Читать книгу Око Мира - Роберт Джордан - Страница 14

Единственный фонарь с полуприкрытыми заслонками свисал с гвоздя, вбитого в опорный столб конюшни. Тусклый свет оставлял бо́льшую часть стойл в глубоком сумраке. Когда Ранд вошел в конюшню со двора, почти наступая на пятки Мэту и Стражу, Перрин, сидевший привалившись спиной к дверце стойла, вскочил на ноги, зашуршав соломой. Тяжелый плащ свисал с плеч, скрывая всю его крупную фигуру.

Лан чуть приостановился, чтобы спросить:

– Ты посмотрел, где я сказал, кузнец?

– Я проверил, – отозвался Перрин. – Кроме нас, здесь никого нет. С чего бы кому-то прятаться…

– Осторожность и долгая жизнь идут рука об руку, кузнец. – Страж окинул взглядом погруженную в тени конюшню и поднял глаза к еще более глубоким теням сеновала, потом качнул головой. – Нет времени, – пробормотал он, похоже споря с собой. – Она сказала поторопиться.

И, словно подкрепляя свои слова, он, широко шагая, прошел под фонарь к пяти привязанным лошадям, уже взнузданным и оседланным. Двух – черного жеребца и белую кобылу – Ранд уже видел раньше. Другие, если и не такие же высокие и холеные, несомненно, производили впечатление лучших из тех лошадей, что могло предложить Двуречье. Быстро, но тщательно Лан принялся проверять сбрую и подпруги, кожаные ремешки, которыми были привязаны переметные сумы, бурдюки и скатки одеял позади седел.

Ранд неуверенно улыбнулся своим друзьям, изо всех сил стараясь выглядеть так, будто горит желанием отправиться в путь.

Мэт, только сейчас заметив меч на поясе Ранда, ткнул в него пальцем.

– Решил податься в Стражи? – Он засмеялся, потом, глянув на Лана, осекся. Страж, видимо, не обратил на эти слова внимания. – Или же в купеческую охрану? – продолжил Мэт с ухмылкой, которая, правда, казалась несколько натянутой. Он взвесил на руке свой лук. – Оружие честного человека тебе не очень-то подходит, да?

О том, чтобы похвастаться мечом, нарочито выставив его напоказ, Ранд, признаться, подумывал, но присутствие Лана остановило его. В его сторону Страж и не глядел, но юноша был уверен, что тот замечает все вокруг. Поэтому Ранд с преувеличенной небрежностью сказал:

– Он может оказаться полезным, – словно бы носить меч – дело вполне заурядное.

Зашевелился Перрин, стараясь что-то скрыть под складками плаща. Ранд мельком увидел широкий кожаный ремень на поясе подмастерья кузнеца: в кожаную петлю на ремне была продета рукоять топора.

– Что это у тебя там? – спросил он.

– Точно в купеческую охрану собрался, – присвистнул Мэт.

Лохматый парень так глянул на Мэта из-под насупленных бровей, что стало понятно: шуточками он уже сыт по горло; затем Перрин тяжело вздохнул и откинул полу плаща, демонстрируя топор. Тот не походил на обычный инструмент лесоруба. Весь его вид – широкое, полумесяцем, лезвие и изогнутый шип на обухе – делали этот топор для Двуречья вещью столь же чуждой, как и меч Ранда. Однако ладонь Перрина лежала на нем привычно.

– Мастер Лухан сделал его года два назад для охранника купца, закупавшего шерсть. Но когда работа была закончена, этот тип не захотел платить оговоренную плату, а на меньшую мастер Лухан не соглашался. Он мне его отдал, когда… – он кашлянул, потом стрельнул в Ранда тем же самым предостерегающим хмурым взглядом, каким раньше одарил Мэта, – когда застал меня упражняющимся с ним. Он сказал, что я могу взять его, пока он не решит сделать из него что-нибудь полезное.

– Упражняющимся, – тихо заржал Мэт, но, когда Перрин поднял голову, успокаивающе выставил вперед ладони. – Ну ладно, ладно! Как ты сам сказал. Можно подумать, кто-то из нас знает, как обращаться с настоящим оружием.

– Вот этот лук – настоящее оружие, – вдруг раздался голос Лана. Опираясь рукой на седло своего высокого вороного, он серьезно смотрел на парней. – Как и те пращи, что я видел у деревенских ребятишек. Хотя вы никогда и не пользовались ими иначе как для охоты на кроликов или чтобы отгонять волков от овец, они не перестают быть оружием. Все может стать оружием, если у мужчины или у женщины, которые держат его в руках, есть самообладание и желание пустить его в ход. Если хотите доехать до Тар Валона живыми, выкиньте из головы троллоков, она должна быть абсолютно пустой до тех пор, пока мы не выедем из Двуречья, из Эмондова Луга.

Лицо и голос Лана, холодные, как смерть, и безжалостные, точно грубо высеченное надгробье, стерли улыбки и оборвали треп. Перрин поморщился и, пряча топор, натянул плащ. Мэт уставился себе под ноги и принялся носком сапога ворошить солому на полу конюшни. Страж хмыкнул и вновь занялся своим делом. Молчание затягивалось.

– Все это не очень-то похоже на сказания, – вымолвил наконец Мэт.

– Не знаю, – угрюмо заметил Перрин. – Троллоки, Страж, Айз Седай. Чего еще тебе надо?

– Айз Седай, – прошептал Мэт таким тоном, будто ему сразу стало холодно.

– Ты ей веришь, Ранд? – спросил Перрин. – То есть я о том, чего троллокам от нас надо?

Втроем, как один, они взглянули на Стража. Лан, казалось, был занят только седельной подпругой белой кобылы, но друзья отступили поближе к воротам конюшни, подальше от него. Даже после этого они встали тесным кружком и заговорили вполголоса.

Ранд покачал головой:

– Не знаю, что и сказать, но она говорила правду: напали только на наши фермы. И здесь, в деревне, вначале напали на дом мастера Лухана и на кузницу. Я спрашивал у мэра. Столь же легко поверить в то, что они явились за нашими головами, как и в любое другое, что я могу придумать.

Внезапно Ранд понял, что оба его друга смотрят на него, широко раскрыв глаза.

– Ты спрашивал у мэра? – недоверчиво произнес Мэт. – Она велела никому не говорить.

– Я ему и не говорил, почему спрашиваю, – возразил Ранд. – Вы что, хотите сказать, вообще ни с кем нельзя разговаривать? Вы никому не дали знать, что уходите?

Перрин пожал плечами и оправдывающимся тоном произнес:

– Морейн Седай сказала – никому.

– Мы записки оставили, – сказал Мэт. – Родным. Утром их найдут. Ранд, да моя мать считает, что Тар Валон – нечто совсем близкое к Шайол Гул. – Он хохотнул, показывая, что не разделяет этого мнения. Смех прозвучал не очень убедительно. – Она бы меня в подвал заперла, если бы решила, что мне только мысль такая взбрела в голову.

– Мастер Лухан упрям как камень, – добавил Перрин, – а миссис Лухан и того пуще. Если б вы видели, как она роется в том, что осталось от дома, приговаривая, мол, пусть только троллоки вернутся, она им такую трепку задаст…

– Чтоб мне сгореть, Ранд, – сказал Мэт, – да, я знаю, она – Айз Седай и все такое прочее, но троллоки на самом деле здесь были. Она приказала никому не говорить. Если уж Айз Седай не знает, что с этаким-то поделать, то кто знает?

– Я не знаю. – Ранд потер лоб. Болела голова – ему никак не удавалось выбросить из головы тот сон. – Мой отец ей верит. По крайней мере, он согласен с тем, что нам нужно уходить.

Неожиданно в дверях появилась Морейн.

– Ты разговаривал со своим отцом об этом? – С головы до пят она была облачена в темно-серое, юбка с разрезом для езды верхом, и ее единственным золотым украшением сейчас было кольцо со змеем.

Ранд посмотрел на ее жезл – пламя, что он видел, не оставило никаких следов, даже пятен копоти.

– Я не мог уйти, не сообщив об этом отцу.

Она на мгновение задержала на Ранде свой взгляд, поджала губы, потом повернулась к другим:

– И вы тоже решили, что одной записки будет недостаточно?

Мэт и Перрин заговорили, перебивая друг друга, уверяя ее, что они только оставили записки, именно так, как она сказала. Кивнув, Морейн жестом заставила их замолчать и пристальным взглядом пронзила Ранда.

– Что сделано, то уже вплетено в Узор. Лан?

– Лошади готовы, – сказал Страж, – и у нас достаточно провизии, чтобы достичь Байрлона, и еще останется. Мы можем выступать в любой момент. Предлагаю прямо сейчас.

– Но не без меня! – В конюшню проскользнула Эгвейн, сжимая в руках узелок. От удивления и неожиданности Ранд чуть не упал на месте.

Меч Лана наполовину уже покинул ножны, когда Страж увидел, кто это, и глаза его внезапно потускнели. Перрин и Мэт залепетали, что никто из них не рассказывал Эгвейн об уходе. Айз Седай их уверений не слушала, а просто смотрела на Эгвейн, задумчиво постукивая пальцем по губам.

Капюшон темно-коричневого плаща Эгвейн надвинула, но он не скрывал того вызывающего взгляда, которым она дерзко ответила Морейн.

– У меня все с собой. И еда тоже. И я тут не останусь. Скорей всего, другой возможности повидать мир вне Двуречья мне больше никогда не подвернется.

– Это тебе не поездка на пикник в Мокрый лес, Эгвейн, – ухмыльнулся Мэт. А когда девушка глянула из-под опущенных бровей, он шагнул назад.

– Спасибо, Мэт. Вот уж не знала. По-твоему, только вам троим хочется посмотреть, что там, во внешнем мире? Я мечтала об этом не меньше твоего и не намерена упускать этот случай.

– Как ты узнала, что мы уходим? – спросил Ранд. – Все равно тебе нельзя идти с нами. Мы же уезжаем не ради забавы. За нами охотятся троллоки.

Эгвейн укоризненно посмотрела на него, и Ранд вспыхнул и выпрямился, кипя от негодования.

– Во-первых, – с бесконечным терпением сказала она ему, – я увидела крадущегося Мэта, который изо всех сил старался, чтобы его не заметили. Потом я увидела, как Перрин пытался спрятать под плащом этот нелепый громадный топор. Я знала, что Лан купил лошадь, и мне вдруг пришло на ум полюбопытствовать, зачем ему понадобилась еще одна. И раз уж он купил одну, почему бы ему не купить и другую? Сложив еще и Мэта с Перрином, которые шныряли вокруг, похожие на телят, прикидывающихся лисами… ну, я увидела лишь один ответ. Не знаю, удивилась я или нет, Ранд, застав тебя здесь, после всех ваших разговоров о своих мечтах. Раз в этом замешаны и Мэт, и Перрин, мне, наверное, надо было понять, что и ты от них не отстанешь.

– Я должен идти, Эгвейн, – сказал Ранд. – Все мы должны, иначе троллоки вернутся.

– Троллоки! – недоверчиво засмеялась Эгвейн. – Ранд, если ты решил посмотреть кусочек мира, это замечательно, но, пожалуйста, избавь меня от своих дурацких россказней.

– Это правда, – сказал Перрин, а Мэт начал было:

– Троллоки…

– Довольно, – произнесла Морейн негромко, но беседа мигом оборвалась, словно ее ножом обрезало. – Кто-нибудь еще заметил все это? – Голос Морейн был тихим, но Эгвейн сглотнула комок в горле и выпрямилась, прежде чем ответить.

– Со вчерашней ночи все только и думают о том, чтобы отстроиться заново и тому подобное и что делать, если случившееся повторится. Они ничего не увидят, если только им под нос не сунут. И я никому не говорила о своих подозрениях. Ни единой живой душе.

– Очень хорошо, – сказала Морейн через минуту. – Ты можешь отправиться с нами.

Выражение крайнего изумления промелькнуло на лице Лана. Только на миг, потом оно вновь стало внешне спокойным, но с уст Стража уже сорвались слова, звеневшие от ярости:

– Нет, Морейн!

– Теперь это часть Узора, Лан.

– Это нелепо! – возразил он. – Нет ни одной причины, чтобы она отправлялась с нами, и есть тысяча причин против этого.

– Для этого есть причина, – холодно ответила Морейн. – Часть Узора, Лан.

На каменном лице Стража не отразилось ничего, но он медленно кивнул.

– Но, Эгвейн, – сказал Ранд, – за нами будут гнаться троллоки. Пока не окажемся в Тар Валоне, нам грозит опасность.

– Не пытайся меня запугать, я не откажусь, – ответила она. – Я еду.

Ранду был знаком этот тон. Его он не слышал с тех пор, как она решила однажды, что лазить по самым высоким деревьям – дело в самый раз для детей, но Ранд хорошо помнил эти нотки.

– Если, по-твоему, забавно, когда за тобой гонятся троллоки… – начал было он, однако Морейн не дала договорить.

– На разговоры у нас нет времени. К рассвету нам надо быть как можно дальше отсюда. Если она останется здесь, Ранд, то поднимет на ноги всю деревню, не успеем мы и мили проскакать, и это наверняка послужит предупреждением для мурддраала.

– Я бы этого не сделала, – запротестовала Эгвейн.

– Она может ехать на лошади менестреля, – сказал Страж. – Я ему оставлю достаточно, чтобы он мог купить другую.

– Ну это вряд ли получится, – донесся с сеновала хорошо поставленный голос Тома Меррилина. На сей раз меч Лана вылетел из ножен, и Страж, когда поднял взгляд на менестреля, оружия не убрал.

Том скинул вниз скатанное одеяло, затем забросил на спину футляры с флейтой и арфой, а через плечо повесил переметные сумы.

– В этой деревне мне теперь делать нечего, а с другой стороны, в Тар Валоне я представления ни разу не давал. И хотя обычно я предпочитаю путешествовать в одиночку, после вчерашней ночи у меня нет никаких возражений против того, чтобы отправиться в путь в компании.

Страж придавил Перрина суровым взглядом, и тот опасливо поежился.

– На сеновал я и не подумал заглянуть, – пробормотал он.

Пока долговязый менестрель спускался с сеновала по приставной лестнице, Лан спросил подчеркнуто церемонно:

– Это тоже часть Узора, Морейн Седай?

– Все – часть Узора, мой старый друг, – мягко ответила Морейн. – Нам нельзя быть привередливыми. Но посмотрим.

Том ступил на пол конюшни и повернулся от лестницы, стряхивая солому со своего лоскутного плаща.

– Положительно, – произнес он спокойно, – я требую, чтобы меня приняли в компанию. Много часов я провел над бессчетными кружками эля в раздумьях о том, как окончу свои дни. Котла троллоков в моих планах не было. – Он искоса глянул на меч Стража. – В этом нет нужды. Я не сыр, чтобы меня пластать на ломтики.

– Мастер Меррилин, – сказала Морейн, – нам придется двигаться быстро и почти наверняка в большой опасности. По-прежнему кругом троллоки, и мы будем двигаться ночами. Вы уверены, что хотите пуститься в путь вместе с нами?

Том, насмешливо улыбнувшись, обвел всех взглядом:

– Если дорога не слишком опасна для девушки, вряд ли она окажется слишком опасной для меня. К тому же какой менестрель отказался бы столкнуться с маленькой опасностью ради выступления в Тар Валоне?

Морейн кивнула, и Лан вложил меч в ножны. Ранду вдруг стало интересно, а что произошло бы, если бы Том передумал или если бы Морейн не кивнула. Менестрель начал седлать свою лошадь как ни в чем не бывало и как будто схожие мысли не приходили ему в голову, однако Ранд заметил, что Том не один раз бросал короткие взгляды на меч Лана.

– Итак, – сказала Морейн. – Что с лошадью для Эгвейн?

– Лошади торговца не подойдут, как и дхурраны, – мрачно ответил Страж. – Сильные, но ни резвости, ни выносливости.

– Бела, – сказал Ранд, схлопотав от Лана взгляд, от которого юноше захотелось проглотить язык. Но он понимал, что не в силах отговорить Эгвейн; поэтому единственное, что оставалось, – это помочь ей. – Бела, может, и не такая быстрая, как остальные, но зато она выносливая. Иногда я на ней ездил верхом. Она не отстанет.

Лан заглянул в стойло Белы, что-то ворча себе под нос.

– Наверное, она будет немного лучше прочих, – сказал он в конце концов, – и не думаю, что есть выбор.

– Значит, она подойдет, – сказала Морейн. – Ранд, отыщи-ка седло для Белы. И поторопись! Мы и так уже слишком долго мешкали.

Торопливо Ранд выбрал седло и попону в упряжной, затем вывел Белу из стойла. Пока он прилаживал седло на спину кобылы, та в удивлении сонно оглядывалась на него. Когда юноша ездил на ней верхом, он не седлал ее, и до сих пор Белу под седлом не использовали. Успокаивающе причмокивая, Ранд затянул подпругу, и кобыла отнеслась к этой странной процедуре вполне мирно, лишь пару раз тряхнув гривой.

Взяв у Эгвейн котомку, он приторочил ее за седлом, пока девушка влезала на кобылу и приводила в порядок свои юбки. Они не были пригодны для верховой езды, поэтому ее ноги в шерстяных чулках оказались открыты до колен. На ногах у Эгвейн были такие же башмаки из мягкой кожи, что носили все деревенские девушки. Для поездки в Сторожевой Холм, не говоря уж о Тар Валоне, они вовсе не годились.

– Я все равно считаю, что тебе не нужно ехать, – сказал Ранд. – Я не выдумываю про троллоков. Но обещаю позаботиться о тебе.

– Скорей я позабочусь о тебе, – беспечно ответила Эгвейн. На его сердитый взгляд она улыбнулась и, наклонившись, погладила юношу по волосам. – Я знаю, что я у тебя под присмотром, Ранд. Мы друг за другом будем приглядывать. А сейчас тебе лучше сесть на свою лошадь.

Ранд заметил, что остальные уже в седлах и ждут его. Единственной лошадью без всадника оставался Облако – высокий, серой масти, с черными гривой и хвостом, принадлежавший раньше Джону Тэйну. Ранд залез в седло, хотя и не без труда, поскольку, едва он поставил ногу в стремя, серый вскинул голову и прянул в сторону, после чего ножны меча запутались в ногах у юноши. Не случайно его друзья не выбрали Облако. Мастер Тэйн частенько спорил с купцами, что его горячий серый обгонит любую купеческую лошадь, и Ранд знал, что пари тот ни разу не проигрывал, а еще Ранд знал, что Облако не всякому позволял без хлопот прокатиться в седле. Лану пришлось немало выложить, чтобы уговорить мельника на такую сделку. Когда Ранд устроился в седле, Облако загарцевал сильнее, будто готов был рвануть с места в карьер. Ранд потянул поводья и попытался думать, что никаких неприятностей у него не будет. Может, если он сумеет убедить в этом самого себя, то и лошадь удастся убедить.

Где-то в ночи гукнула сова, и четверо деревенских ребят вздрогнули, только потом поняв, что это был за звук. Они нервно рассмеялись и стыдливо переглянулись.

– В следующий раз мышь-полевка загонит нас на дерево, – со сдавленным смешком сказала Эгвейн.

Лан покачал головой:

– Лучше бы это были волки.

– Волки! – Восклицание Перрина привлекло к нему внимание все замечающего Стража.

– Волки не любят троллоков, кузнец, а троллоки не любят волков, и с собаками та же история. Если я слышу волков, то могу быть уверен, что там нас не поджидают троллоки. – Лан двинулся в залитую лунным сиянием ночь, пустив своего высокого вороного шагом.

За ним, нисколько не колеблясь, тронулась Морейн, подле Айз Седай, сбоку, держалась Эгвейн. Ранд и менестрель замыкали цепочку всадников – вслед за Мэтом и Перрином.

Позади гостиницы все было погружено в темноту и тишину, а конный двор пятнали лунные тени. Приглушенный стук копыт вскоре стих в ночи. В сумраке плащ Стража превратил его в тень среди теней. Только из-за того, что Лан вел отряд, остальные не сбивались тесной кучкой возле него. Выбраться из деревни незамеченными будет непросто, решил Ранд, подъехав ближе к воротам. По крайней мере, не замеченными односельчанами. Деревня мигала множеством бледно-желтых огоньков, сейчас в ночи они казались слабыми, но в окнах мелькали силуэты наблюдающих за происходящим на улице. Никому не хотелось вновь оказаться застигнутыми врасплох.

В глубокой тени рядом с гостиницей, как раз у выезда со двора конюшни, Лан резко остановился, коротким жестом приказав сохранять молчание.

По Фургонному мосту простучали башмаки, на мосту в лунном свете блеснул металл. Башмаки дробно протопали через мост, заскрипели по гравию и приблизились к гостинице. Из тени не донеслось ни звука. У Ранда возникло подозрение, что его друзья слишком испуганы, чтобы издать хоть писк. Как и он сам.

Шаги стихли возле гостиницы, в сумраке рядом с тусклым пятном света из окон общей залы. Ранд ничего там не разглядел, пока вперед не шагнул Джон Тэйн, с копьем на крепком плече, в старой короткой кожаной куртке-безрукавке с нашитыми на груди стальными бляхами. Вместе с ним – с дюжину мужчин из деревни и с близлежащих ферм, – кое-кто в шлемах или облаченные в отдельные части доспехов, что раньше годами пылились на чердаках, – все при оружии: одни с копьями, другие – с топором лесоруба на длинной ручке, третьи – с заржавленной алебардой.

Мельник всмотрелся в окно общей залы, затем повернулся, коротко бросив:

– Похоже, здесь все в полном порядке.

Остальные выстроились перед ним в неровную колонну по двое, и дозорные зашагали в ночь, будто маршируя под три разных барабана.

– Пара троллоков из стаи да’волов могут позавтракать ими всеми, – проворчал Лан, когда стихли шаги дозорных, – но у них есть глаза и уши. – Он развернул своего жеребца. – За мной!

Медленно и бесшумно Страж повел их обратно через двор конюшни, вниз на берег, через ивы и в Винный ручей. Быстрая холодная вода, поблескивая водоворотами вокруг лошадиных ног, лизала подметки сапог всадников – так глубок был Винный ручей у своего истока.

Вскарабкавшись на противоположный берег, цепочка лошадей двигалась след в след под искусным руководством Стража, держась в стороне от деревенских домов. Время от времени Лан останавливался, поднимая руку, чтобы никто не шумел, хотя никто ничего не видел и не слышал. Однако всякий раз вскоре мимо всадников проходил какой-нибудь отряд дозорных из селян или фермеров. Понемногу уезжающие приближались к северной околице деревни.

Ранд всматривался в высокие островерхие дома, стараясь получше их запомнить. «Хороший же из меня искатель приключений, – подумал он. – Даже еще из деревни не выехал, а уже по дому затосковал». Тем не менее озираться по сторонам не перестал.

Вереница всадников миновала последние жилые дома на околице и двинулась по полям вдоль Северного большака, что вел к Таренскому Перевозу. Ранд подумал, что ночное небо наверняка нигде не будет таким красивым, как в Двуречье. Ничем не замутненная чернота простиралась в саму вечность, и мириады звезд мерцали в ней, подобные искоркам света на гранях кристалла. Луна, которую лишь тонкий ломтик отделял от полнолуния, висела так близко, что до нее можно было достать рукой, стоило только потянуться…

Черная тень медленно скользнула по серебристому лунному диску. Невольно дернув за поводья, Ранд остановил серого. Летучая мышь, мелькнуло у него в голове, но он понимал, что это не так. Для летучих мышей самое время вечером, когда они в сумерках ловят мух и мошкару. Крылья, что несли это создание, могли иметь похожие очертания, но двигались они медленными, мощными взмахами хищной птицы. И оно охотилось. То, как оно скользило туда-сюда по широким длинным дугам, не оставляло в этом никаких сомнений. Хуже всего дело обстояло с его размерами. Чтобы летучая мышь выглядела на фоне луны такой громадиной, она должна пролететь на расстоянии вытянутой руки от человека. Ранд попытался прикинуть, насколько далеко это создание и насколько оно велико. Туловище этого существа должно быть с человеческий рост, а размах крыльев… Оно опять пересекло лик луны, неожиданно сорвавшись вниз, и его поглотила ночная темень.

Ранд не замечал Лана, который, развернув жеребца, подскакал к нему. Страж ухватил его за локоть:

– Что ты стоишь тут и на что уставился, парень? Нам нужно двигаться дальше.

Остальные ожидали позади Лана.

Надеясь в душе на ответ, что он позволил страху перед троллоками обмануть свое зрение, Ранд рассказал Стражу об увиденном. Он надеялся, что Лан рассеет его страхи, объяснив все появлением летучей мыши или тем, что тень ему почудилась.

Лан процедил сквозь зубы слово, которое, казалось, оставило после себя у него во рту отвратительный привкус:

– Драгкар.

Эгвейн и остальные двуреченцы встревоженно уставились в небо, а менестрель тихо охнул.

– Да, – произнесла Морейн. – Размеры слишком велики, чтобы надеяться на что-либо другое. И если у мурддраала под началом драгкар, значит скоро ему станет известно, где мы находимся, если он этого пока не знает. Нам нужно двигаться еще быстрее, и лучше по дороге, чем напрямик через поля. Мы успеем добраться до Таренского Перевоза раньше мурддраала, а он и его троллоки так же легко, как мы, на другой берег не переправятся.

– Драгкар? – спросила Эгвейн. – А кто это?

Вместо Морейн ей хриплым голосом ответил Том Меррилин:

– Во время войны, которой завершилась Эпоха легенд, были созданы твари много хуже троллоков и Полулюдей.

При этих словах Морейн резко повернулась к менестрелю. Даже темнота не смогла скрыть пронзительность ее взгляда.

Прежде чем кто-то еще успел задать менестрелю вопрос, Лан принял решение:

– Сейчас мы выедем на Северный большак. Если вам дорога жизнь, следуйте за мной, не отставайте и держитесь все вместе.

Страж повернул коня, и все галопом поскакали вслед за ним.