Читать книгу Кавказский отец подруги. Под запретом - Рокси Нокс - Страница 6

– Пап, ты уже вернулся? – говорит Самира.

Профессор Паскуда разглядывает меня, сложив руки на груди. В его взгляде читается презрение и вопрос: «Как ты, Астахова, посмела прийти в мой дом?»

– Да, вернулся.

– А мы с Аллой…

– Я вижу, чем вы здесь занимаетесь. Астахова, можно вас на два слова?

– Пап, пожалуйста. Я пригласила ее к нам, это важно для меня.

– Переоденься, Самира! – гаркает на нее отец, я шумно выдыхаю, едва справляясь с желанием звездануть ему по лбу. Ну как он с дочерью себя ведет, а? Тиран, настоящий деспот. Говнюк.

– Куда идти-то? – спрашиваю у него.

– В мой кабинет.

– Как будто я знаю, где это, – фыркаю в ответ.

– Правое крыло.

– А мы сейчас в каком?

У Шерханова такой вид, будто он собирается меня придушить. Ну а что? Я правда потерялась в их огромном доме. Уже не помню, как сюда шли.

– Иди за мной, – бросает коротко.

Иду, пялясь на его спину. Сегодня он без своего традиционного костюма. На нем белый лонгслив и джинсы. Одежда обтягивает его крепкую, но стройную фигуру. И в который раз глядя на него, думаю, что мне нравятся такие мужчины. Не широкие, не перекачанные.

Хм… мне могут нравиться мужчины?

Уж точно не профессор!

Этот человек хоть и имеет привлекательную внешность, но характер и натура… просто жесть!

– Ты не можешь дружить с моей дочерью, – категорично заявляет профессор Паскуда, когда мы оказываемся в его кабинете.

Внутри пахнет деревом и хорошим парфюмом.

– Я пытаюсь привить ей традиционные ценности. А ты ее развращаешь!

– Я?! Вы в своем уме? Что я такого сделала? Песенку спела – это разврат?

– Ты как разговариваешь со старшими? – мечет в меня молнии. – Сразу видно, что ты невоспитанная девушка. Дерзишь! По ночам в юбке короткой шляешься, напоказ себя выставляешь, – оглядывает меня презрительно.

Это он решил припомнить мне встречу у ресторана? Ничего я не выставляю себя напоказ! По местным меркам одеваюсь скромно, не как шлюха. А, по его словам, я прям шалава, которая только и ждет, когда ее трахнут! Козел!

– Здесь не ваша родина, чтобы все замоташками ходили! – выпаливаю сердито и тут же прикусываю язычок под его гневным взглядом.

Упс, Алла, перебор! А то сейчас вышвырнет тебя отсюда, что будешь делать? Лучше помолчи. Пусть говорит, что хочет – не реагируй! Ты зависишь от него. Помни об этом!

– Рот закрой и послушай сама! К моей дочери подойдешь только после того, как станешь послушной, нормальной девчонкой.

– Я нормальная!

– Ты сейчас стоишь и препираешься со мной, человеком, который в два старше тебя. Ты смотришь мне в глаза, повышаешь голос. Тебе ни капельки не стыдно. Ты сама себе на уме.

– А почему мне должно быть стыдно?

– Держись подальше от Самиры. Я не хочу, чтобы ты сбивала ее с толку. С ней и так… сложно. Не усугубляй.

– Хорошо, как скажете.

– Завтра после пар подойдешь в мой кабинет. Я лично проверю твои… знания. А теперь иди домой и учи все пять тем. Я не шучу, спрошу любую и, если не сможешь ответить – мне придется поставить в известность декана. Ты ведь слышала мое обещание.

– За что вы меня так ненавидите? Что я сделала? Уронила на вас банку – поэтому вы так на меня закусились?! Это была случайность! Простите!

Ниточка, которую я почувствовала в столовой, оказалась ложной. Он меня ненавидит. Презирает. Считает плохой. Он даже по имени меня никогда не называет, всё Астахова, да Астахова.

– Иди домой, Астахова. Вечеринка закончилась.

Ну вот, пожалуйста… О чем и говорю.

– Хорошо, только сумку с вещами возьму наверху.

– С вещами? – на его лице отражается озадаченность.

– Да неважно.

Выхожу из кабинета Шерханова и в нерешительности застываю. Куда идти? Зачем строить такие дома-лабиринты? Архитектор явно был пьян, когда делал проект.

– Направо, – подсказывает Булат Муратович, стоя в дверях.

Искать нужную дверь мне не приходится, Самира уже стоит в коридоре.

– Что он тебе сказал? – бросается к мне.

– Я поеду.

– Он тебя выгнал, да?! Ты сказала ему, что ты ушла из дома?

– Нет, Самира, не надо, умоляю. Ну что он подумает обо мне, представь только?

Я всеми силами хочу казаться нормальной, но профессор подмечает все мои промахи. Любую ситуацию он может вывернуть не в мою пользу. Особенно ситуацию с отчимом. Эту постыдную грязь вообще никто не должен знать!

– Я поговорю с папой. Подожди, никуда не уходи! – подруга решительно идет в сторону отцовского кабинета.

– Самира, блин…

Захожу в ее комнату и, пометавшись туда-сюда, беру в руки телефон. Смена матери уже закончилась. Надо пробовать дозвониться!

Прикрываю дверь и набираю ее номер.

– Алло, мама? – радуюсь ее голосу, но вдруг слышу:

– Ты мне больше не дочь!

Сердце обрывается и падает в пропасть.

– Что, мам? Почему? Что случилось?

– И ты еще спрашиваешь? – выдыхает она. – Виктор мне всё рассказал!

– Тогда почему ты… Я же не виновата ни в чем… Он сам…

– Он всё мне рассказал! Как приехал с вахты и увидел, во что ты превратила квартиру! Устроила там блат-хату. Бутылки батареями стоят, вонь от курева, водишь домой непонятно кого! А я так верила тебе, думала, что у меня нормальная дочь, в институте учишься, а ты, поганка такая, у меня еще получишь! Я за твое образование плачу, а ты…

– Мама, стой! Он врет! Слышишь – врет!! Пожалуйста, выслушай, меня! Он вернулся и начал приставать ко мне, я отказ…

– Ты сказала ему, что за деньги – да! Хорошо, что он просто проверку тебе устроил и не собирался с тобой спать. Ты мне не дочь больше, Алка! Виктор мой последний шанс, а ты, потаскуха такая, о матери даже не подумала, когда соблазняла его! Хорошо, что он выгнал тебя, такую дрянь.

– Я ушла сама! А твой муженек та еще лживая скотина! Ты веришь ему, и не веришь мне? Знай, мама, когда-нибудь ты пожалеешь об этом!

– Алка!

Бросаю трубку и захлебываюсь слезами. Я всеми силами хочу быть хорошей, а собственная мать наговорила мне таких ужасных слов. Мать, Виктор, профессор – все они почему-то видят во мне то, чего у меня нет! А я знаю! Они видят во мне собственные пороки, к которым я не имею никакого отношения!

И лишь единственный человек, который знает меня настоящей – это Самира. А меня хотят лишить дружбы с ней. Это несправедливо! Несправедливо!