Читать книгу Расплата - Роберт Уилсон - Страница 3

9 марта 2012 года, пятница, 23:45

Лиссабон, парк Наций, отель «Олиссипу»

– По делам приехали или развлечься?

Женщина-администратор за черной гранитной стойкой не могла отвести взгляд от зеленых глаз Чарльза Боксера – такие она видела лишь у цыган. Черная кожаная куртка, потертые джинсы, армейские ботинки – нет, этот клиент явно не был похож на привычных постояльцев отеля.

Вспомнив, что дочь внезапно отказалась с ним ехать, он почувствовал легкое раздражение. Какие уж тут развлечения! И если не считать встречи со старым клиентом, дел в Лиссабоне у Боксера, независимого консультанта по похищениям людей, тоже не предвиделось.

– Просто отдохнуть, – улыбнулся он, протягивая паспорт.

Администратор ввела данные в компьютер, отметив про себя, что клиенту вскоре стукнет сорок.

– Номер на двоих, завтрак включен, верно?

– Боюсь, пока я один.

– Хорошо, – с улыбкой ответила женщина.

Боксеру понравилось, что она не стала задавать лишних вопросов.

Несколько минут спустя он уже лежал на кровати, уставившись в потолок. Телефонный разговор с Эми, его семнадцатилетней дочерью, не давал ему покоя.

– Я не приеду, – сообщила она. – Разве мама тебе не передала?

– Что значит «не приеду»? Эми, что за ерунда? Мы готовились к этой поездке с Рождества, а сегодня ты передумала? Я звонил Мерси в среду, она ничего мне не говорила.

– Забыла, наверное. У нее учения на выходных, всю неделю готовилась. Она просила меня тебе позвонить.

– И ты позвонила в последний момент.

Боксер почти видел, как Эми пожимает плечами. Все, как она и задумала, – он же не будет возвращаться и увозить ее силой. Для дочери такое поведение было в порядке вещей.

– Так что случилось? – вздохнул он.

– К экзаменам нужно готовиться.

– У Карен? – уточнил Боксер, стараясь, чтобы в голосе не звучал сарказм.

– Нет, у подруги я ночую. А работаю дома, в своей комнате. Позвони маме, она подтвердит. Мы обо всем договорились перед ее отъездом.

– Вот только меня забыли спросить. И ты прекрасно знаешь, что до окончания учений до нее будет не дозвониться.

– А, верно.

– И что мне теперь делать с твоим билетом до Лиссабона за полторы сотни фунтов?

Молчание. Тишина в трубке была полна плохо скрываемым раздражением. В последнее время Эми быстро заводилась.

– Сказать, почему я не хочу ехать с тобой? – Она явно готовила решающий удар.

– Ты ведь уже сказала, что из-за экзаменов, хотя я не припомню, чтобы ты когда-то была прилежной ученицей.

– Тебя никогда не бывает рядом!

– Именно поэтому мы и собирались провести эти выходные вместе.

– Неужели?

– А как иначе?

– Я не собиралась с тобой ехать потому, что знала: ты оставишь меня одну, а сам всю ночь будешь резаться в свои дурацкие карты.

– И в мыслях не было.

– Тогда зачем бронировать отель в парке Наций, а не в центре Лиссабона?

– Во-первых, с тобой хотел познакомиться мой давний клиент, Бруну Диаш. Он живет неподалеку. А во-вторых, ты собиралась в океанариум, а он совсем рядом.

– Врешь ты все.

– Честно.

– Я проверила в интернете. Этот отель куда ближе к казино. Каких-то сто метров. Знаю тебя: ты бы вернулся к семи утра… В хорошем настроении, если бы выиграл, и в паршивом, если бы проиграл. А я не хочу, чтобы мои выходные зависели от результата твоей игры в карты.

Боксер спустил ноги с кровати и сел, опершись руками о колени. Где-то в душе вновь открылась черная дыра размером с кулак – ощущение, знакомое с детства. Когда ему было семь, отец бросил семью и навсегда исчез из его жизни. Дыра символизировала утрату. За много лет ему почти удалось залатать ее. Иногда даже казалось, что дыра исчезла совсем. Теперь он снова терял над ней контроль, особенно если дело касалось Эми. Достаточно было одного слова, взгляда, презрительно поджатых губ – и дыра появлялась, затягивая его в темный водоворот потерь.

Полтора года назад Боксер уволился с должности консультанта в «GRM» – частной компании, на которую приходится семьдесят процентов дел, связанных с похищениями людей по всему миру. Он ушел в «свободное плавание», чтобы больше времени проводить с дочерью. Тогда-то все и началось. Когда из жизни исчезли привычный рабочий распорядок и общение с коллегами, в ней появилось место для других вещей… не самых лучших вещей.

Теперь он регулярно виделся с дочерью, но Эми не упускала возможности напомнить, как часто в ее короткой жизни его не было рядом. Ее отказ ехать с ним в Лиссабон стал ответом на пятнадцать с лишним лет одиночества. Одной поездкой вину не загладишь, и черная дыра внутри подсказывала Боксеру, что дочь права.

Он никак не мог понять, почему ему не удается сблизиться с дочерью. Боксер думал, что дело в его привычке к одиночеству – он постоянно находился то в Мехико, то в Боготе, то в Карачи, читал триллеры, играл в карты, ожидая следующего шага бандитов. И вот теперь последствия этой привычки оказались очень тревожными. Ему нужно было избавиться от тяги к одиночеству. По крайней мере, отогнать ее подальше.

Он нуждался в помощи.

Хотел научиться жить по-другому.

Но не сегодня. На сегодня хватит.

– Нет, ты только подумай! – не унимался Бритый.

Снова напялив кепку «Молотобойцев»[2], он курил, откинувшись на дверцу фургона и закинув ногу на приборный щиток.

Дэн вел машину молча. Он еще не пришел в себя после первого в жизни убийства. И зачем надо было их душить? Руки до сих пор дрожали.

– Ни тебе «спасибо, что доставили девчонку целой и невредимой», ни «спасибо, что избавились от двух баранов, о которых и речи не было в сраном договоре», ни «спасибо, что раздобыли пароль от сигнализации в квартире этой сучки», ни «спасибо, что укололи ее этой херовиной». Нет, только «уберите жмуров с глаз моих и чтобы никто ничего не заподозрил»! А я, в натуре, терпеть этого не могу.

– Чего? – рассеянно спросил Дэн.

Разглагольствования Бритого ему порядком надоели.

– Мочить людей, когда я не под кайфом, – пояснил тот.

– А, ты об этом, – буркнул Дэн.

И подумал: «Вот чем я теперь занимаюсь. Мочу людей. И зачем?»

– Канюля. Так эта херовина называется, – сказал он вслух.

– Где ты научился так управляться с иглой? – поинтересовался Бритый. – На торчка вроде не похож.

Дэн промолчал. Они миновали док принца Альберта. Как вышло, что он так легко переступил черту? Почему он это сделал?

– Эй, ты, дурень, – разозлился Бритый. – Я к тебе обращаюсь.

Дэн мельком глянул на него и вновь сосредоточился на дороге.

– Я был медбратом.

Бритый расхохотался и, сняв кепку, почесал гладкую макушку.

– А ты здоровый мужик для медбрата.

– Это ты еще девчонок не видел.

– Обалдеть, – покачал головой Бритый. – И как ты докатился до жизни такой?

Хороший вопрос.

– Встречался с девушкой, у которой было много друзей-знаменитостей в клубной тусовке. Многие сидели на таблетках. Я таскал лекарства, она сбывала. Потом… меня взяли. Отсидел три года в Уондсуэрте. А теперь вот… Занимаюсь этим.

– Выходит, Пайка ты в Уондсуэрте встретил? – спросил Бритый. – Он там был привилегированным клиентом.

– Я делал ему инъекции. Он не хотел, чтобы этим занимался какой-нибудь тупой укурок.

Бритый усмехнулся, переваривая полученную информацию.

– А с девушкой по-прежнему встречаешься?

– Вот, ровно столько раз она меня навестила. – Дэн сложил указательный и большой палец в цифру 0. – Так что, сам понимаешь… Ладно, где нам избавиться от жмуриков?

– Есть одно местечко, – сообщил Бритый. – Езжай прямо, потом направо на Баркинг-роуд.

– Ты вроде говорил, что не знаешь районы восточнее Лаймхауса?

– Я скажу, когда будем на месте. – Бритый явно был доволен собой. – Скорость не превышай. Только копов нам сейчас не хватает.

– А ты, вообще-то, знаешь, кто она?

– Кто?

– Наша девчонка.

– Понятия не имею, – пожал плечами Бритый. – Горячая штучка. Пайк обычно с такими не связывается. Ты в курсе, что он решил заняться секс-трафиком? В этом бизнесе большие бабки крутятся.

– А ты откуда знаешь?

– Был пару раз в одном заведении в Форест-гейт. Хорошие девочки, из Молдовы. Или Молдавии, как там правильно. Из Белоруссии и тому подобных стран. По-английски, правда, не говорят. Да и зачем, рот-то все равно постоянно занят.

Дэн покосился на него, не оценив шутки. Бритый усмехнулся под нос.

– Здесь, под эстакадой, направо, – показал он. – Наверх не заезжай. Там будет маленькая улочка… А, вот и она.

Пока они ехали мимо фабричных зданий, лишь одна машина пронеслась по эстакаде.

– Теперь налево. Остановись на мосту, – продолжал руководить Бритый.

Дэн повернул, сбавил скорость и остановил машину. Какое-то время они сидели молча. Дэн по-прежнему старался прийти в себя, а Бритый наклонился вперед, уткнувшись козырьком в лобовое стекло.

– Давай-ка осмотримся повнимательнее, – произнес он наконец. – Вполприщура, как мой батя говорил.

– Я думал, вполприщура – это невнимательно, – заметил Дэн.

– Все-то ты знаешь, медбрат.

– На твоем месте я бы избавился от кепки, – парировал Дэн.

Бритый швырнул ее в бардачок.

Они вышли на улицу. Ни одной машины кругом.

– Как называется эта река? – глянул вниз Дэн, перегнувшись через перила.

Его пробрала дрожь.

– Знаю только, что она протекает мимо очистной станции в Бектоне, – ответил Бритый. – Все чисто. За работу!

Они вытащили первый труп и водрузили на перила. Бритый кряхтел от натуги, а Дэн даже не вспотел.

– Придержи брезент, – распорядился Дэн. – На нем куча наших отпечатков.

Они ухватились за веревки и толкнули тело вперед. Ткань развернулась, и труп с громким всплеском упал в воду.

– Наделали чертова шуму, – выругался Бритый.

Они проделали то же самое со вторым трупом. Затем сложили брезент и сунули в фургон. Еще раз взглянули на воду – тел не было видно.

Вернувшись в машину, Дэн вытянулся в кресле. Бритый разминал мышцы.

– Бьюсь об заклад, ты частенько этим занимался, пока был медбратом, – заметил он.

– Сбрасывал трупы в реку? – хмыкнул Дэн. – Ага, постоянно.

– Да нет же, болван. Таскал их. Знаешь, как в «Катастрофе»[3]. Раз, два, взяли!

– В тюрьме я коротал время в тренажерном зале.

Они развернулись и вновь выехали на Баркинг-роуд.

– Вот ведь дерьмо! – Бритый снова нервно затягивался сигаретой.

– Ты о чем? – уточнил Дэн.

– Да об этих двоих, – ответил Бритый.

– Думаешь, нам грозит та же участь?

Бритый молча пожал плечами.

– Разница лишь в том, – продолжал Дэн, – что о них никто и не вспомнит.

– Вспомнит… Кто-нибудь где-нибудь. У старшего на одежде следы штукатурки, значит он где-то работал. Так что…

– Что?

– Это дело нам еще аукнется, попомни мои слова, – мрачно заметил Бритый. – И довольно скоро.

Бруну Диаш позвонил около полуночи. Боксер как раз доедал сашими в японском ресторане у океанариума.

Спустя десять минут он уже шагал по современному району. Здания окружали парк, разбитый к Всемирной выставке 1998 года. Боксер миновал черный стеклянный фасад казино, куда наверняка заглянет позднее, и направился в сторону новой станции метро. Целью его был возвышавшийся рядом с ее покатой крышей элитный небоскреб.

Бразильский бизнесмен Бруну Диаш был вторым клиентом Боксера с тех пор, как тот стал независимым консультантом. Дело вела частная охранная контора «Управление рисками „Щит“». Сначала все шло по плану. Боксер договорился о выкупе с похитителями Бьянки, дочери Бруну, те не паниковали, и, казалось, их не интересовало ничего, кроме денег. Конечно, шестьсот тысяч долларов – сумма чуть большая, чем рассчитывал Боксер, но Бруну был готов выложить ее ради спасения дочери. Удостоверившись, что девушка жива, Боксер с деньгами отправился в пригород Сан-Паулу. Брат Бруну отвез его к заброшенной ферме на проселочной дороге, где, по словам главаря банды, нужно было оставить выкуп.

Через два часа Бьянку, жестоко избитую и изнасилованную, бросили на обочине заброшенной дороги в нескольких часах езды от Сан-Паулу. Наутро ее нашел местный крестьянин. Двое похитителей были задержаны и приговорены к пожизненному заключению. В бразильских тюрьмах насильников не жалуют, и оба протянули лишь полгода. Третий их подельник, опознанный как Диогу Шавиш, исчез. Скорее всего, сделал пластическую операцию и бежал из страны.

Лифт доставил Боксера на восемнадцатый этаж башни Сан-Рафаэл. Услужливая горничная провела его в роскошную гостиную. Сквозь стеклянные стены открывался прекрасный вид на море городских огней, отражающихся в черной глади реки Тежу. Сияющая громада моста Васко да Гама пересекала широкое устье и уходила на юг, к Монтижу. Диаш отослал горничную, и мужчины обнялись. Их дочери были примерно одного возраста, поэтому Боксер искренне сочувствовал Бруну. Пережитое сблизило их, и они с тех пор частенько выпивали вместе. К Боксеру у Диаша претензий не было, во всем он винил только себя.

Последние полтора года не пощадили бразильца. Даже активный образ жизни не мог разгладить глубокие морщины, появившиеся на его лице после похищения Бьянки. Он направился к подносу с напитками, сделал Боксеру виски со льдом, себе налил бренди. Мужчины встали у стеклянных дверей, ведущих на просторный балкон.

– Как Бьянка себя чувствует? – спросил Боксер.

– Без улучшений. По-прежнему в коляске, ноги не двигаются. – Бруну угрюмо покачал головой, словно кивая своему отражению на зеркальной поверхности дверей. – Речь тоже нарушена. Говорят, причины психологического характера. Может, поправится, может, нет. Делаем все возможное. Отвезли ее на неврологическое обследование в Санта-Монику, в медицинский центр при Калифорнийском университете. Ждем результатов.

– Больно это слышать, Бруну. – Боксер положил руку на плечо бразильца. – Дня не проходит, чтобы я о ней не думал. Она… глубоко запала мне в душу.

– А где Эми? – Бруну сменил тему разговора. – Думал, вы приедете вместе.

– Не вышло. Экзамены, – ответил Боксер. – Но с ней все хорошо.

Бруну смерил его недоверчивым взглядом.

– У нас сейчас трудный период, – признался Боксер.

– Ты должен радоваться, – сказал Диаш, глянув Боксеру в глаза.

– Знаю.

Они помолчали. Снаружи завывал ветер. Диаш наполнил бокал и глубоко вдохнул, словно собираясь с силами перед серьезным разговором.

– Послушай, я не планировал об этом говорить, думал, с тобой будет Эми, – начал он. – В сентябре я приезжал сюда по делам. Как-то утром решил пробежаться вдоль реки. Так вот, среди людей, завтракавших в уличном кафе напротив Театра Камоэнса, я заметил одного парня. Он пил кофе и курил. Угадай, кто это был?

Догадка осенила Боксера, но он лишь покачал головой.

– Он самый, Диогу Шавиш, – утвердительно кивнул Бруну. – Ничуть не изменился, только усы и бородку отрастил. От неожиданности я споткнулся и чуть череп о булыжники не раскроил.

– Ты обратился в полицию?

– Нет, хотел сначала удостовериться, – ответил Диаш. – Вызвал из Сан-Паулу своего телохранителя, Кристину Сантуш. Она втерлась к Шавишу в доверие и все про него выяснила. У него хорошая квартира прямо над тем кафе. Не работает, живет на мои денежки. Имя сменил, но, к счастью, не внешность.

– И… что ты собираешься делать, Бруну?

– Я еще раз его видел, – уклонился от ответа Диаш. – Стоял рядом с сукиным сыном, вот как с тобой сейчас.

– И как у него дела?

– Правду говорят, Бог шельму метит. Грязные деньги не пошли ему впрок. Говорят, тоска по родине – наименьшая из его проблем.

– Это все Кристина выведала?

– Мерзавец влюбился в нее. Считает ее ангелом небесным.

– А что насчет экстрадиции? Между Бразилией и Португалией наверняка есть соглашение.

Диаш отошел от окна, глотнул бренди, вынул из коробки на столике сигару и уселся в белое кожаное кресло.

– Взгляни на меня, Чарли. Кого ты видишь?

Боксер посмотрел на него внимательно, словно сквозь прицел, и решил ответить помягче.

– Современного, успешного, привлекательного мужчину… Глубоко потрясенного тем, что случилось с его дочерью.

– Не просто потрясенного, Чарли. Сломленного. Моя жена это понимает. Все понимают. Знаешь, что всему виной?

Боксер кивнул. После нескольких командировок на Ближний Восток он хорошо понимал людей, которым довелось пережить серьезные потрясения. Морщины на лице лишь внешнее проявление страданий. Если бы он был верующим, то сказал бы, что на их душах тоже остались шрамы.

– Ты всегда считал себя цивилизованным человеком, – заметил Боксер.

– Нет ничего хуже, – медленно сказал Диаш, – чем осознать, что ты такой же безжалостный и жестокий, как Диогу Шавиш.

– Как ты довел себя до такого?

– Я виню себя в случившемся. Как знать, может, если бы я не был успешным человеком, с моей девочкой такого бы не произошло? Мысль об этом гложет меня. Я постоянно задаю себе вопросы, на которые нет ответа, и я уже не тот, что прежде, – сказал Диаш. – Ты не знаешь, каким счастливым я был раньше. А теперь… – Скрипнув зубами, он сжал кулаки.

– Ты так и не сказал, что собираешься делать с Диогу Шавишем.

– Помнишь наш разговор в Сан-Паулу о возмездии? – Диаш откусил кончик сигары, и на его щеках заходили желваки. – Ты сказал тогда, что видишь в своей работе один недостаток. Ты освобождаешь заложников, но возмездие преступникам несут другие люди. Дело закрывается для жертв и их семей, но не для тебя. Лично ты никогда не участвовал в наказании бандитов. Верно?

– Что-то припоминаю, – уклончиво ответил Боксер, пытаясь восстановить в памяти долгие ночные беседы с Бруну. – По-моему, я говорил, что большинство жертв отказываются давать показания. Хотят все оставить позади и жить обычной жизнью. А похитители привыкают к легкой наживе и вновь преступают закон.

Диаш наклонился, поставил стакан на стол и взглянул на Боксера в упор.

– Вот именно, – подтвердил он. – Хочешь, чтобы Диогу Шавиш никогда больше не причинил никому зла?

В комнате повисла тишина. Боксер, опытный игрок в покер, усилием воли подавил уже готовый побежать по венам адреналин. Он действительно этого хотел. Хуже того, он в этом нуждался. С тех самых пор, как ушел из «GRM» и стал все чаще обращать внимание на открывшуюся внутри дыру. Но он хорошо уяснил одно правило: срываться нельзя.

– Думаю, тебе стоит пойти в полицию, – сказал он осторожно.

– Забудь о полиции, – отрезал Бруну.

Он откинулся в кресле и щелкнул золотой зажигалкой «Зиппо». В воздухе почувствовался аромат сигарного дыма.

– Я хочу, чтобы ты его убрал. – Он закрыл зажигалку и глубоко затянулся.

– И почему ты решил, что я на это соглашусь? – невозмутимо спросил Боксер.

– Есть у меня друг, бизнесмен из России. Ты помог одному его приятелю. Освободил сына из лап каких-то киевских бандитов. Потом выследил одного из членов этой банды. И вскоре его нашли замерзшим насмерть в лесу под Архангельском.

– Парень просто оделся не по сезону, – пожал плечами Боксер.

– Чарли, ты прекрасно знаешь, что я имею в виду, – отмахнулся Диаш. – Я бы и сам это сделал, но у меня не получится.

Боксер подумал, что таким образом Бруну Диаш хотел его подбодрить. Бразилец неверно истолковал его молчание.

– Разумеется, я заплачу.

– Не нужно денег, – сказал Боксер. – Я же сказал, что думаю о Бьянке каждый день.

– А что насчет твоего благотворительного фонда?

– Откуда ты о нем знаешь? – удивился Боксер.

– Информация витает в воздухе, – уклончиво сказал Диаш, помахивая сигарой. – Фонд «Потерянные». Ты помогаешь в поиске пропавших людей, когда полиция оказывается бессильна. Работаете по всему миру?

– Пока только в Великобритании. Весь штат – я и пара бывших полицейских. Чтобы расширить сферу деятельности, нужны ресурсы.

– Какого рода? – поинтересовался Диаш.

– Больше профессиональных сыщиков, – пояснил Боксер, давая Диашу пищу для размышлений. – И отдельный офис.

– Помещение в двести квадратных метров в тихом малоэтажном доме на Мэрилебон-Хай-стрит подойдет?

– Ты серьезно?

– Серьезнее некуда, – кивнул Диаш, подавшись вперед. – Договорились?

Боксер моргнул, сглатывая накопившуюся во рту слюну. Каждый раз, оказываясь в подобной ситуации, он пытался понять, что заставляет его переступить черту. Ему казалось, что причину следует искать в поступке отца, но логически обосновать это он не мог.

– Как мне подобраться к Шавишу? И что мне с ним… – спросил Боксер. – Ты застал меня врасплох своим предложением.

Диаш вышел из комнаты. Боксер проследил за его отражением в окне. Он не до конца осознавал, что происходит, но ничего не мог с этим поделать. Но когда Диаш вернулся, держа в руках рулон бумаги, маленькую коробочку и тяжелый чемодан, мозг Боксера немедленно переключился в рабочий режим.

– Вот планировка квартиры Диогу Шавиша. – Диаш развернул рулон. – А здесь, – он открыл коробочку, – ключи от дома и квартиры.

– Кристина раздобыла?

– Она ничего не упускает из виду. Шавиш – раб привычек. По пятницам и субботам он посещает бразильский бар «Ипанема» на улице Буждур. Засиживается там допоздна, часов до трех ночи, и возвращается домой пешком вдоль набережной. Ложится и спит почти до вечера.

– А фотография есть?

– Вот, самая свежая. Снято в кафе рядом с квартирой.

– Бруну, ты рассчитываешь, что я сделаю это сегодня?

– Почему нет? Ты приехал один, без дочери… – пожал плечами Диаш. – Сегодня или завтра – выбор за тобой.

– Я не взял с собой оружия.

Диаш открыл чемодан и вынул оттуда ящик. Внутри оказался девятимиллиметровый пистолет «Глок-17» c глушителем «AAC эволюшн».

– Насколько я знаю, эта модель есть на вооружении британской полиции. Сам решай, что делать с пистолетом. Можешь просто помахать им перед носом Шавиша, чтобы он не выкинул чего.

– Дай еще раз взглянуть на чертежи. Не хочу таскать их с собой.

Боксер запомнил планировку и сунул ключи в карман.

– Сегодня схожу на разведку, – сказал он. – Загляну в «Ипанему», прослежу за ним.

– Надеюсь, я не испортил тебе выходные.

– Они и так испорчены.

Диаш проводил Боксера до двери. Тот взял с собой чемодан.

– Тебе что-нибудь нужно… от Шавиша? – спросил Боксер.

– Ничего. Просто спроси его, зачем он разрушил жизнь моей дочери.

В квартиру номер один в доме четырнадцать по Лавендер-гроув, что в Долстоне, проник незваный гость. Мужчина в черном открыл дверь ключом, зажег фонарь и ловко отключил сигнализацию. Внутри было гораздо теплее, чем на улице. Злоумышленник быстро проскочил в спальню.

Свет фонаря скользил по развешенным на стенах фотографиям, пока не остановился на старой афише. На ней красивый, стройный индиец в белоснежных рубашке и брюках ослепительно улыбался, глядя в дуло направленного на него револьвера. Каждая клеточка его тела, казалось, излучала силу и обаяние. Внизу был напечатан сценический псевдоним – Анади Капур.

Взломщик подошел ближе и направил фонарь на соседний снимок. Тот же мужчина, но двадцать лет спустя. Тут ему слегка за пятьдесят. Немного располнел, но волосы еще не успели поседеть. В дорогом сером костюме, полурасстегнутой рубашке, с золотой цепочкой на шее, он по-прежнему выглядел привлекательно. Харизма и блеск в глазах никуда не делись, и возможно, именно это сразило индийскую красавицу, что держала его под руку на этом фото. Женщина была почти на полголовы выше, в блузке цвета слоновой кости с эффектным вырезом, короткой юбке и туфлях на шпильке, подчеркивающих длину ее стройных ног. Двое детей перед ними важно смотрели вдаль, словно маленькие сфинксы.

На следующем фото того же мужчину, уже в смокинге, сопровождала светлокожая брюнетка лет сорока. На ней было вечернее платье, а длинные волосы струились по плечам, как у девушки. Между ними стояла смуглая юная красавица в черном платье и сверкающем колье. Маленькая латунная табличка на рамке гласила: «21-й ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ АЛИШИИ Д’КРУШ». Взломщик постучал пальцем по стеклу в районе живота Алишии – именно это платье он искал.

Он посветил фонарем вокруг в поисках шкафа. Увидев его, бегло просмотрел висевшую там одежду, пока не обнаружил несколько похожих платьев. Наконец в полиэтиленовом чехле он нашел черное платье с фотографии, вынул его из шкафа и положил на кровать.

Порывшись в ящиках комода у кровати, взломщик выудил подходящие черные трусики и бюстгальтер без бретелек и бросил поверх платья. Он продолжил изучать содержимое ящиков, но не нашел желаемого. Заглянул под кровать, под матрас, обыскал все на полу и под мебелью – безуспешно. Взломщик снова полез в шкаф. Что-то подсказывало ему, что Алишия была не из тех, кто пользовался сейфами. Значит, вещь, которая ему нужна, должна быть где-то здесь.

Под платьями стояли обувные коробки. Взломщик тщательно обшарил каждую. Наконец в самом низу он наткнулся на пару старых потертых угг с подвернутыми голенищами. Он сунул руку в левый сапог. Наконец-то! Внутри оказалась плоская коробочка с золотой гравировкой ювелирного магазина «Аспри». В ней лежало бриллиантовое колье с фотографии. Взломщик положил коробочку в карман, убрал на место угги и взял вместо них туфли на шпильке от «Прада». Сложив всю одежду в полиэтиленовый чехол от платья, он еще раз осмотрелся вокруг и вышел из квартиры.

В ушах словно плескалась вода. Алишии казалось, что ее затягивает водоворот, хотя она лежала абсолютно неподвижно. Глубоко вдохнув, она очнулась. И сразу ощутила на лице черный бархат. Девушка приподняла голову с твердой, как кирпич, подушки и облизала пересохшие губы. Сделала еще один вдох, чтобы отогнать подступившую тошноту, и коснулась лица, нащупывая маску для сна. В этот момент чей-то спокойный, но твердый голос скомандовал из динамиков:

– Убери руки. Держи их по швам.

Алишия немедленно повиновалась. Задев запястьем резинку трусиков, она поняла, что к руке что-то прикреплено. «Игла для инъекций», – догадалась она. Колготок на ней не было. Бюстгальтер был на месте, но обувь и часы «Картье» исчезли. Алишия вспомнила, как ее вырвало. Перед глазами вновь возникли распухшие лиловые лица, и девушка вздрогнула.

– Как самочувствие? – спросил голос.

– Тошнит. Голова кружится. Хочу в туалет.

– Это право придется заработать.

– Заработать?

– Именно. Правда, я не уверен, что вашему поколению знакомо такое понятие. Ляг на спину, руки сложи на животе. Дыши глубоко и ровно.

– Мне нужно одеться – я замерзла, – пожаловалась Алишия. Это было неправдой – на самом деле полуголой она чувствовала себя более уязвимой.

– Не верю. В комнате двадцать пять градусов. Прекращай ныть и делай что говорю.

– Дайте мне хотя бы покрывало.

– Все имеет свою цену.

– Тогда скажите, как я могу получить то, что хочу.

– Просто отвечай на вопросы.

Она задумалась. Благодаря своему положению она всегда умела противостоять давлению. С другой стороны, ей срочно надо было в туалет. Что ж, придется сыграть в эту игру, но на своих условиях.

– Хорошо. Я отвечу на вопрос, чтобы получить право сходить в туалет.

– Расскажи мне что-нибудь, известное только тебе и твоей матери.

Упоминание о матери взволновало Алишию. Несмотря на недавние разногласия, ей претила даже мысль о том, что мать окажется втянутой в эту историю. Девушка с трудом сдержала эмоции, понимая, что не должна их выдавать. Она сосредоточилась на дыхании, в то же время пытаясь догадаться, зачем такая информация понадобилась обладателю голоса.

– Неужели это так сложно? – спросил голос. – Это необходимо, чтобы она не волновалась. Мы должны дать ей знать, что ты действительно у нас.

То, с каким спокойствием голос это произнес, вывело ее из себя. Ярость подкатила к горлу.

Алишия услышала, как открылась дверь. Раздались тяжелые шаги. Она вздрогнула. Кто-то схватил ее за руки и приковал наручниками к металлической балке над головой, другой приковал лодыжки к кровати. Неизвестные удалились так же неожиданно, как появились. Дверь захлопнулась. Девушка почувствовала себя совершенно беспомощной и вдвойне уязвимой.

– Можешь помочиться в кровать, Алишия. Будешь валяться в луже собственной мочи, пока она не высохнет, – сказал голос. – И тебе придется отвечать на вопросы, чтобы сходить в душ и получить новую пару трусиков. Ты этого хочешь?

– Я зову своего начальника «священной коровой».

– Не пойдет. Любой может это знать. А мне нужно что-нибудь личное, что известно только тебе и твоей матери.

Она не хотела открывать семейные тайны этому человеку. Пока они оставались тайнами, Алишия чувствовала себя сильнее.

– Это необходимо, чтобы подтвердить, что ты жива и здорова, – пояснил голос. – Часть процедуры.

– Какой еще процедуры?

– Похищения.

– Хотите получить выкуп?

– Выкуп – не самое подходящее слово. Думаю, ты понимаешь, что мы похитили тебя не ради нескольких сотен тысяч.

– Тогда зачем?

– Если память мне не изменяет, ты еще не получила допуск к туалету. Вы же с матерью близки. По крайней мере, были близки. Встречаетесь не реже одного раза в неделю. Завтра собирались вместе пообедать. Нужно предупредить ее, что с тобой все хорошо. Мало ли что она подумает, если ты просто не появишься.

– Если я не появлюсь, – сказала Алишия, – и не буду отвечать на звонки, она сразу обратится в полицию.

– Лишний повод быть посговорчивее.

– Почему?

– Если твоя мать пойдет в полицию, придется тебя убить, – равнодушно сообщил голос. – Тебе больше не о чем будет волноваться. У твоего отца новая семья, так что он как-нибудь справится. А вот мать точно этого не переживет.

– Моя бабушка родом из Португалии, – сказала Алишия. – «Бабушка» по-португальски – «вово». Маленькой я называла ее «вау-вау».

На часах было полтретьего ночи, но Боксер не чувствовал усталости. Игроки решили сделать перерыв, и он направился к выходу.

– Отличные у тебя карты, Чарли, – сказал американец по имени Дон. – И откуда только ты их достаешь?

– Из сапога, – подмигнул Боксер. – Старый трюк, но работает безотказно.

– Так я тебе и поверил. Смотри, не вздумай сбежать!

– Подышу свежим воздухом полчасика и вернусь.

Оставив других игроков курить и пить черный, как асфальт, кофе в баре игровой комнаты, он вышел на улицу. Было холодно. Да, сегодня ему везло. Судьба будто насмехалась над отсутствием Эми. Боксер взглянул на часы, быстрым шагом миновал Аллею океанов, повернул налево к реке, срезав путь через сады у билетных касс океанариума, и наконец оказался перед Театром Камоэнса. Как раз напротив жилища Диогу Шавиша. Дорога заняла семь минут.

Он открыл входную дверь. Телохранитель Диаша сообщала, что внутри нет камер наблюдения. Так оно и было. Боксер поднялся по лестнице и замер возле квартиры Шавиша. Тишина. Он отпер дверь. Ни сигнализации, ни даже цепочки. Боксер прошелся по комнатам, запоминая расположение мебели. Проверил балкон и прикинул расстояние до земли. Конечно, он предпочел бы разобраться с Шавишем в квартире, но пока не видел такой возможности. Вернувшись в прихожую, Боксер обратил внимание, что потолок там был ниже, чем в гостиной и спальне.

Света от мобильника хватило, чтобы обнаружить едва видимые линии на потолке в трех метрах от входа. На кухне он нашел стремянку, открыл люк и забрался на тесный чердак, держа телефон в зубах. В углу валялись два пустых чемодана и старая коробка от обуви, набитая пачками пятидесятидолларовых банкнот. Все, что осталось от выкупа? Боксер запомнил несколько серийных номеров. Рядом он заметил торчащий из бетона стальной штырь. То, что нужно.

Ему хватило пяти минут, чтобы вернуть все на свои места и покинуть дом. Он решил пробежаться вдоль реки к огромной раковине Атлантического павильона. Вокруг не было ни души, лишь покачивались на ветру пустые кабинки канатной дороги, безмолвные и жуткие в темноте. Боксер чувствовал невероятный прилив энергии. Любые сомнения относительно того безумства, что он собирался совершить, исчезли. На черную дыру внутри он уже не обращал внимания.

Спустя десять минут, в «Ипанеме», Боксер пил виски со льдом под музыку Бебел Жилберту[4].

Диогу Шавиш сидел в веселой компании, потягивая через трубочку кайпиринью – крепкий и сладкий бразильский коктейль. Судя по виду, он уже приговорил с десяток таких. Он был пьян настолько, что смеялся невпопад, а по его помятому лицу было ясно, что и улыбнуться толком уже не в состоянии. Под водянистыми глазами залегли темные круги. Наконец приятели Шавиша распрощались с ним и разбрелись кто куда. С трудом поднявшись, тот вышел на улицу и, сунув руки в карманы, в одиночестве побрел домой. Вскоре его силуэт растворился во тьме. А еще через пять минут Боксер уже сел за игровой стол.

– Ты все-таки вернулся, Чарли. – Американец посмотрел на часы. – Я уж было забеспокоился.

– Разве я похож на обманщика, Дон? – усмехнулся Боксер.

– Не знаю, Чарли. Тебя сложно раскусить.