего влияния и ведения геополитической борьбы. Сравним, например, текущие обсуждения нарастания могущества Китая, в которых преобладают экономические подсчеты, с аналогичными дебатами времен холодной войны применительно к Советскому Союзу. Американским политикам, на протяжении десятилетий имевшим дело с «советским вызовом», задача наделения соответствующим статусом великой державы Китая, страны, у которой нет значимого океанского военно-морского флота и которая категорически уступает в военном отношении Соединенным Штатам, наверняка кажется почти неразрешимой.

Притом что возвышение Китая является, безусловно, важнейшей причиной возрождения геоэкономики, сосредотачивать внимание исключительно на Китае означает упускать из виду более широкий, более комплексный феномен. Развивающиеся страны всех «калибров» рассматривают геоэкономические инструменты как основные средства внешней политики практически в любой мыслимой ситуации, будь то операционные задачи и последствия их реализации (для Катара, страны с населением численностью 250 000 человек, регулярные платежи повстанцам в Сирии и Ливии оказались наилучшим способом достижения желаемых результатов) или долгосрочные и не слишком конкретные задачи (Мексика и Колумбия установили опытным путем, что ограничение влияния региональных «тяжеловесов», Бразилии и Аргентины, проще всего обеспечить посредством нового торгового объединения, известного как Тихоокеанский альянс, которое в настоящее время исключает Бразилию и Буэнос-Айрес). Эти страны используют геоэкономику способами, которые варьируются в диапазоне от позитивных, призванных «обольщать» (например, крупных экспортно-импортных сделок или инвестиций, приуроченных к тем или иным дипломатическим кампаниям), до карательных, призванных устрашать (к примеру, кибератак на банковскую систему враждебного государства).

Среди недемократических стран (возможно, и не только среди них) тенденция прибегать к тем или иным, зачастую принудительным геоэкономическим мерам может объясняться невозможностью использования других, более предпочтительных геоэкономических вариантов. Тот факт, что данным режимам не удается убедить своих соседей, почти постоянно пребывающих настороже, в пользе полноценной экономической интеграции, основанной на взаимовыгодных соглашениях, означает, что они вынуждены обращаться к иным стратегиям. Москва и Пекин, в идеале, не отказались бы повторить, вероятно, успех Европейского союза в деле формирования коалиций, но «отношения между авторитарными режимами опираются на угнетение и подчинение, а не на компромисс», как говорилось в одной статье[91]

88

«Foreign Affairs: The Asia Test for Mr. Bush», New York Times, October 9, 1991.

89

«Thinking Ahead: Diplomats: Don’t Forget the Economy», New York Times, November 26, 1996. Уолтер Рассел Мид также утверждает, что «конец истории» в мире после окончания холодной войны позволил сместить фокус от геополитики к развитию экономики и стимулированию нераспространения. Этот провозглашенный конец геополитики сулил «особенно заманчивые перспективы Соединенным Штатам; говорили, что страна сможет меньше вкладывать в международную систему, но больше от нее получать. Она сможет сократить свои расходы на оборону, срезать ассигнования Государственному департаменту, снизить вмешательство в ситуации в горячих точках за рубежом, а мир станет более процветающим и более свободным» («The Return of Geopolitics: The Revenge of the Revisionist Powers», Foreign Affairs, May/June 2014).

90

Thomas A. Stewart with Ricardo Sookdeo, «The New Face of American Power», CNNMoney, July 26, 1993.

91

Lila Shetova, «Putin’s Attempt to Recreate the Soviet Empire Is Futile», Financial Times, January 7, 2014.

Война иными средствами

Подняться наверх