Читать книгу Птица в клетке - Робин Роу - Страница 5

Часть 1
3

Оглавление

Адам

Когда я учился на втором курсе, директору Пирсу попались на глаза какие-то исследования, мол, высокая температура в помещении плохо влияет на успеваемость. Все, пути назад не было. Он так врубает кондиционеры, что, даже если снаружи царит жара, нам все равно приходится одеваться как на Северном полюсе. Лишь столовая отстояла независимость от политики «Заморозить мозги напрочь», поэтому стоит мне переступить ее порог, как я сразу начинаю раздеваться.

Одновременно я извиваюсь, пробираясь сквозь опасно набитое помещение. Нам с друзьями приходится втиснуться за стол, не рассчитанный больше, чем на десять человек, а значит, процесс сильно смахивает на игру в твистер. Добавьте сюда жару, раздевание и тесноту – и наш обед приобретает оттенок легкой эротики.

Я умудряюсь влезть рядом с Эмеральд и прижимаюсь к ней бедром. Она, как обычно, зачесала свои рыжевато-светлые волосы наверх и уложила их в замысловатую прическу, которую большинство девчонок приберегло бы для выпускного бала. Эмеральд смотрит на меня своими голубыми глазами – такими голубыми, что я заподозрил бы ее в ношении контактных линз, если бы не знал с пятого класса.

– Привет, – улыбаюсь я.

Эмеральд всегда меня завораживает. Она похожа на старлетку из пятидесятых: идеально накрашенные алые губы, фарфоровая кожа, родинка на щеке. Эмеральд слишком гламурная для того, чтобы сидеть тут с нами и есть жирный картофель фри из пластикового контейнера. Мне столько всего хочется ей сказать, но я отвлекаюсь.

Сидящая напротив Камила как раз стянула с шеи шарф. На ней футболка с таким глубоким вырезом, что, если вздохнуть, станет видно соски. Я старательно делаю вид, будто ничего не замечаю, в основном из-за ее брата-близнеца, Мэтта, что сидит рядом с ней. Секунду Камила с Мэттом смотрят на меня, как умеют смотреть лишь близнецы. Они невероятно похожи: оба невысокие, смуглые и темноволосые. Раньше даже одевались одинаково, пока Камила не перешла на облегающие юбки и высоченные каблуки.

Рядом что-то грохает. Я отрываю глаза от Камилы: это Чарли плюхнул на стол свой поднос и с огромным трудом втискивается между нами. Сегодня он еще мрачнее, чем обычно. Я вечно завидовал его росту, пока тот не вышел за пределы разумного. Когда в тебе почти два метра, крайне трудно куда-либо поместиться. Чарли вечно жалуется на судороги в ногах и боль в коленях. Хотя, с другой стороны, он просто на все вечно жалуется. Вот, например, сейчас:

– Долбаные первокурсники. Ты хоть представляешь, сколько приходится торчать в очереди?

На самом деле, представляю. Он каждый день исправно нам об этом напоминает. Элисон (девушка Чарли с первого курса, они то сходятся, то расстаются) сидит у него на бедре – а оно у Чарли длиной с долбаную скамейку – и сочувствующе треплет его по руке. Успокаивать Чарли – ее основная обязанность. Они оба высокие и светловолосые и похожи так, будто у нас в компании две пары близнецов. Правда, когда я озвучил эту мысль Чарли, он не сильно обрадовался сравнению.

– Пора тебе начать носить еду из дома, – предлагаю я, поднимая свой стеклянный контейнер.

– Это что, тофу? – подозрительно спрашивает Камила.

– Не собираюсь становиться веганом, или во что ты там ударился, – поддакивает Чарли.

– Это курица в лимонном соусе. Я иногда ем мясо, если оно не фабричное. Ну же, попробуйте.

Эмеральд цепляет вилкой кусочек, тщательно жует, словно проводит дегустацию на светском рауте, а затем промакивает губы салфеткой:

– Потрясающе. Почему ты мне не готовишь?

Она берет еще кусочек и практически стонет от удовольствия. Чарли раздраженно смотрит на нас, и я протягиваю ему контейнер:

– Точно не хочешь попробовать? Намного вкуснее, чем у тебя. Придает сил, энергии…

– Ага, тебе же именно энергии и недостает, – перебивает он.

Все смеются, а Чарли слегка задирает нос, ведь ему редко удается кого-то развеселить. Затем он демонстративно откусывает большой кусок пиццы.

– Это не я должен таскать с собой обед. Это малявкам тут не место.

– Да прекрати уже, мужик! – слишком громко осаживает его Джесс, вероятно потому, что так и оставил наушник в одном ухе. После очередного скачка в росте он теперь смахивает на пугало. Джесс наклоняется вперед и кладет на стол барабанные палочки. Он повсюду их таскает, но ему сходит с рук, ведь ударные – единственный инструмент, на котором можно играть без риска прослыть бездельником, променявшим учебу на музыку. – Ты месяц это мусолишь.

– Брось, Чарли, – ухмыляюсь я. – Они же такие трогательные, разве нет?

Я прекрасно знаю, что он ненавидит детей даже больше, чем слово «трогательный». Чарли смотрит на меня так, будто сейчас ударит, впрочем, он всегда так выглядит.

Как по мне, он чересчур болезненно отреагировал, когда узнал, что нам предстоит делить столовку с первогодками. В прошлом году группа родителей пожаловалась, что их дети не успевают поесть, так что в этом году вместо четырех обеденных перерывов – по одному на каждый курс – нам сделали два. Конечно, они стали длиннее, но народу набивается в два раза больше, а тем, кто действительно питается в столовой, половину этого времени приходится стоять в очереди.

Нам сказали, что первогодок и выпускников свели вместе исключительно из соображений экономии. Наш курс самый малочисленный, новичков больше всех. Правда, со временем я начал подозревать, что план был куда изощреннее.

Обычно в столовой царил хаос. Первокурсники носились по залу, как детсадовцы. Пожалуй, даже хуже: дети хотя бы умеют оставаться на местах, знают, что нельзя писать кетчупом на столах и дергать друг друга за волосы. Разумеется, вскоре старшекурсники взбунтовались. Нам всем хотелось вернуть святость месту приема пищи, но преподаватели просто с подавленным видом стояли в сторонке.

И конечно, Чарли привел все в порядок. Прошел тяжелой поступью терминатора к столу, где как раз шло соревнование по перекидыванию зеленой фасолью, и приказал всем сесть и заткнуться на хрен. Первогодки уставились на него в страхе и благоговении, словно стайка перепуганных мышей – и поверьте, я знаю, о чем говорю.


Моя карьера продавца в зоомагазине закончилась, не успев начаться. Я рано пришел на работу, предвкушая, как сейчас поиграю с милыми собачками – мне не разрешали их заводить, у мамы аллергия на все виды шерсти, – но вскоре понял, что моя обязанность заключается в том, чтобы выгребать дерьмо. Жидкое дерьмо встревоженных животных. Что ж, я это сделал, а затем вытащил из клеток самых печальных щенков и принялся кататься с ними по полу, чтобы развеселить.

На меня наорал управляющий – старик с бородой, как у Санты, только воняла она у него кошачьей мочой. Он приказал мне вычистить еще одну клетку, на этот раз злобного попугая, который все время верещал и норовил меня цапнуть.

И все в целом шло неплохо, пока не пришел парень и не попросил мышь, мол, нужна хорошая, упитанная. Не успел я подивиться критериям, как он добавил:

– Это для моего удава.

На тот момент я проработал всего часов пять, но уже чувствовал ответственность за эту коллекцию пахучих зверушек. Мыши в ней были самыми мелкими. Санта сказал, что они в стеклянном аквариуме, в кладовке, и отправил меня с ужасным поручением выбрать, которую из них приговорить к смерти.

Когда я открыл крышку, сотня мышей уставилась на меня огромными круглыми глазами. Я сунул руку и схватил одну: белая милаха с крохотными ушками доверчиво смотрела на меня. Я с минуту держал ее – а потом сунул обратно в аквариум, где она спешно зарылась под своих собратьев.

То, что случилось дальше, больше напоминало сон. Вроде ты ничего не сделал – по крайней мере, осознанно. Но в какой-то момент понимаешь, что просто перевернул полный мышей аквариум. Занятный факт: испуганные мыши передвигаются невероятно быстро.

Когда я услышал визг, то рванул обратно в зал и увидел, что владелец удава пытается увернуться от орущего попугая, посетительницы – запрыгнуть на прилавок, Санта – их успокоить, дети – поймать мышей, а помощники Санты – догнать детей. Где-то посреди этого хаоса я выпалил, мол, просто не могу отдать животинку тому парню.

Позже, увольняя меня, управляющий положил мне на плечо сморщенную руку и сказал:

– Сынок, у тебя кишка тонка для зоомагазина.

Он был прав. У меня кишка была тонка обречь на смерть ни в чем не повинную мышку.

Вот и припугнуть первокурсников я тоже не мог. Да, необходимое зло, но я предоставил эту задачу Чарли. Стоило ему разок рявкнуть – и они послушно сели и заткнулись.

* * *

Чарли все равно, кажется, на взводе, даже хуже обычного, так что приходится спросить:

– Ты вообще в порядке?

– Мать рожает.

– ОПЯТЬ?! – спрашивает Джесс.

По какой-то неясной причине мать Чарли родила второго ребенка только семь лет спустя после первого, зато потом рожала детей чуть ли не каждые двенадцать минут. Помню, как наш учитель в первом классе собрал нас в круг и сообщил, мол, с Чарли этим утром случилось нечто замечательное. Он стал старшим братом. На что сам Чарли выскочил в центр круга и завопил, что его жизнь отныне рухнула.

– И как его назовут? – с легкой усмешкой интересуется Камила.

– Перо.

– Перо? – переспросил я. – А разве не так называют тюремные заточки? – Хорошо, что я сижу далеко и Чарли не может до меня дотянуться.

– А еще, – прибавляет он, – я провалил тест по химии. Не знаю, зачем я позволил консультанту уговарить меня пойти на углубленный курс. Надо было попроситься перевестись на обычный! Адам…

– Я с ней поговорю.

Не согласись я сразу, Чарли непременно скажет, что вообще-то этим должны заниматься его собственные родители – и занялись бы, не будь у них девять миллионов других детей. Его вечная боль, как Самого Старшего Брата. Да, я мог отказаться, сказать, что он сам в состоянии подать прошение, но, зная Чарли, боюсь, в итоге он выкинул бы какую-нибудь глупость и снова получил наказание.

К этому моменту Эмеральд прикончила бо́льшую часть моей курицы. Я задумываюсь, забрать у нее контейнер или продолжить любоваться, как она жует.

– Так что, вы идете или нет? – спрашивает Джесс, и я понимаю, что прослушал, о чем они говорили.

– Может быть, – отвечает Мэтт. – Было бы клево…

– Нет, – отрезает Камила, будто пресекая затею на корню. Вероятно, так и есть. Она старше брата на две минуты и, сколько я себя помню, неизменно этим пользуется.

– Слишком далеко, – ноет Чарли. – Туда ж где-то час ехать.

– Правда, далеко. – Разумеется, Элисон его поддерживает. – Мы даже не знаем, действительно ли они хороши.

– Хороши, уж поверь, – настаивает Джесс. Видимо, речь о какой-то очередной мутной группе. У Джесса настоящее предубеждение водить нас на выступления тех, о ком хоть кто-то слышал.

Наша компания (Чарли, Элисон, Камила, Джо, Натали, Кейт, Бьянка, Майкл, Джош, Мэдди, Шон – да практически все) дружно начинает ворчать, что никуда мы не поедем. Выступление на открытой площадке будет не раньше конца октября. Холодно. Далеко ехать. Джесс и Мэтт недовольны, но, кажется, смирились.

– Я в деле, – сообщаю я, уже предвкушая развлечение, ведь это же клево – куда-то поехать. – Да, будет круто. Приключение! Захватим с собой одеяла.

Джесс расплывается в улыбке и довольно болезненно сует мне в ухо свободный наушник.

– Мужик, ты не пожалеешь. Послушай.

Завывания солиста и грохот гитар ничем не отличаются от десятков других групп, к чьему творчеству он меня приобщал, но я улыбаюсь и доедаю остатки курицы. И лишь вполуха слушаю, как остальные решают, сколько машин нам потребуется, чтобы всем доехать на место.

Птица в клетке

Подняться наверх