Читать книгу Вестник Первоцвета - Роман Бартон - Страница 4

– Давай, давай, сюда, – сказал Стиф своему другу и указал на небольшую лужайку у реки.

Друзья расположились на лужайке и стали снимать с себя мокрую одежду.

– Сегодня окно было ещё больше! – Сказал Норн Суур, отжимая и встряхивая мокрые штаны – Подумать только, мы смотрели на другой мир! – Восхищённо воскликнул он. – Сказать кому – не поверят!

Норн был худощавым, жилистым юношей небольшого роста с круглыми чёрными, словно угольки глазами, тонкими губами и носом, чёрной шевелюрой, что выглядела ещё чернее на фоне его белой, почти бледной кожи.

– Вот и не надо, Норн, – с улыбкой ответил друг, который принялся сушить рубашку. – Это хорошо, если просто посмеются.

– Но ведь, мы же перейдём когда-нибудь на другую сторону? – Норн заговорщически подмигнул.

– Дружище, это тебе не скалу перейти, мы не знаем, что там, – ответил Стиф, которого немного трясло от холода и задумчиво посмотрел перед собой. – Никто, наверное, не знает.

Он всегда был более сдержанным, чем его неугомонный друг. Стиф был коренастым, выше своего друга на пару дюймов, с крупными чертами лица и светло-каштановыми вьющимися волосами, чем сильно походил на отца.

– А что там может быть не так? – не унимался Норн, которого так и подмывало влипнуть в какую-нибудь историю, о которой потом возмущённо судачат в городе. – Отец мне рассказывал, что когда-то, когда ещё его прадед был ребёнком, мы гуляли в другие миры постоянно, торговали с ними, заключали договоры, а такие как ты, – он указал пальцем на Стифа, – были в большом почёте и зарабатывали неплохо, – он улыбнулся и подмигнул.

– Мой отец не любит говорить о былом, – с грустью заметил Стиф, который немного согрелся от полуденного солнца, – возможно, это напоминает ему о маме. Мы ведь до сих пор не знаем, что с ней. Наверное, это его тревожит.

Летевшая мимо сине-зелёная стрекоза приземлилась на колено Норна.

– Смотри, – с улыбкой сказал он, – говорят, есть миры, где вообще нет стрекоз, а есть такие, миры, где стрекозы размером с аиста!

Стиф усмехнулся.

– Не знаю, – ответил он, – может быть, но нам-то откуда знать?

– Нам не откуда, – сказал Норн, – но вот, старик Грунд наверняка что-то помнит.

Друзья рассмеялись и стрекоза, взмахнув крыльями, улетела восвояси.

– Это точно, – сказал Стиф, – скоро опять его столетие. Сколько ему на самом деле, как думаешь?

– Не знаю, – ответил Норн, – но Грунд праздновал своё столетие ещё когда мой отец был ребёнком, и уже тогда никто не знал в какой раз ему стукнуло сто. – И немного подумав, выставил указательный палец вверх и шёпотом добавил, – что-то старый Гаммель не договаривает о своих курительных смесях.

Норн пристально смотрел на своего друга, будто бы предлагал разгадать страшную тайну, при этом всячески старался не засмеяться, но как только Стиф начал хихикать, не сдержался и взорвался заразительным смехом.

Они дружили с самого детства и много времени проводили вместе. Стиф слыл среди горожан благонадёжным молодым человеком, который если что и мешки с зерном перенести поможет, и крышу дома залатает, если та прохудилась. Норн же напротив казался всем неуёмным авантюристом, который дурно влияет на своего друга, втягивая его в бесполезные шалости и опасные переделки.

Во многом все обстояло именно так. Однако с самого детства им обоим хотелось дальних странствий, что сильно отличало их от остальных жителей города и сближало друг с другом. Эта тяга ко всему новому вызывала недоумение у остальных жителей города, ведь они родились и росли в Речном Городе, самом спокойном, безмятежном, а главное – безопасном городе в мире!

В городе почти все знали их семьи, которые вот уже несколько поколений являются примером достойнейших жителей Речного Города.

Хоув Суокер выращивала на своём поле чудные тыквы, которые всегда созревали дней за десять до празднования Дог Мосвала, и были непременным атрибутом праздничных угощений. Она заранее помечала – какая именно тыква достанется тому или иному жителю города, чтобы тем не пришлось из-за этого спорить. К тому же, Хоув Суокер была добровольцем городской стражи, её доспехи, так точно подогнанные по её фигуре приводили в восторг каждого, кому посчастливилось видеть её во время городского патруля. Ещё бы, ведь они сильно отличались в лучшую сторону, от прочих, что хранились в оружейной Речного Города, хотя все они были выкованы, одним человеком – её мужем – Дином Суокером. К своим дежурствам по городу, куда она, к слову, всегда приходила вовремя, Хоув подходила также ответственно, как и к выращиванию тыкв. Она всегда провожала до дома сильно загулявшихся жителей, а если те начинали буянить, просила трактирщиков налить им ещё и покрепче, чтобы те быстрее уснули, а на утро непременно справлялась о самочувствии. По всем этим причинам, жители Речного Города страшно горевали, когда она исчезла.

Дин Суокер работал в кузнице не покладая рук, чтобы у всех в городе были надёжные дверные петли, чтобы бляхи на ремнях вызывали зависть, а если кто потеряет ключ, то Мастер Суокер выручит бедолагу без промедления. Дин Суокер перенял ремесло от своего отца, а тот от своего. И каждый наследовал и улучшал кузнечное дело. В городской арсенал никогда не попадало ни иноземное оружие, ни заморские доспехи, даже те, что выкованы лучшими мастерами кутов с Великих Гор. Жители Речного Города верили, что только мечи и латы, которые выкованы преданным горожанином могут защитить их в миг опасности, а те реликвии, что привозят с собой торговцы могут нести в себе неизвестные заклятия. Поговаривали даже, что кузнец отправлялся к самому сердцу Горы, чтобы закалить там железо для особого меча, который теперь лежит у него в кузнице и ждёт своего часа.

Фортел Суур, по общему мнению жителей Речного Города, особыми талантами не обладал, однако всегда был на передовой, когда дело касалось обустройства города. Будь то голосование о новых правилах расположения вывесок или передвижение людей во время городских гуляний, Фортелу не было равных в делах дисциплины и организации порядка и весёлого времени препровождения. Помимо прочего, он был единственным хранителем городских подземелий, в которых уцелели реликвии, статуи и изящные опоры, что строили великие мастера Речных Цитаделей, одной из которых была Кель-Даур. Фортел собирал резные плиты с надписями на древнем языке, переписывал на бумагу каждое слово, которое мог найти на стенах, посуде, статуях и погребальных плитах. Он находил важным воскрешение древних историй и познание того, что в своё время послужило первыми камнями для Речного Города.

Супруга же его, Яркева, напротив, имела в городе репутацию яркой, незаурядной личности. Двери её лавки с зельями были распахнуты от рассвета до заката, даже в Дни Солнца и Великих Лун. Она была неизменно приветлива и всегда помогала, в силу своего ремесла, всем остальным. Хотели они этого или нет. Конечно же, некоторые находили Яркеву через чур суетной, а её жесты и часто сменяющееся выражение лица некоторых приводили в замешательство, а у других вызывали сомнения в добром здравии мастерицы зелий. За свою жизнь она не купила ни одного стебля у торговца, будь то местный травник Грён Сигдом или торговец из далеких земель, что предлагал невиданные в здешних краях чудодейственные травы. Все свои растения Яркева выращивала сама, потому что только так могла быть уверена в их свойствах. “Растения, как люди, – говорила она – Только если ты неустанно заботишься о ком-то с рождения, только тогда можно быть уверенным в их характере и в том, на что они будут способны”.