Читать книгу Час Купидона. Часть I. Секрет Купидона - Робин Каэри - Страница 7

Прошло всего несколько минут в тесном плену под огромной постелью, но у него уже заныла спина, затекли плечи, а колени задеревенели намертво, так что, если он когда-нибудь выберется наружу, то сможет передвигаться только ползком. Зажав рот ладонью, чтобы не расчихаться от пыли, в мыслях и шёпотом де Вивонн проклинал ту минуту, когда он согласился на эту нелепую игру в прятки. После недолгого кошмарного сна во рту оставался сухой привкус, будто он наглотался песка, и с каждым вздохом всё сильнее хотелось прокашляться. От попытки поменять положение шея и плечи загорелись, как от уколов тысячи мелких булавок. И в очередной раз Луи-Виктор возмущённо спрашивал самого себя, почему он не догадался найти более удобное место для пряток. Да хотя бы за гардинами или даже в ванной комнате, а ещё лучше, если бы он сразу же вышел через кабинет в Большую приёмную и был таков. Ведь миссия по сопровождению и охране короля была с честью выполнена им до самого конца. Правда, на этом моменте Луи-Виктор чувствовал, как всё внутри восставало против подобного расклада. Он согласился выследить вора вместе с Людовиком и сидеть в засаде не ради гвардейского долга, а из чувства дружбы. И это было ответом на все предыдущие возмущённые вопросы самому себе. Решив это, Луи-Виктор с силой ударил кулаком по нависавшей над его лицом деревянной перекладине кровати и тут же стиснул зубы, чтобы не взвыть от боли в рассечённых костяшках пальцев руки.

А Бонтан, как назло, долго не уходил к себе. Плеск воды, шорох гардин, скрип отпираемых и запираемых замков в ящиках комода сопровождались монотонным ворчанием и сухим кашлем. Мало-помалу это начинало выводить Луи-Виктора из себя, так что, ему снова пришлось крепко стиснуть зубы и до боли сжать кулаки, чтобы собрать всю силу воли, сохраняя стоическое молчание. А, кроме того, неподвижность. О, как же сильно ему хотелось выкрикнуть в сердцах, резко и даже грубо. В его голове вспыхивали яркие, как огни фейерверков, залпы цветистых ругательств. Всё, чему он научился у приятелей в гвардейской роте за год с небольшим службы, было готово прорваться наружу, и никогда ещё в адрес первого камердинера не звучало столько брани, к счастью, пока только мысленно.

Между тем Бонтан вернулся к королевской постели. С сонной медлительностью он поправлял занавес полога, переставил несколько раз с места на место графин с водой и кружку на ночном столике. Проделывая всё это с машинальной точностью и дотошностью, он даже не представлял себе, какими эпитетами награждал его за этот честный труд де Вивонн. Скрежеща зубами от желания высказать вслух все вертевшиеся на языке проклятия, он в то же время едва не завыл от боли и жжения в занемевших конечностях.

И вот, наконец-то, послышался скрип дверных петель! Луи-Виктор безмолвно ликовал во всю мощь лёгких, и, если бы в тот момент его крик вырвался из груди, то его услышали бы во всем Лувре и даже в соседнем дворце Тюильри, а, возможно, что и на другом берегу Сены.

Осторожные, шаркающие шаги и шорох длиннополого халата вскоре затихли в комнате камердинера, и вот уже через минуту ворчливое бормотание сменилось негромким храпом и сопением.

Луи-Виктор выдохнул. В следующий миг, не будучи в силах сдержаться дольше, он расчихался, да так громко, что заколыхалось свисавшее до пола покрывало. Ухватившись пальцами за край постели, он вытянулся наружу по самые плечи и выглянул из-под края покрывала.

– Стойте! Подождите ещё минуту, – услышал он приказ Людовика и недовольно нахмурился, собираясь высказать всё, что накопилось у него на душе о ночных забавах, засаде в тесном чулане, погоне за неизвестным вором и прятках под кроватью.

Людовик уже сидел на постели. Он сбросил с себя тяжёлое одеяло, с облегчением выдохнув после пытки убийственно долгих минут, проведённых в духоте. Раздвинув перед собой плотный занавес полога, он смотрел в темноту, где на фоне паркетного узора угадывались очертания головы и плеч де Вивонна.

Подтянувшись ещё немного, Луи-Виктор вылез наружу. Он уселся на полу, привалившись спиной к винтовому деревянному столбику, на котором держался полог кровати, и с видимым облегчением вытянул перед собой занемевшие ноги. Заметив предупредительный знак Людовика, он оглянулся в сторону, куда тот показал ему рукой.

– Чёрт! А там что ещё такое? – спросил Луи-Виктор, но тут же замолчал и, по примеру Людовика, вслушался в подозрительный разговор, который доносился из-за двери в кабинет.

Трудно было разобрать что-то, кроме отдельных фраз, так как собеседники, скорее, ругались и спорили между собой, чем говорили. Де Вивонн решил действовать. Он вскочил на всё ещё ватные онемевшие ноги, собираясь подойти ближе к двери и подслушать, что там творилось, но в это же время скрипнула другая дверь. Тёмный узор на полу рядом с Вивонном прорезала яркая стрела света от огня свечи, горевшей в плошке в руке Бонтана. Луи-Виктор моментально упал ничком и в следующий миг нырнул под кровать, потянув с собой длинный хвост покрывала. Людовик также быстро откинулся на высоко взбитые подушки и накрылся до самых глаз оставшимся краем покрывала. Он и подумать не успел об одеяле, которое лежало бесформенной грудой на краю постели, и раскрытом пологе.

– Что творится! Что делается! Уже и в личных покоях короля никакого порядка нет ночью, – ворчал Бонтан, по счастью не обратив внимания на то, что творилось в ту самую минуту в королевской постели.

Он прошлёпал по скользкому паркету в одетых на босу ногу ночных туфлях к кабинету, откуда доносились голоса споривших о чём-то людей.

Осторожно приоткрыв дверь, Бонтан поднял перед собой свечу и посветил на лица застигнутых им врасплох визитёров.

– Господа! Позвольте, но в такой час! Что это значит?

Чтобы не разбудить короля, он переступил через порог и вышел из королевской опочивальни. Не потрудившись плотнее закрыть дверь у себя за спиной, он оставил её приоткрытой, и голоса из кабинета доносились особенно громко и отчётливо.

Людовик тут же сбросил с себя покрывало и сел. Он тихонько свистнул, позвав де Вивонна, чтобы тот не проспал всё самое интересное и выбирался из укрытия. Затаив дыхание, король и его друг прислушались к разговору людей, собравшихся в кабинете, при этом забыв обо всех пережитых ими неудобствах.

– Ваша светлость, – продолжал говорить Бонтан, и обычно спокойный голос звенел от праведного негодования. – Позволю себе напомнить вам, господин герцог, что в такой час вы выбрали крайне неподходящее время для аудиенции. Его величество спит. И я не позволю будить его. Никому!

– Его величество спит? Я так и предполагал, – послышался знакомый до мурашек, насмешливый голос губернатора Наварры и Беарна.

– Это де Грамон! – в один голос едва не вскрикнули друзья, но только переглянулись между собой и тут же притихли, чтобы не упустить ни слова из продолжающегося разговора.

– На это я и рассчитывал, мой дорогой Бонтан, – будто в подтверждение, что это был именно он, собственной персоной, герцог де Грамон говорил ещё громче. Он даже подошёл к самой двери и заглянул через плечо Бонтана в опочивальню.

– А также мы очень рассчитываем на вашу помощь. Видите ли, дорогой Бонтан, нам необходимо кое-что получить. И дело не терпит промедления.

– Господа, не кажется ли вам, что это неурочный час для любых просьб? Даже о помощи! Тем более, о помощи! Это ваше дело, оно не может подождать до утра, господин герцог? – не сдавался Бонтан, подвинувшись так, чтобы из-за его широких плеч невозможно было заглянуть внутрь комнаты.

– Нет, месье, – с видимым сожалением ответил де Грамон, отступив назад.

– Это дело крайне важное и оно не потерпит ни минуты промедления. Никаких отсрочек! – вступил в разговор второй посетитель, грубо оборвав дипломатичные попытки герцога провести переговоры в мирном тоне.

– Де Вард! – прошептали друзья и с ещё большим интересом прислушались к разговору.

– Нам нужны чертежи, – де Грамон смягчил тон, в его голосе слышались нотки опытного и уверенного в себе дипломата, тогда как капитан продолжал наседать с чисто военной, несгибаемой прямолинейностью.

– Если сказать точнее, господин Бонтан, нам нужны именно дворцовые планы, – пояснил де Вард. – Мне известно, что со всех дворцовых планов сделали копии. Их хранят здесь, в кабинете короля.

– А, кроме того, нам потребуется и непосредственно ваша помощь, дорогой Бонтан, – не прерывал свою дипломатическую линию де Грамон. – Ведь вы знакомы с расположением потайных коридоров во всём дворце, не так ли?

Слышно было, как Бонтан нерешительно засопел, обдумывая ответ, переминаясь с ноги на ногу. Он что-то пробормотал про время и обязанности камердинера, но ему, как будто, не вняли.

– Месье Бонтан, время не ждёт! Мы упустили грабителей. А они воспользовались одним из потайных коридоров, – в словах капитана сквозило нетерпение, в отличие от герцога де Грамона, который сохранял вежливый, почти дружеский тон.

– Месье Бонтан, не время для щепетильности! – чуть ли не во всю мощь своих командирских лёгких выкрикнул де Вард. – Или вы забыли, какими могут быть последствия? Если мы не пресечём заговор вовремя, сейчас же! Надо ли мне напоминать вам, к чему может привести ваше преступное промедление?

– Заговор? – испуганно переспросил Бонтан.

Достаточно было прозвучать всего одному слову, чтобы его решительность в обороне порядка дала серьёзную брешь.

– Именно так, дорогой Бонтан. Это – заговор, – подтвердил де Грамон. – Понимаете, грабители ведь не сами отыскали потайной ход. Кто-то из прислуги во дворце помог им. Мы должны найти предателя. Но, прежде, чем мы отправим его в руки правосудия, нам необходимо с его помощью поймать и всех сообщников. Для этого мы хотим поставить под наблюдение все входы в потайные коридоры дворца.

– Да! Чтобы выкурить их оттуда, как лисиц из норы! – жесткое дополнение со стороны де Варда оказалось последним и весомым аргументом. Чаша весов в выборе между сложившимся нерушимым порядком и необходимостью немедленно действовать, вопреки правилам, склонилась в пользу просителей.

Послышалось недовольное бормотание и шаркающие шаги. Звякнули ключи в связке, протяжно скрипнул выдвинутый ящик секретера и раздался тихий щелчок отпираемого замка.

Планы дворцовых коридоров хранились в одном из тайных отделений старинного секретера. Если бы не чистая случайность, то Людовик так и не узнал бы об их существовании. Как-то во время уроков маркиз де Виллеруа занялся поисками карандашей. Они понадобились для черчения планов воображаемой крепости, учебного задания, которое дал им преподаватель геометрии и планиметрии. Осмотрев по очереди каждую полку на книжных шкафах, Франсуа переключил поиски на секретер. Он открывал все ящики и даже шарил рукой внутри. И вот, в одном из самых неприметных для глаз местечек в секретере, с задней стороны, маркиз нечаянно нажал на кнопку встроенного механизма. Вот так перед любопытным мальчишками и открылся тайник, спрятанный в старинном секретере. Конечно же, они немедленно обыскали его, вытряхнув наружу всё содержимое. Кроме кипы документов, старых и неинтересных, они обнаружили там копии планов дворца. Вот они-то и заинтересовали юных строителей фортификаций и подземных ходов гораздо больше, чем скучные задания по планиметрии.

Как видно, Бонтан тоже знал о тайнике, потому что открыл его и достал чертежи по требованию герцога де Грамона. Но для этого ему понадобились ключи, тогда как Людовик всегда пользовался кнопкой от механизма, скрытого в задней части секретера.

– Вот они, – тихо проговорил Бонтан. – Я надеюсь, нет нужды повторять, что всё это секретные документы особой государственной важности! И, прежде всего, для безопасности самого короля.

– Месье Бонтан, жизнь и здоровье его величества – это наша наипервейшая задача, – по характерному выговору Людовик и де Вивонн узнали третьего визитёра – сержанта Дезуша. – Мы должны поймать негодяев. Извольте ступать с нами, месье.

– Прежде я обязан доложить обо всём королю. Я должен поставить в известность господина кардинала и её величество! – Бонтан снова проявил неуступчивость, но его попытку жёстко пресёк де Вард.

– Не сейчас, господин Бонтан! Я сам назначен королевой расследовать это дело, если вы не забыли. Идёмте же скорее. Вы одеты достаточно тепло. И для этого часа, поверьте мне, вполне презентабельно. В коридорах, куда мы пойдём, мы не встретим в этот час никого, кроме гвардейцев, стоящих в карауле. И, кроме воров, возможно.

Судя по решительным шагам и звону шпаг, офицеры уже вышли в Большую приёмную. А вот герцог де Грамон и Бонтан не спешили покидать королевские покои. Они оставались в кабинете ещё несколько минут и тихо переговаривались о чём-то.

– Чёрт, да когда же… – прошептал де Вивонн, потягивая в стороны затёкшие руки. – Если Бонтан идёт с ними, то я пойду следом. Прослежу за ним. Посмотрю, что и как.

– Но вас же увидят! – возразил Людовик, которому наряду с изрядной храбростью были присущи природная осторожность и способность к хладнокровной оценке ситуации.

– Нет. Они следят за каким-то негодяем. Значит, их внимание занято поисками следов. Им будет не до меня, сир, – не уступал де Вивонн и поднялся с пола.

– Но… Хорошо, ладно, я согласен, – Людовик вылез из постели и на цыпочках подошёл к двери. – Они ушли! Все. И Бонтан тоже. Но он забрал с собой подсвечник, – прошептал он, выглядывая в приоткрытую дверь.

– Теперь и я пойду! – де Вивонн решительно направился к кабинету. – Там, в коридорах горят факелы. Я не потеряюсь, не бойтесь за меня.

– Только возвращайтесь скорее! Я хочу узнать всё. Первым. Слышите? И не от Бонтана или де Варда, – потребовал Людовик.

– Ну, это вряд ли. Откуда мне знать, как далеко их занесёт, – ответил де Вивонн, переступив порог. – И потом, ведь я должен вернуться в кордегардию. Может, после переклички смогу вернуться. Как освобожусь, первым же делом загляну к вам.

– Уж, извольте, – Людовику не понравилось, что все решения де Вивонн принял сам, не прислушавшись к его советам. Но, заметив одну весьма существенную деталь, которую упустил его друг, он весело ухмыльнулся и, выглянув в приёмную, негромко, почти шёпотом, позвал. – Вивонн! Вернитесь! Луи-Виктор! Да, стойте же!

– Что? – остановившись на середине пустого зала, де Вивонн обернулся и со смехом посмотрел на взлохмаченную шевелюру Людовика. – Что ещё?

Но тут он проследил за королевской рукой, указывавшей вниз. Только тогда Луи-Виктор заметил, что второпях выскочил из спальни, совсем забыв про туфли, которые бросил на полу где-то возле постели. При виде узоров на носках чулок, которые выдавали детскую любовь к морским обитателям, граф смутился, а уже через секунду оба громко расхохотались так, что звонкое эхо их голосов заставило зазвенеть стёкла в оконных рамах. Де Вивонн с силой хлопнул себя по лбу и ринулся обратно к дверям. Он едва не сшиб с ног Людовика, державшегося за живот от смеха из-за нелепого и потешного вида бравого гвардейца – при длинной боевой шпаге и в одних чулках, на носках которых был вывязан рисунок в виде голубых дельфинов.

– Да уж! Хороший из меня следопыт. Собственные туфли потерять умудрился, – проговорил, насмеявшись, Луи-Виктор.

Он вернулся в спальню и, пока Людовик оставался в кабинете начеку, отыскал затерявшиеся под кроватью щегольские туфли с узкими длинными носами. Надев их, не без труда и не без помощи громких проклятий, обращённых на голову башмачника и модников, выдумавших неудобный фасон, граф вышел из покоев и побежал в сторону Большой галереи, догоняя процессию во главе с герцогом де Грамоном.

Оставшись один, Людовик для начала убедился, что Бонтан отдал герцогу де Грамону те самые чертежи, которые он, забавы ради, перекопировал вместо домашних заданий по планиметрии. Копии хранились вместе с его учебными работами, и никому не пришло в голову взглянуть на них. На этот раз, Людовик счёл нелишней предосторожностью перепрятать столь ценные документы. Он сложил листы скопированных им чертежей вместе и отнёс в спальню. Аккуратно перевязав внушительную пачку листов одной из лент с приготовленного на утро камзола, он положил её в ящик, который хранился в дальнем углу одной из полок комода, что стоял возле камина. Бонтан хранил там куски ткани для уборки комнат вместе со всяческим мелким инструментом, и никто, кроме него, туда не заглядывал.

Время близилось к шести утра, а он так и не ложился почти всю ночь! Усталость внезапно навалилась на плечи со всей тяжестью, и сил оставалось только на то, чтобы самостоятельно раздеться до нижнего белья и мигом броситься в постель. Без тёплого камзола, панталон и шерстяных чулок Людовик мгновенно ощутил, как его охватила непрекращающаяся дрожь. Постель казалась стылой и холодной, будто он нырнул в омут с ледяной водой. Прождав с четверть часа в надежде согреться, он так и продолжал трястись от холода.

Вот если бы Бонтан перед уходом додумался подбросить новых поленьев в огонь!

Людовик с сомнением приподнялся на локте, выглянул из-за полога и посмотрел на угли, догоравшие в камине.

Наконец, ещё через минуту, он решился на вылазку. Сделав несколько коротких вдохов для храбрости, он резко сорвал с себя одеяло, выпрыгнул на пол и в три прыжка оказался возле камина.

Ворошить угли и самому укладывать поленья в камине – чего только не придётся сделать, чтобы согреться! Дождавшись, когда огонь захватил пахнущее смолой и древесиной большое полено, Людовик стремглав побежал назад к постели. Он запрыгнул под одеяло и завернулся в него с головой. Не прошло и минуты, как усталость окончательно сморила его. Отпустив метавшиеся в голове мысли обо всём, что случилось в ту ночь, Людовик заснул безмятежно и крепко. Все вопросы: о том, откуда взялся карлик, которого они вместе с де Вивонном едва не схватили возле часов; кто помог грабителям проникнуть во внутренние покои дворца; каким из потайных ходов они воспользовались, чтобы сбежать от погони – всё это растворилось, уступив захватившему его в свои объятия глубокому сну.