Читать книгу Релакс Москва. Нуар-гламур - Родион Бермудов - Страница 11

– Кстати, спала ты крепко, – cказал Бермудов, открывая перед Верой дверцу двухместного вишневого родстера BMW.

– Думаю, что бежать – не решение проблемы, к тому же из своего дома.

– Это квартира Альберта.

– Тем более. Давай для начала заберем твои вещи и по ходу обдумаем план, – cлегка отстраненно говорил Бермудов, листая радио в поисках подходящей музыки.

Они мчались по Третьему транспортному, в очках, обдуваемые теплым ветром, под релаксовые треки Джимми Роквая. Оранжевый закат, как цунами, плавно накрывал индустриальный ландшафт, смешивая в один радужный коктейль бетонные эстакады, асфальт, машины, горизонт и небо, которое отражалось в стеклянных небоскребах Москва-Сити.

Город остывал. Дневная суета и напряжение уступали место расстегнутым воротникам рубашек коммерсантов, которые спешили в бары, клубы, рестораны, на свидания, в отпуска и объятия друзей, жен и любовниц – в Москве было лето.

Бермудов во время поездки периодически посматривал на Веру, на которой было короткое летнее платье Марины и джинсовый жакет. Настоящее смешивалось с прошлым…

Пыльный BMW остановился у сталинского дома на Кутузовском. Когда Бермудов с Верой зашли в подъезд, Вера крепко взяла его за руку. На последние пару этажей лифт не поднимался, и пришлось пройтись пешком. На светлых перилах Бермудов заметил несколько засохших черных капель крови. Он первым осторожно проверил дверь, та была открыта, и вошел в квартиру. Вера осторожно, затаив дыхание, последовала за ним.

Артистическая квартира была уютной и по-своему экстравагантной. Особенное внимание было уделено геометрии зеркал, рам и картинных рамочек, почти на всех стенах, полках и тумбах можно было увидеть Тутовникова (как догадался Бермудов) в разных амплуа и возрастных категориях. Отдельно на декоративном мольберте в витиеватой раме стоял портрет в театральном образе Арлекина. Также повсюду в квартире были расставлены разные растения во всевозможных горшках, вазочках, ведерках и вазонах. На полу стоял высокий кактус, стволы которого росли ввысь к потолку. К стволам были приколоты несколько полароидных снимков. Бермудов присмотрелся. На фото была Вера в обнимку с Альбертом.

– Ты фотографируешь?

Пока Бермудов продолжал пристально изучать квартиру, Вера наспех собирала вещи в чемодан на колесиках.

– Да. Хорошо, что напомнил, возьму полароид.

– Любишь винтаж?

– Снимки такие живые получаются.

– Живее всех живых…

– О чем задумался? Признавайся!

– Представь, мы здесь, и тут твой Альфред заходит…

– Альберт. Или ты специально так его называешь?..

Бермудов обратил внимание на лежащую на кровати книгу с модной мрачной обложкой – Жак Р «Гарем». Бермудов взял книгу.

– Твоя? – cпросил Веру Бермудов.

– Ой, чуть не забыла! Мы по ней ставим спектакль.

– О чем книга?

– Про гарем Берии. Жуткая вещь.

– Я почитаю?

– Конечно!

Когда Бермудов с Верой вышли из дома и Бермудов кое-как утрамбовал набитый до отказа саквояж и чемоданчик в багажник, солнце уже почти село за городом, оставив нежный холодный розовый след вокруг.

– Куда поедем?

– Никак не могу попасть на тренировку, но еще рано.

– Можем зайти в кино, оно в соседнем доме.

– Миллион лет не был. На что пойдем?

– Есть детектив.

– Если комедии нет, то давай на него.

– Не любишь детективы?

– Люблю, комедийные.

– Кстати, чем ты занимаешься?

– Служу в сфере фэшн-индустрии.

– Ну серьезно.

– Ивент, ничего интересного.

– Не понимаю, когда ты шутишь, а когда говоришь серьезно.

– Это нормально, мы меньше суток знакомы.

Как раз в этот момент кассир сказал, что билеты остались только на последний ряд.

– Тогда нам на последний.

– На последнем осталось два дивана.

– Нам хватит одного. – Бермудов взял Веру под руку, и они зашли в зал.

В темноте кинозала Бермудов по-новому ощущал близость Веры, которая разулась и сидела на диване, поджав под себя ноги. Он касался ее горячих открытых плеч и рук, с едва уловимым для себя волнением вдыхая запах ее волос, которые пахли его шампунем «для мужчин». В какой-то момент Вера облокотилась на Бермудова и положила свою руку в его ладонь.

На экране нарастал экшен (фильм, стилизованный под пятидесятые годы: русский шпион ликвидирует остатки националистов по заказу КГБ в Западном Берлине), закручивалась фабула, злодеи атаковали, красотки предавали, главный герой через кадр висел на волоске, фабула продолжала двигаться к кульминации, а Бермудов был не здесь. Особенно в темноте ему казалось, что рядом с ним человек, которого, может быть, вообще нет, что это только фантом, порождение изможденного бесконечной рутиной размышлений и воображения, которого он, казалось, давным-давно лишился, производное его жизни и городской среды – кипящего бассейна несбыточных иллюзий, фальшивых чувств и эмоций…

Главный герой фильма, одинокий и загнанный, лишенный веры в правду, встречает простую немецкую парикмахершу, единственного человека, который становится для него светом в океане лжи и жестокости. Вместе они планируют план бегства, бегства ото всех, и он удается, ведь на кону их жизнь, которая невозможна друг без друга.

Когда Бермудов с Верой вышли из кинотеатра, установилась синяя, прозрачная ночь. Воздух был по-прежнему теплым, а Бермудов понял, что снова не попал на тренировку, было ли это хоть сколько-нибудь важно?

– Поужинаем?

– Я такая голодная, – сказала Вера, держа Бермудова под руку.

В летнем баре-ресторане «Зонт», как всегда в это время года и суток, было людно. Во дворике, похожем на кафешантан, уже вовсю посылали цветы и шампанское за соседние столики, играл мягкий любвеобильный лаундж, посетители подсаживались друг к другу для знакомств и флирта, а прозрачный флер сигаретного дыма растворялся в ночном космическом пространстве.

Бермудов заботливо накрыл Веру пледом, и розовое игристое увлажнило узкие бокалы.

– Я знаю это место! Тут бывает много разных актеров, режиссеров и разных творческих.

– В том числе заразных.

– Кого? – Вера приняла слова Бермудова всерьез и выглядела трогательно, с заговорщическим видом наклонившись к нему.

– Смешная.

– Я? Это почему?!

– По крайней мере, мы действительно удачно зашли. Тут и правда «ВСЕ», – иронично выдохнул Берумдов, изучая меню.

– Давай играть: я буду выбирать персонажей, а ты о них рассказывать?!

– Это может выглядеть со стороны как небольшая сводка из бульварной прессы… – равнодушно сказал Бермудов.

– Давай, это всего лишь игра! – не унималась Вера. – Давай я начну! Смотри, вон там сидит актер и новоиспеченный режиссер Лева Кукушкин, уже второй сезон подряд тесно сотрудничает с директрисой Московского авангардного театра. В репертуаре уже пятый спектакль. Удачный стартап…

– Если ей еще бы скинуть пару десятков годков и пожилого бесполезного мужа… – закончил «наблюдение» Веры Бермудов.

Вера рассмеялась, потом кивнула в сторону одиноко сидящего мужчины под липой:

– Аркадий Геллер, наша звезда драмы, признанный гений, непросыхающий алкоголик. С неизменным графином водки и жульеном…

– А рядом с качелями компашка из трех девушек?

– Сестры Соколовы.

Бермудов, не отрывая взгляда, рассматривал этикетку с вином.

– Одно время снимались в модном подростковом ситкоме. Недавно вернулись из Эмиратов, затяжной финансовый кризис.

К Соколовым подсели армяне с вином из-за соседнего столика, которые до этого долго что-то обсуждали большой мужской компанией. Среди них выделялся один лысый «авторитет» в пиджаке, остальные были лет тридцати. Завязался азартный флирт.

– Ну пора завязывать.

– Нет! Теперь моя очередь, спроси про кого-нибудь.

– Двое мужчин за столиком. Один в белом пледе.

– Не вижу отсюда. Кто это?

– Режиссер Синицын. Со своим «коллегой», меценатом Гордеевым. Последний долго не мог определиться и, встречаясь с Гордеевым, продолжал следить за своей женой.

– Следить?

– Нанял частного детектива. Девушка, будьте добры, еще бутылочку.

– Я поняла, ты театральный критик!

– На фрилансе.

– Признавайся!

– Времени много, болтаюсь, наблюдаю.

– Ты циник.

– Люблю людей.

– Я так не думаю.

– Я частный следователь.

– И что, ты работал со всеми этими людьми?!

– Нет, но косвенно встречал их по ходу разных дел. Видишь ли, когда человек достигает определенного уровня богатства, все вокруг начинает вызывать подозрение: близкие, друзья, собственные дети, коллеги по бизнесу, любовницы. Самолеты становятся частными, дома неприступными, встречи конфиденциальными. Человек пытается отгородиться ото всех, но при этом за всем уследить. Он лишен веры в правду, но по-прежнему готов платить хотя бы за частицы этой правды. Этим я и занимаюсь. Не даю людям сойти с ума от паранойи, – последние слова Бермудов произнес наигранно пафосно.

– Говорят, чтобы быть по-настоящему счастливым, лучше не знать некоторых вещей о тех, кто тебе дорог.

– Тот, кому ты по-настоящему дорог, не станет тебя обманывать.

– Прости, что я снова спрашиваю, но мне кажется, в тебе есть какая-то грусть… Это из-за нее? Она обманула тебя…

– Все в порядке, не извиняйся. Она просто исчезла.

– Она была актрисой?

– Нет. Не была, но однажды сыграла по-крупному. Вообще, большинство людей легко обмануть, взять к примеру Арсена.

– Арсена?!

– Тот, который подсел со своими приятелями к сестрам Соколовым. Арсен живет тем, что содержит несколько шоу-рум, владелица которых, его двоюродная тетушка, куда-то резко исчезла. В одном из них у него студия. Скорее всего, после пятой бутылки вина они туда и отправятся с сегодняшними подругами Соколовыми играть в нарды. На раздевание.

– Это все какой-то фарс! – Вера, смеясь, закрыла ладонями порозовевшее от алкоголя и смеха лицо.

– Для каждого человека правда та, в которую он сам готов верить…

Так они на одном дыхании просидели еще несколько часов, обсуждая самые разные вещи, не замечая выпитого алкоголя, но больше опьяненные друг другом. Бермудов до слез смешил Веру подробностями из своей практики. Она внимательно слушала его, смеялась, оглядывалась на разных посетителей, о которых рассказывал Бермудов.

– Думаю проблемы большинства людей из-за того, что все хотят хорошего секса и при этом оставаться счастливыми, – в глазах Веры блеснули искры.

– Отличная мысль, надо поделиться с Валерой, он вставит это в свой роман. А чего хочешь ты?

Вокруг большинство столов были убраны, официанты складывали стулья под навесом, гасили фонарики. Ресторан закрывался. Бермудов молча пристально посмотрел на Веру. С одной стороны от виска до шеи у нее тянулась тонкая алая струйка крови. Бермудов нежно провел ладонью вдоль щеки, вытирая кровь.

– У тебя снова кровь.

– Тогда точно пора домой.

– Последний вопрос…

– На сегодня? – Бермудов улыбнулся.

– Это все правда, что ты знаешь об этих людях?

– Конечно, нет. Мы же играли.

В обнимку они вышли к проспекту и сели в такси. По пути до дома Вера положила голову на Бермудова и уснула. До квартиры он отнес ее на руках и уложил на кровать, раздел и обработал ранку на голове, которая оказалась не такой уж страшной.

Ночью Бермудов лежал на другом конце кровати и смотрел в потолок. Один день, проведенный с Верой, навеял на него, казалось, совсем похороненные чувства, столько тепла и нежности, что у него мелькнула мысль – на следующий день предложить Вере остаться пожить у него, но, отогнав сантименты, он молниеносно взвесил происходящее. Он по-настоящему ничего о ней не знает, во-вторых, у Веры есть тот, кем она дорожит настолько, что не хочет даже беспокоить его в моменты ужасных событий, которые с ней произошли («Что же этот Альберт за урод такой?!»). В-третьих, Бермудов теперь пребывал в замешательстве по поводу дела Марго Помидоровой со своим велосипедистом горе-любовником (из-за Веры он совсем забыл о том, что должен был в течение дня дать ответ Хрусталёву!). Мозг Бермудова был похож в тот момент на калейдоскоп, стекла в котором еще немного и лопнули бы от напряжения, но в этот самый момент Вера во сне повернулась и обняла его.

– Что вообще происходит? – Бермудов убедился, что Вера во сне и действует по наитию, и, закрыв глаза, уснул. Новый день должен был что-то решить…