Читать книгу Ястребы востока - Роберт Говард - Страница 2

– Стой! – бородач в доспехах взмахнул пикой, зарычав, словно сторожевой мастифф. Им заплачено было за то, чтобы они обеспечили каравану безопасную дорогу до Антиоха. В черной ночи звезды в небе сверкали, словно алые угли, но их света было недостаточно, чтобы высветить огромного человека, который неясно вырисовывался перед ним. Железная рука неожиданно метнулась вперед и сжала плечо солдата так, что у того в один миг онемело плечо. Через прорезь шлема гвардеец разглядел голубые глаза незнакомца, которые светились в темноте, словно глаза хищника.

– Да хранят нас святые! – ахнул перепуганный стражник. – Кормак Фицжоффри! Прочь! Возвращайся в ад! Я клянусь…

– Не стоит приносить такие клятвы, – проворчал рыцарь. – Что ты там несешь?

– Вы не бесплотный дух? – едва слышно прошептал солдат. – Разве вас не убили мавританские корсары?

– Будь прокляты боги! – прорычал Фицжоффри. – Или ты считаешь, что это рука – всего лишь клубы дыма?

Он вцепился пальцами в руку солдата и безрадостно усмехнулся, когда тот взвыл от боли.

– Хватит лицедейства, скажи-ка мне лучше, кто сейчас находится в этой таверне?

– Только мой господин, сэр Руперт де Виль из Руана.

– Отлично. Он один из тех, кого я могу назвать другом на Востоке.

Огромный воин подошел к двери таверны и вошел, ступая легко, словно кошка, несмотря на тяжелую броню.

Часовой потер руку и с любопытством уставился вслед гиганту, отметив, что Фицжоффри, забросив на плечо, носит щит с ужасающей эмблемой своей семьи – белым ухмыляющимся черепом. Часовой знал гиганта, знал, что тот обладает взрывным характером, что он великолепный боец, и более почитаем, чем Ричард Львиное Сердце. Но Фицжоффри нанял судно, чтобы вернуться на свой остров, еще до того, как Ричард оставил Святую Землю. Третий Крестовый поход закончился неудачей и бесчестием. Большинство франкских рыцарей последовали домой за своими королями. Что этот мрачный убийца-ирландец делает на дороге в Антиох?

Сэр Руперт де Виль, из Руана, теперь повелитель быстро угасающего Утремера, повернулся, когда огромный человек появился в дверях. Кормак Фицжоффри был чуть выше шести футов, но из-за могучих плечей и двухсот фунтов железных мышц казался ниже ростом. Узнав вошедшего, норман, тут же вскочил на ноги. Его прекрасное лицо сияло искренним удовольствием.

– Кормак, во имя всех святых! Мы слышали, что ты погиб!

Кормак сердечно пожал руку, в то время как его тонкие губы едва заметно скривились, изобразив то, что хорошо знавший его мог бы назвать широкой улыбкой. Сэр Руперт был высоким, хорошо сложенным, но он не казался великаном рядом с огромным ирландцем.

Фицжоффри был чисто выбрит, а различные шрамы на его темном мрачном лице придавали ему поистине зловещий вид. Когда он снял шлем без забрала и сдвинул назад кольчужный чепец, его квадратно подстриженные черные волосы закрывали его широкий низкий лоб, являя сильный контраст с его холодными голубыми глазами. Истинный сын самой несгибаемой и дикой расой, который когда-либо вышел на окровавленное поле битвы. Кормак Фицжоффри выглядел как безжалостный воин, рожденный на поле брани, кому путь насилия и кровопролития был таким же естественным, как путь мира для простого обывателя.

Сын женщины из рода О’Брайенсов и нормандского рыцаря-ренегата, Жоффрея Бастарда, в чьих венах, как говорили, текла кровь Вильгельма Завоевателя, Кормак не знал ни часа мирной жизни за свою тридцатилетнюю яростную жизнь. Он родился в землях, раздираемых распрями и пропитанных кровью. Рос он в атмосфере ненависти и дикости. Древняя культура Эрина уже давно рассыпалась перед повторным натиском норманнов и датчан. Затравленный со всех сторон жестокими врагами, народ кельтов, отступил под жестоким натиском непрекращающихся схваток. Беспощадная борьба за выживание превратила гаэлов в таких же дикарей, как язычники, которые то и дело нападали на них. Теперь же, во времена Кормака, война красной волной прокатилась по островам, где один клан боролся с другим, авантюристы-норманны рвали глотки друг другу, отбивая атаки ирландцев. А с севера из Норвегии и Оркни накатывались викинги-язычники, опустошая все и вся… Смутное осознание всего этого промелькнуло в голове сэра Руперта, пока он стоял и смотрел на своего друга.

– Мы слышали, тебя убили в морском сражении у берегов Сицилии, – повторил он.

Кормак только пожал плечами.

– Многие тогда погибли, это правда, и меня сразил камень из баллисты. Но известие о моей смерти – всего лишь слухи. Но ты видишь меня, живее всех живых.

– Присаживайся, мой старый друг, – сэр Руперт выдвинул вперед одну из грубых скамеек, которые составляли часть мебели в таверне. – Что там происходит на Западе?

Кормак взял винный кубок, который подал ему темнокожий слуга, и сделал большой глоток.

– Ничего особо важного, – наконец заговорил он. – Во Франции король считает свои деньги и стравливает придворных. Ричард… если он жив, томится в тюрьме где-то в Германии. Так говорят. В Англии… как говорят, Джон угнетает народ и воюет с баронами. И в Ирландии – ад! – он холодно и невесело усмехнулся. – Что я должен сказать, там та же самая старая сказка? Гаэлы и иностранцы режут друг друга, но совместно выступают против короля. Джон де Курси, когда Гуго де Ласи вытеснил его с поста губернатора, бушует, как сумасшедший, жжет деревни и грабит, а Донал О’Брайенс скрывается на Западе, уничтожая, что осталось. Однако, черт побери, я думал, что в этой земле много лучше.

– Однако в этих землях царит мир, – в тон ему пробормотал сэр Руперт.

– Конечно… Тут царил мир, пока шакал Саладин собирал свои силы, – проворчал Кормак. – Думаешь, что он будет сидеть спокойно, оставив Акру, Антиох и Триполи в руках христиан? Но он ждал, готовясь захватить остатки Утремера.

Сэр Руперт покачал головой, и глаза его затянуло поволокой.

– Это голая и пропитанная кровью земля. Если бы богохульство помогло, я мог бы проклясть тот день, когда я последовал на Восток за своим королем. С раннего утра я мечтаю о садах Нормандии, густых прохладных лесах, виноградниках. Последний раз я был счастлив, когда мне было лет двенадцать…

– В двенадцать, – усмехнулся Фицжоффрей, – я бегал в волчьих шкурах, а в четырнадцать я камнем и голыми руками убил трех воинов.

Сэр Руперт с любопытством посмотрел на своего друга. Отделенный от родины Кормака широком морским проливом и землями Англии, норманн мало знал о жизни далекого островка. Однако он смутно понимал, что детство Кормака было далеко не безоблачным. Ненавистный для ирландцев, презираемый норманнами, он ко всем относился с дикой ненавистью и беспощадно мстил всем и вся. Было известно, что он был верен только дому Фицджеральдов, который, как многие валийцы и норманны, перенял ирландские привычки и образ жизни.

– У тебя другой меч, чем ты носил, когда я видел тебя в последний раз.

– Мечи то и дело ломаются у меня в руках, – проговорил Кормак. – Я разрубил своим мечом три турецкие сабли, но он сломался, словно стеклянная игрушка, в той морской битве у берегов Сицилии. А этот меч я забрал у скандинавского морского короля, который устроил набег на Мюнстер. Его выковали в Норвегии. Видишь языческие руны на клинке?

Он чуть выдвинул меч из ножен, и огонь свечей заиграл на клинке, словно тот был из живой стали. Слуги стали креститься, а сэр Руперт только головой покачал.

– Ты не должен обнажать такой клинок без причины. Он сам зовет к себе кровь.

– За мной остаются кровавые следы, – проворчал Кормак. – Этот меч уже попробовал крови Фицжоффри, потому что тот норвежский король убил моего брата Шейна.

– И теперь ты носишь этот меч! – в ужасе воскликнул Руперт. – Ничего хорошего из этого не выйдет. Это злой клинок, Кормак!

– Почему нет? – нетерпеливо спросил огромный воин. – Я смыл кровь своего брата, омыв клинок в крови его убийцы. Черт побери, но этот морской король был здоровяком в чешуйчатой кольчуге. Его посеребренный шлем был слишком крепкий… Но удар топора – шлем и череп разлетелись с одного удара.

– У тебя был еще один брат, не так ли?

– Конечно… Дональд. Эохейд О’Доннелл съел его сердце после битвы при Кулмэнэхе. В то время мы с братом враждовали, так что вполне возможно, что людоед избавил меня от серьезных хлопот. Так или иначе, за это я сжег О’Доннелла в его собственном замке.

– Как вообще вышло, что ты связался с этими крестовыми походами? – с любопытством поинтересовался Руперт. – Или ты хотел очистить свою душу, сражаясь с неверными?

– Ну, в Ирландии, слишком жарко для меня, – откровенно ответил норманн-гаэл. – Лорд Шеймус Мак-Геральт – Джеймс Фицжеральд – хотел заключить мир с английским королем, и я боюсь, что, взяв меня на службу, он передаст меня в руки губернатора-короля. Так как между моей семьей и большинством ирландских кланов вражда, мне там нечего делать. Я собирался отправиться искать состояние в Шотландию, когда молодой Имон Фицджеральд отправился в Крестовый поход, вот я и сел ему на хвост.

– Но ты сдружился с Ричардом… Расскажи мне об этом.

– О чем тут говорить? Все случилось на равнинах Азота, когда мы схватились с турками. Да ведь, и ты был там! Я в одиночку сражался, окруженный врагами, и их шлемы, и тюрбаны разлетались словно яйца под ударами моего клинка, когда заметил неподалеку еще одного рыцаря. Он отчаянно сражался, круша головы врагов тяжелой булавой. Но так как его щит и доспехи были залиты кровью, я не мог сказать, кто это… А потом конь его пал, и он оказался зажат подступающими со всех сторон врагами, которые попытались взять его числом. В итоге, чтобы помочь ему, я спешился…

– Спешился? – воскликнул сэр Руперт в изумлении.

Кормак раздраженно дернул головой из-за того, что его прервали.

– Почему бы и нет? – отрезал он. – Я не французский рыцарь, чтобы бояться измазаться в навозе… Так или иначе, но лучше я сражаюсь пешим… Ну, для начала я расчистил пространство вокруг себя… Пробиться к упавшему рыцарю было легко, а потом он смог подняться, взревел словно бык и так стал размахивать окровавленной булавой, разя турок, что едва голову мне не снес. Тут наших противников разогнал отряд английских рыцарей… Когда спасенный мной рыцарь поднял забрало, я узнал Ричарда Английского. «Кто ты, и кто твой сюзерен?» – спросил король. «Я – Кормак Фицжоффри, и у меня нет хозяина, – ответил я. – Я последовал за молодым Имоном Фицджеральдом на Святую Землю, но с тех пор, как он пал под стенами Акры, я брожу по этим землям сам по себе». «А ты не хочешь стать моим вассалом?» – спросил король, в то время как бой все ещё бушевал на расстоянии полета стрелы от нас. «Вы хорошо сражаетесь для человека, в чьих жилах течет саксонская кровь, – ответил я. – Но я уже присягал на верность, и вовсе не английскому королю». Тогда король выругался как сапожник. «Во имя костей всех святых, – произнес он наконец. – Насколько же ты ценишь свою голову! Ты спас мне жизнь, но из-за этой наглости ни один принц не сделает тебя рыцарем!» «Подавитесь вашим рыцарством и да будьте вы прокляты! – ответил я. – В Ирландии я вождь. Но мы тут зря болтаем, вон там язычники, у которых нужно выбить мозги…» Позже он приказал мне не оставлять его, и мы чудно повеселились. Король редко пил, но был не дурак напиться. Но я не слишком-то доверяю королям, посему последовал за храбрым и галантным молодым рыцарем из Франции – сиром Жераром де Жисклином, полным безумных рыцарских идеалов, но благородным человеком. Когда был заключен мир, я узнал о возобновлении вражды между Фицджеральдами и Ле Ботельерами. Лорд Шеймус был убит Нилом Мак Артом. Решив, что при новом короле я в любом случае окажусь в фаворе, я покинул сира Жерара и отправился назад в Ирландию. Хорошо… Мы прокатились с факелами и повесили старого сэра Уильяма ле Ботелиера на его собственной навесной башне. А потом выяснилось, что никому мой меч не нужен, и я снова вспомнил о сире Жераре, которому я обязан жизнью и которому так и не успел отплатить долг. Так вот, сэр Руперт, я хотел бы, узнать, живет ли он до сих пор в своем замке Али-Эль-Яр?

Сэр Руперт неожиданно побледнел и откинулся на спинку кресла, словно сжавшись. Кормак подался вперед и челюсти его сжались в ожидании плохих новостей. Он схватил нормана за руку и крепко её сжал.

– Говори, – прохрипел он. – Что с тобой?

– Сир Жерар… – едва слышно прошептал он. – Разве ты не слышал? Али-Эль-Яр лежит в руинах, Жерар мертв.

Кормак зарычал, словно бешеный пес. Его ужасные глаза страшно сверкнули. Он еще больше навис над сэром Рупертом.

– Кто это сделал? Он умрет, пусть он даже окажется императором Византии!

– Не знаю! – задохнулся сэр Руперт, пораженный дикой яростью, вспыхнувшей в глазах гаэла, продолжал:

– Ходят слухи о том, что сир Жерар влюбился в девушку из гарема шейха. Орда диких всадников из пустыни осадила его замок. Один из всадников прорвался. Он просил помощи у барона Конрада фон Гонлера. Но барон отказал…

– Да! – прорычал Кормак, взмахнув рукой. – Он ненавидел Жерара, потому что тот еще мальчишкой победил его в поединке на борту корабля на глазах у Фридриха Барбароссы… А что было потом?

– Али-Эль-Яр пал, и все, кто был в городе, погибли. Их раздели, и искалеченные тела лежали среди углей, но тело Жерара так и не нашли. Умер он до нападения на замок или во время битвы, неизвестно, но скорее всего он мертв, так как никто не потребовал выкупа.

– Вот как Саладин сохраняет мир!

Сэр Руперт, который знал о безумной ненависти Кормака к курдскому султану, только головой покачал.

– Это не он… Много стычек происходит вдоль границ… Христиане такие же безжалостные, как и мусульмане. И иначе быть не может, так как христиане построили себе замки в самом сердце страны Мухаммеда. Тут происходит множество конфликтов… Кроме того существует множество диких племен, которые не подчиняются Саладину и ведут свои собственные войны. Многие считают, что это шейх Нуреддин Эль Гор сравнял с землей Али-Эль-Яр и убил сира Жерара.

Кормак надвинул шлем.

– Подожди! – воскликнул сэр Руперт вставая следом. – Что ты собираешься делать?

Кормак злобно усмехнулся.

– Что я собираюсь делать? Я ел его хлеб. Так могу ли я словно шакал красться домой и оставить своего владыку змеям? Пойду, разберусь!

– Подожди, – попытался остановить его сэр Руперт.

– Что ты сможешь сделать в одиночку, если даже нападешь на след Нуреддина? Я вернусь в Антиох и соберу друзей. Вместе мы отомстим за смерть сира Жерара.

– Нуреддин – независимый воин, как и я, – прогрохотал норманн-гаэл. – А ты – сенешаль Антиохии. Если ты со своими людьми отправишься на границу, Саладин может воспользоваться этим и объявить, что ты нарушил перемирие. Под этим предлогом он сбросит остатки христианских королевств в море. Они же все слабы и живут в славе Балдуина и Боэмунда. Нет… Фицжоффри не нуждаются в помощи в вопросах мести. Я поеду один.

– И надвинув поглубже шлем, он проворчал: – Прощай! А потом, повернувшись, он ушел в ночь, направившись к тому месту, где оставил своего коня. Слуга с факелом подвел ему большого черного жеребца, который фыркал и жевал удила. Кормак схватил вожжи, дернул, заставив коня встать на дыбы, но прежде чем передние копыта коня вновь коснулись земли, он уже был в седле.

– Моя месть будет ужасной! – свирепо воскликнул гаэл. Огромный жеребец крутанулся, и сэр Руперт, выскочивший вслед за другом, услышал лишь удаляющийся топот копыт. Вот так Кормак Фицжоффри вновь отправился на Восток.