Читать книгу Релакс Москва. Нуар-гламур - Родион Бермудов - Страница 8

У Бермудова была любовь. Именно та самая БОЛЬШАЯ ЛЮБОВЬ: метр шестьдесят восемь ростом плюс каблуки, каштановые прямые волосы, бесконечные, гипнотизирующие глаза с лукавыми тонкими черными стрелками. Но самое главное – легкий, влюбленный в жизнь до самозабвения характер – легкий до невозможности, пока позволяют возможности финансовые.

Последние несколько лет она проживала в Цюрихе. Побывала замужем за местным миллионером, которых там пруд пруди на каждый квадратный сантиметр безупречно ухоженной альпийской лужайки. Родила, развелась, получила приличную должность в лондонском филиале швейцарской компании. Должность по большей части декоративную, но в контексте сферы деятельности компании влиятельную – помощница одного из региональных директоров. Начальником Марины был тирольский итальянец Даниэль, разъезжавший на новеньком «Феррари Ф-60» со своей новоиспеченной коллегой по серпантинам Ривьеры и побережью. На всех фото в инстаграме и фейсбуке Даниэль по разным причинам отсутствовал, а вот Марина… То тут, то там появлялась в разных, преимущественно светских или курортных амплуа, что давно стало ее повседневным образом жизни. Загорелая, все та же, как будто ЕГО, но уже с европейским лоском и пустой отчужденностью на вечно улыбающемся лице, дразня Бермудова, который в борьбе с сентиментальностью иногда проигрывал. Проигрывал, погружаясь в настойчивые яркие воспоминания: весенние вечера на Патриарших, где они с Мариной вместе любили проводить время, или ночные сеансы в полупустом темном кинозале «Иллюзиона», где не пропускали ни одного фильма. Сонные аллеи на Воробьёвых горах, по которым совершали вместе вечерние пробежки, чтобы потом там же, на поляне, под каким-нибудь пышным кустом сирени выпить розового вина и наслаждаться друг другом, не чувствуя времени, забыв обо всем остальном мире, ощущая жизнь только через дыхание друг друга и ритм одного сердца на двоих.

Иногда, во время бессонницы, за столиком летней веранды Бермудову навязчиво казалось, что Марина где-то рядом, что вот она сейчас появится в открытом окне соседнего ресторанчика или выйдет из остановившейся у тротуара машины. И легкое волнение, подпитываемое алкоголем, не давало покоя, поэтому выпивки Бермудов всеми силами старался избегать. Это было нелегко, учитывая, что хотя бы для конспирации ему часто приходилось брать бокал в руки…

Бесцеремонные, изнуряющие Бермудова тупой сладкой болью фантомы обычно посещали его в ночные часы, когда, лишенный сна, он неподвижно лежал на незаправленном диване в гостиной после нескольких часов бесцельного просмотра «Нетфликса». Именно тогда он вставал и как сомнамбула спускался в бар «Без вина виноватые». Заведение принадлежало его близкому другу Валере Трубецкому.

На часах было за полночь. Из колонок играла на повторе одна и та же песня, которую было лень переключить. Погружаться в утопию очередного многосерийного детектива не хотелось, а пес Джем, лохматый чиваува, который выручал Бермудова, вытаскивая его прогуляться, уже спал на своем мини-коврике.

Бермудов решил выйти на пробежку, чтобы сбросить навязчивую пелену размышлений, которые, по сути, ни к чему не вели. Но неизбежно его беговой маршрут проходил мимо бара, так что в полном спортивном обмундировании – черной синтетической водолазке, шортах и новых кроссовках, которые полгода ждали своего звездного часа, – Бермудов решил зайти символически поздороваться с другом и не заметил, как уже сидел на веранде, выходящей на Нескучный сад и болтал с Валерой, который увлеченно рассказывал о том, что пошел наконец на какие-то писательские курсы.

– Важна форма, структура, как раз то, чего мне всегда не хватало… Ну ты же знаешь, я давно пытался начать, то есть я даже писал, и герои есть, и сами истории, но все как-то хаотично, сумбурно. Мне кажется, ты даже читал что-то, нет?

Бермудов отрешенно помотал головой, улавливая сладкий липовый запах от порывов теплого ночного ветра, под музыкальные ретро-мотивы, которые обожал Валера, доносившиеся из колонок.

– Форм, мне казалось, тут всегда хватало… Особенно по пятницам.

– Прочти, мне будет очень интересно твое мнение.

– Напиши обо мне, – Бермудов с легкой улыбкой посмотрел на Валеру.

– Да я бы с радостью. Но ты же о себе всегда почти ничего не рассказываешь. Пять лет тебя знаю, а все одно и то же: «Как дела?» – «Все хорошо», «Как собака?» – «Не болеет», «Что на работе нового?..»

– А что там может быть нового, кроме обмана, измен и мести в неограниченных количествах? – отстраненно прокомментировал Бермудов, который уже переключил внимание на беззвучный экран плазмы над барной стойкой, где шел турнир по теннису. У Валеры всегда было так: музыка, его авторская подборка а-ля «Gold edition: 70-80-90-е», теннис по телевизору, которым он занимался в юности, пока окончательно не пристрастился к возлияниям и другим способам релаксации, а того и другого в доме отца, бывшего депутата Розова (фамилия Валеры – Трубецкой – псевдоним), было всегда предостаточно. Какое-то время Валера учился на режиссерском, опять-таки благодаря знакомству отца с мэтрами перестроечного кинематографа, но Валеру выгнали за бесконечные дебоши, пьянки, и он решил найти себя в том, что искренне полюбил всем сердцем и печенью: открыл винный бар, после того, как полгода помотался по Европе, в частности, побывал во Франции, и даже первое время после возвращения приобрел привлекательный, особенно для противоположного пола, заграничный акцент, который то и дело проскакивал у него.

– Завтра первое занятие. Я в предвкушении. Правда есть один минус…

– Рано вставать?

– К одиннадцати.

– Как осилишь?..

– А я ложиться не буду. Хочу уйти в ночь, понимаешь. Черпать вдохновение на задворках, нуар, все дела, маргинальное время суток… На улицы выползает всякая шваль, мерзость и дерьмо… Как в «Таксисте» Скорсезе, помнишь? Кстати, что у тебя с билетами в Землю Святого Креста, далекую солнечную Бразилию, уже смотрел?

– Сегодня возьму.

«Если, конечно, на Землю не упадет метеорит, или не начнется третья мировая», – подумал Бермудов.

– Это надо обмыть. Где-то у меня была бутылочка кашасы, сейчас замиксую тебе кайпиринью. И хоть это тяжело пить, зато по-настоящему!

– Лучше сделай тот чай, с цветами, забыл, как называется…

– «Мечты китайского любовника»?

– «Несбыточные московского».

– «Бразилию», конечно, ты так и не прочел? – Валера скрупулезно заваривал чай, включив в колонках через телефон знакомую Бермудову песню со словами припева: «Копакабана – самое горячее местечко к северу от Гаваны», и слегка пританцовывал под веселую тропическую композицию. – Ну а я все-таки выпью. – И Валера поднял стакан с бразильским коктейлем и произнес: – За Жизель Оливейру!