Читать книгу Замок лорда Валентина - Robert Silverberg - Страница 10

Приближалось утро Звездного дня – дня парада, дня короналя, первого дня великого фестиваля Пидруида, а Валентин спал, свернувшись калачиком, и видел спокойный сон: пышную зелень холмов, прозрачные озера с голубыми и желтыми водяными цветами. Он проснулся от того, что чьи-то пальцы воткнулись ему под ребра, и сел, моргая и что-то бормоча. Было темно. До рассвета еще далеко. Над ним склонилась Карабелла. Даже в темноте Валентин ощутил ее кошачью грацию, уловил тонкий запах кожи, услышал легкий смех.

– Почему так рано? – пробормотал он.

– Чтобы занять хорошее место, когда корональ пойдет мимо. Поторопись! Все уже готовы.

Валентин вскочил. Запястья немного ныли от жонглирования дубинками. Он раскинул руки и потряс расслабленными кистями. Карабелла усмехнулась, взяла его руки в свои и взглянула ему в лицо.

– Ты будешь великолепно жонглировать сегодня, – тихо произнесла она.

– Надеюсь.

– Какие могут быть сомнения, Валентин? Что бы ты ни делал, все у тебя выходит отлично. Таков уж ты есть.

– И тебе известно, что я за человек?

– Конечно. Наверное, даже лучше, чем тебе. Валентин, известна разница между сном и явью?

Он нахмурился:

– Не понял.

– Мне иногда кажется, что для тебя это одно и то же, что ты живешь во сне или спишь в жизни. Но вообще-то я так не думаю, и Слит тоже. Ты околдовал его, а это нелегко. Он везде бывал, многое видел, однако он постоянно говорит о тебе, пытается понять тебя, заглянуть тебе в душу.

– Не думал, что я так интересен. По-моему, я скучный.

– Для нас – нет. – Ее глаза блеснули. – Ну, одевайся и поешь перед парадом. Утром мы будем смотреть, как проедет корональ, днем у нас представление, а ночью… Ночью…

– Да? Что ночью?

– Ночью мы празднуем фестиваль! – крикнула она и выскочила за дверь.

Туманным утром труппа жонглеров направилась к занятому для них Залзаном Каволом месту на главном тракте.

Путь короналя начинался от Золотой площади, где он остановился на ночь, шел на восток по изогнутому бульвару, начинавшемуся за одними из второстепенных городских ворот и ведущему к главному тракту, по которому Валентин и Шанамир въехали в Пидруид и где стояли в два ряда цветущие огненные пальмы, затем через врата Фалкинкипа обратно в город, через него по дороге Воды к арке Снов и из врат Дракона – в порт, где на краю бухты был построен главный стадион Пидруида. Так что парад был, в сущности, двойным: сначала корональ проходит мимо народа, а потом народ проходит мимо короналя. Парад продлится весь день и всю ночь – вероятно, до зари Дня солнца.

Поскольку выступление жонглеров являлось частью королевского развлечения, им необходимо было занять место где-нибудь недалеко от выхода из порта, иначе они не смогут вовремя пройти через переполненный город и попасть на стадион. Залзан Кавол выбрал для них место возле арки Снов, но это означало, что им придется большую часть дня ждать, когда парад подойдет к ним. Но тут уж ничего не поделаешь.

Они шли пешком по диагонали через окраинные улицы и наконец добрались до нижнего конца дороги Воды. Как и говорил Шанамир, город был обильно украшен гирляндами и флагами, свисавшими со всех домов и фонарей. Сама дорога была заново раскрашена в цвета короналя – сияющий ярко-зеленый с золотой окантовкой.

В этот ранний час дорогу уже заполнили зрители, но, когда появились жонглеры и Залзан Кавол показал пачку билетов, в толпе быстро освободилось место. Народ Маджипура отличается вежливостью, миролюбием и сговорчивостью. К тому же кое-кто остерегался связываться с шестью угрюмыми скандарами.

Началось ожидание. Утро было теплым, а вскоре стало жарко.

Валентину ничего не оставалось делать, кроме как стоять и ждать, пялясь на пустой тракт и на богато украшенный черный полированный камень арки Снов. Карабеллу прижимали к Валентину слева, Шанамира – справа. Время тянулось невероятно медленно.

Разговоры угасали, не успев начаться. На какую-то минуту Валентина привлекла удивительная фраза, которую он уловил в разговоре позади себя:

– …Не понимаю всех этих приветствий. Я ему ни капли не верю.

Валентин прислушался. Двое зрителей – гэйрогов, судя по голосам, – говорили о новом коронале, и отнюдь не благожелательно.

– …Издает слишком много указов, если хочешь знать мое мнение. То одно регулирует, то другое, тычет пальцем туда-сюда. Во всем этом нет никакой необходимости!

– Он хочет показать, что работает, – примирительно ответил другой.

– Да ладно, кому это нужно! При лорде Вориаксе, а до него при лорде Малиборе все шло хорошо и без этих дурацких правил. Это признак неуверенности, я считаю.

– Тихо! Сегодня особый день, об этом говорить не стоит.

– Если хочешь знать, парень, он просто еще не уверен, что он действительно корональ, вот и старается обратить на себя наше внимание. Вот так я тебе скажу.

– А я тебя не спрашиваю, – раздраженно ответил второй.

– И еще. Повсюду рыщут имперские надзиратели. Чего он добивается? Разослать полицейских по всему миру, чтобы шпионили для короналя? А зачем? Что он хочет найти?

– Если он что-то и найдет, то тебя первого притянут. Заткнешься ты или нет?

– Я ничего плохого не делаю, – возразил первый гэйрог. – Видишь, я держу знамя с Горящей Звездой, как все прочие. Разве я не лояльный гражданин? Но мне не нравится то, что происходит. Граждане имеют право заботиться о благе государства, нет? Если нас что-то не устраивает, мы должны заявить об этом. Это же в наших традициях, нет? Если мы сейчас позволим допустить хоть мелкое злоупотребление, кто знает, как все обернется лет через пять?

«Интересно, – подумал Валентин, – несмотря на восторженные приветствия, отнюдь не все обожают нового короналя и восхищаются им. Хотелось бы знать, много ли таких, кто выказывает энтузиазм просто из страха или личного интереса?»

Гэйроги замолчали. Валентин прислушался к другим разговорам, но ничего примечательного не услышал. Время снова еле ползло. Валентин принялся рассматривать арку и занимался этим, пока в память не врезались все ее украшения, резные изображения древних властителей Маджипура, героев далекого туманного прошлого, генералов давних войн с метаморфами, короналей – предшественников легендарного Стиамота, понтифексов прошлого, Благословенных Леди. Эта арка, по словам Шанамира, была наиболее старой и самой святой в Пидруиде. Девять тысяч лет назад ее вырезали из блоков велатисского мрамора, однако время и силы природы на нее не действовали. Пройти под ней означало получить защиту Повелительницы и целый месяц после этого видеть полезные сны.

Вокруг оживленно обсуждали слухи о продвижении короналя через Пидруид. Корональ, как говорили, вышел с Золотой площади, направился к воротам Фалкинкипа, остановился, чтобы разбросать две пригоршни пятикроновых монет в кварталах, населенных в основном хьортами и вруунами, задержался возле плакавшего ребенка и утешил его, помолился у гробницы своего брата лорда Вориакса, затем, посчитав, что слишком жарко, отдыхал несколько часов… Сделал это, сделал то, сделал что-то еще… Корональ, корональ, корональ!.. Все внимание сегодня было обращено на короналя.

Ну что это за жизнь, размышлял Валентин, без конца совершать столь долгие путешествия из города в город, везде участвовать в парадах, улыбаться, махать рукой, раздавать монеты, играть в бесконечном безвкусном спектакле, демонстрировать в одном лице всю правительственную власть, принимать весь этот почет, это шумное общественное возбуждение и притом еще как-то ухитряться держать бразды правления. А вообще-то, надо ли это делать? Система была такой древней, что, наверное, держалась и действовала сама собой.

Старый понтифекс, как и его предшественники, уединившийся в таинственном Лабиринте где-то в центральной части Алханроэля, издавал декреты, с помощью которых управлял планетой, а его наследник и приемный сын корональ выступал как исполнитель и первый министр. Он правил из Горного замка и время от времени предпринимал церемониальные походы вроде нынешнего. А не были ли они оба только символами величия?

Мир казался Валентину спокойным, приветливым, веселым, хотя, без сомнения, есть у него и сокрытые где-то темные стороны, иначе почему Король Снов бросает вызов авторитету Благословенной Леди? Эти правители, эта конституционная помпезность, эта экспансия и смятение чувств… Нет, думал Валентин, это не имеет значения и является лишь пережитком какой-то далекой эры, когда все это, возможно, было необходимым. А что имеет значение сейчас? Жить, дышать свежим воздухом, есть, пить, спокойно спать, а остальное – пустяки.

– Корональ едет! – закричал кто-то.

Так уже кричали раз десять в течение последнего часа, однако короналя все не было. Но сейчас, как раз в полдень, похоже было, что он и в самом деле приближается.

Сначала послышались приветственные крики – далекий рев, похожий на морской прибой. Когда рев стал громче, на тракте появились герольды на быстрых животных, они неслись почти галопом, время от времени издавая губами трубные звуки; наверное, губы их потом будут болеть от перенапряжения. Затем на низкой, быстро плывущей механической платформе появились несколько сотен личных телохранителей короналя в зеленой с золотом форме – специально подобранный отряд мужчин и женщин различных рас, сливки Маджипура. Они стояли навытяжку на борту платформы и выглядели, по мнению Валентина, весьма достойно и чуточку глупо.

И вот наконец показалась колесница короналя.

Она тоже была механической и плыла на высоте нескольких футов над мостовой. Щедро украшенная блестящей тканью и толстыми белыми квадратами чего-то похожего на мех редких животных, она выглядела величественно и богато. На ней находилось с полдюжины высших чинов Пидруида и провинции – мэры, герцоги и кто-то там еще, все в парадных мантиях. Среди них на возвышении из какого-то отполированного алого дерева стоял, благосклонно протягивая руки к толпе, заполнившей обе стороны тракта, лорд Валентин, корональ, второй сиятельный властелин Маджипура и, поскольку его приемный имперский отец понтифекс предпочитал не показываться на публике и простые смертные никогда его не видели, быть может, истиннейшее воплощение авторитета, какое только могло быть на этой планете.

– Валентин! – раздавалось отовсюду. – Валентин! Лорд Валентин!

Валентин рассматривал своего властительного тезку так же внимательно, как чуть раньше изображения на древней черной арке Снов. Выглядел корональ весьма импозантно: выше среднего роста, могучего телосложения, с хорошо развитыми плечами и длинными крепкими руками. Кожа его имела оливковый оттенок, черные волосы закрывали уши, подбородок окаймляла коротко подстриженная черная борода.

В ответ на гром приветствий лорд Валентин грациозно поворачивался то в одну, то в другую сторону, слегка наклоняясь и простирая руки над головами восторженных подданных. Платформа быстро проплыла мимо того места, где стояли Валентин и жонглеры. Как раз в эту минуту корональ повернулся к ним, и на миг глаза Валентина и лорда Валентина встретились. Между ними как бы возник контакт, проскочила искра. Улыбка короналя была сияющей, темные глаза метали ослепительные молнии, парадная одежда, казалось, обладала собственной жизнью, властью и целью. Захваченный магией имперского могущества, Валентин словно прирос к месту.

На секунду он проникся благоговением Шанамира, благоговением всех присутствующих здесь перед их принцем. Да, лорд Валентин был всего лишь человеком, ему нужно было опорожнять мочевой пузырь и наполнять желудок, он спал ночью и просыпался утром, зевая, как всякий другой, пачкал пеленки, когда был младенцем, и со временем станет чудаковатым и дремлющим старцем… Но все-таки он принадлежал к священным кругам, жил в Горном замке, был сыном Хозяйки Острова Сна и приемным сыном понтифекса Тиевераса, как и его брат, покойный Вориакс. Он прожил большую часть жизни у истоков власти, и на его плечи легла тяжесть управления всем этим колоссальным миром с великим множеством жителей.

Такое существование, как думал Валентин, меняет человека, ставит его отдельно от других, дает ему особую ауру и делает непохожим на окружающих. Когда колесница проплывала мимо, Валентин почувствовал эту ауру, и она смирила его.

Как только колесница проехала, это ощущение исчезло. Лорд Валентин удалился, все еще улыбаясь, простирая руки, грациозно кивая и окидывая сияющим взором горожан, но Валентин уже не ощущал присутствия величия и мощи. Наоборот, он неизвестно почему почувствовал себя обманутым и словно бы запятнанным.

– Пошли скорее, – проворчал Залзан Кавол, – нам пора на стадион.

Это было совсем просто. Все население Пидруида, за исключением больных и заключенных, собралось вдоль пути следования процесии. Прилегавшие улицы опустели.

Через пятнадцать минут жонглеры оказались в порту, а еще через десять подошли к стадиону. Здесь уже начала собираться толпа. Тысячи людей давились на набережных за стадионом, чтобы еще раз увидеть короналя, когда он прибудет.

Скандары построились клином и быстро врезались в толпу; Валентин, Слит, Карабелла и Шанамир последовали за ними.

Участники представления должны были собраться в отгороженной задней части стадиона у самой воды, и здесь уже толкались сотни артистов. Тут были гиганты-гладиаторы с Квилла, перед которыми даже скандары выглядели хрупкими, труппы акробатов, в нетерпении забирающихся друг другу на плечи; абсолютно нагие артисты балетной труппы, три оркестра со странными инопланетными инструментами, настраиваемыми с непонятными диссонансами; дрессировщики, удерживавшие на привязи морских зверей невероятных размеров и ярости; всевозможные уроды: мужчина весом в тысячу фунтов, женщина одиннадцати футов ростом и тонкая, как черный бамбуковый прут, двухголовый вруун, три близнеца-лиимена, соединенные в талиях полосой страшной сине-серой плоти, кто-то, чье лицо походило на топор, а нижняя часть тела – на колесо, и много всяких других. У Валентина закружилась голова от вида, звуков и запахов этого неприятного скопления.

Обезумевшие клерки с муниципальными бляхами старались выстроить всех этих выступающих в каком-то заранее установленном порядке.

Залзан Кавол отдал служителю документы и взамен получил номер, указывавший место его труппы в строю. Теперь им предстояло самим найти соседей по ряду, но это оказалось непросто, поскольку внутри огороженного пространства все непрерывно двигались, и отыскать номера было все равно что навесить ярлыки на морские волны.

Жонглеры все-таки устроились наконец между труппой акробатов и одним из оркестров, и после этого им несколько часов пришлось стоять на месте.

Артистам предлагали освежающее. Служители ходили по рядам, разнося кусочки жаренного на вертеле мяса и стаканчики зеленоватого или золотистого вина, не требуя за это платы. Но от жары и духоты, от запаха испарений стольких столпившихся тел разных рас и продуктов метаболизма Валентин чувствовал дурноту. «Через час, – думал он, – я буду жонглировать перед короналем. Как странно это звучит!» Хорошо, что Карабелла была рядом – веселая, жизнерадостная, всегда улыбающаяся, полная энергии.

– Да избавит нас Божество от еще одного такого испытания в будущем, – шепнула она.

Наконец у ворот стадиона началось какое-то движение, как будто повернули кран, и вихревой поток вытянул первых артистов из огороженного участка. Валентин встал на цыпочки, но так и не увидел, что там происходит. Прежде чем волна движения дошла до них, прошел почти час. Теперь вся линия плавно двинулась вперед.

Со стадиона доносились звуки музыки, рев животных, смех, аплодисменты. Оркестр, стоявший перед труппой Залзана Кавола, уже готовился выйти. Он состоял из двадцати музыкантов трех нечеловеческих рас со странными, незнакомыми Валентину инструментами: похожими на улиток сияющими трубами, наклонными барабанами и маленькими пятиствольными флейтами. Все они на вид были очень изящными, но звук их нельзя было назвать нежным.

Но вот последний музыкант исчез за большими двойными воротами стадиона, и официальный распорядитель важно шагнул вперед, загородив проход жонглерам.

– Залзан Кавол и его труппа, – объявил он.

– Мы здесь, – откликнулся Залзан Кавол.

– Ждите сигнала. Когда выйдете, последуете за музыкантами в процессии слева направо вокруг стадиона. Не начинайте представление до тех пор, пока не пройдете мимо большого зеленого флага с эмблемой короналя. Достигнув павильона короналя, почтительно поклонитесь и находитесь на месте шестьдесят секунд, показывая свое искусство. Потом двинетесь дальше, дойдете до дальних ворот и сразу же покинете стадион. При выходе получите свое вознаграждение. Все понятно?

– Вполне, – кивнул Залзан Кавол и повернулся к своей труппе.

До сих пор он был резким и грубым, а тут вдруг совершенно преобразился: протянул три руки своим братьям и обменялся с ними рукопожатием, а на его грубом лице появилась почти нежная улыбка. Затем он обнял Слита, Карабеллу, а последним притянул к себе Валентина и ласково, насколько это возможно для скандара, сказал:

– Ты быстро всему научился и проявляешь признаки мастерства. Я взял тебя только для удобства, но теперь рад, что ты с нами.

– Благодарю тебя, – торжественно ответил Валентин.

– Не каждый день мы жонглируем перед властями Маджипура, – продолжал Залзан Кавол. – Пусть это будет нашим самым лучшим выступлением.

– Жонглеры! – пролаял распорядитель.

Скандар сделал жест, и труппа прошла через массивные двойные ворота.

Слит и Карабелла шли впереди, жонглируя пятью ножами. Они обменивались ими в быстром, постоянно варьирующемся рисунке. За ними, несколько поодаль, легко шагал Валентин, в напряженном темпе жонглируя тремя дубинками. За ним выступали шесть братьев-скандаров, которые пользовались двадцатью четырьмя руками, чтобы наполнить воздух невообразимой смесью летающих предметов. Шанамир как своего рода оруженосец замыкал шествие. Он ничего не делал, просто служил человеком-точкой.

Карабелла была энергична и неуемна. Она подпрыгивала, щелкала каблуками, хлопала в ладоши, но ни разу не сбилась с такта, а рядом с ней Слит, быстрый, как удар кнута, собранный, динамичный, представлял собой прямо-таки сгусток энергии, когда выхватывал ножи из воздуха и возвращал их партнерше. Всегда спокойный, экономный в движениях, Слит позволил себе немыслимый прыжок, пока мягкий воздух Маджипура необходимую долю секунды держал ножи наверху.

Они обошли вокруг стадиона, держа ритм по скрипучему визгу флейт и труб шедшего перед ними оркестра. Толпа зрителей уже устала от чередования выступлений и едва реагировала, но это не имело значения: жонглеры были преданы своему искусству, и их не интересовали потные лица, едва различимые на далеких трибунах.

Валентин придумал номер вчера, репетировал сам и фантастически преуспел в этом. О его номере никто не знал, потому что для новичка это было рискованно, а королевское представление не место для риска. Однако он считал, что такое представление – самое подходящее место для того, чтобы человек продемонстрировал все свои способности.

Итак, он взял две дубинки в правую руку, швырнул их вверх и тут же услышал удивленный возглас Залзана Кавола:

– Эй!

Но у Валентина не было времени на размышления, поскольку дубинки спускались. Он бросил дубинку из левой руки между ними на двойную высоту, ловко поймал падавшие дубинки в каждую руку, бросил из правой вверх и поймал ту, которая вернулась с большой высоты, а затем вполне уверенно занялся знакомым каскадом дубинок, не глядя по сторонам и следуя за Карабеллой и Слитом по периметру громадного стадиона.

Оркестры, акробаты, танцоры, дрессированные животные, жонглеры впереди и позади, тысячи пустых лиц на трибунах, украшенные лентами толпы вельмож – ничего этого Валентин не замечал. Бросок, бросок, бросок и захват, бросок и захват, бросок и захват, вперед и вперед, пока не увидел краем глаза блестящие зеленые с золотом флаги по бокам королевского павильона. Он повернулся лицом к короналю. Это была трудная минута, потому что пришлось делить внимание: следить за полетом дубинок и искать лорда Валентина.

Валентин увидел его в центре павильона. Он жаждал второго толчка обмена энергией, еще одной искры контакта с ищущими глазами короналя. Он бросал дубинки автоматически точно, каждая взлетала на определенную высоту и по дуге опускалась между большим пальцем и остальными, пока он искал лицо короналя. Но в этот раз толчка энергии не было, потому что корональ был рассеян и вообще не видел жонглера. Он, скучая, смотрел через стадион на какое-то другое действие, то ли на животных, то ли на голые зады танцоров, то ли вообще ни на что.

Валентин настойчиво отсчитывал положенные ему шестьдесят секунд, и в конце этой минуты ему показалось, что корональ мельком взглянул на него, но и только.

Валентин двинулся дальше. Карабелла и Слит уже приближались к выходу. Валентин полуобернулся и сердечно улыбнулся скандарам, которые шли под танцующим балдахином из топоров, горящих факелов, серпов, молотков и фруктов, добавляя один предмет за другим к тому множеству, которое кружилось над ними.

Валентин шел в одиночестве своим путем, вперед и через ворота.

Выходя во внешний мир, он держал свои дубинки в руках. И снова, отдалившись от короналя, он ощущал упадок сил, усталость и пустоту, словно лорд Валентин не излучал энергию, а вытягивал ее из других, создавая иллюзию яркой блистающей ауры, а когда люди отходили от него, они испытывали только чувство потери. К тому же выступление закончилось. Минута славы Валентина пришла и ушла, и никто, похоже, этого не заметил, кроме Залзана Кавола, который смотрел на него угрюмо и раздраженно.

– Кто научил тебя этому двойному броску? – спросил он, едва выйдя за ворота.

– Никто, – ответил Валентин. – Я сам это придумал.

– А если бы ты уронил дубинки?

– Так ведь не уронил же!

– Нашел место опробовать новые трюки, – пробормотал скандар и вдруг несколько смягчился: – Но я должен признать, что держался ты хорошо.

От второго распорядителя он получил кошелек с деньгами, высыпал их в две внешние руки и быстро пересчитал. Большую часть он сложил в карман, но по одной монете бросил братьям, потом – Слиту и Карабелле и после некоторого раздумья кинул по более мелкой монетке Валентину и Шанамиру. Валентин заметил, что он и Шанамир получили по полкроны, а остальные – по кроне. Но не все ли равно? В его кошельке еще звенели несколько крон, а премия, пусть и небольшая, была неожиданной. Он истратит ее сегодня на крепкое вино и пряную рыбу.

Долгий день близился к концу. С моря поднялся туман и принес в Пидруид ранние сумерки. Со стадиона все еще доносились звуки представления. «Бедный корональ, – подумал Валентин, – ему придется сидеть там до ночи».

Карабелла стиснула его запястье.

– Пошли, – шепнула она повелительно. – Наша работа закончена, теперь мы будем праздновать!