Читать книгу Перламутровая птица Атлантиды. До потопа оставалось всего 750 лет… - Роман Борин - Страница 13

***

Когда варварские племена прекращали враждовать между собой и дикими волнами накатывались на Побережье, город-государство Харид выступал во главе объединенной армии Цивилизации. Под начало его стратегов становились не только немногочисленные отщепенцы от варварского союза, осевшие на территории Цивилизации и принявшие ее законы1, но и такие величественные метрополии, как Гондваллесс и Данар, имевшие возможность в один день снарядить и выставить на поле не меньше тридцати тысяч латников каждый.

Объединенное войско Цивилизации в былые времена достигало ста, а то и ста пятидесяти тысяч панцирников, добрая четверть которых сражалась верхом. Варварские орды редко объединялись до такой отметки, чаще всего их собиралось тысяч пятьдесят конными и примерно половина от этого пеших или на хорошо защищенных повозках с запряженными в них быками.

Случалось, что перед горной грядой, отделяющей Цивилизацию от дикой степи Запределья, катившаяся валом орда натыкалась на огромную рать облачённых в мощные доспехи воинов. Не вступая в бой, варвары резко тормозили, чтобы, постояв на месте, повернуть назад и уйти домой не солоно хлебавши.

Некоторые особо ретивые варвары порой пытались раздразнить стратегов Цивилизации, с хохотом и визгом пролетая на косматых жеребцах перед ровными рядами воинов Побережья. Корчили рожи, выкрикивали в адрес противника оскорбительные сравнения, даже показывали голые волосатые зады – поймать «культурных» на такую удочку никогда не удавалось.

Если армия Цивилизации и начинала атаку, то с выдержанным хладнокровием, не бросаясь очертя головы вперёд, не расстраивая ряды, а наступая на метущиеся толпы варваров несокрушимой стеной сверкающих на солнце обитых медью щитов и лесом насмерть жалящих пик. С победным торжеством играли трубы и колыхались золотом расшитые знамена с изображениями алтарей Каледоса. Варварам ничего не оставалось, как откатиться подальше в степь от грозно наползающего вала.

Не раз могучие богатыри варваров пытались вызвать кого-либо из воинов Цивилизации на поединок – ничего не получалось. Понимая, что победа в этом поединке ничего не даст (варвары всё равно не изменят своих планов), а поражение воина Цивилизации вызовет бурю восторга в объединенной орде, стратеги Харида категорически запретили обращать на вызовы варваров внимания, какими бы оскорбительными они ни казались.

Так от поколения к поколению Цивилизация ревностно охраняла всё, что создавалось на её территории упорным трудом рабов и свободных граждан. И всегда Харид со своими умельцами, стратегами и воинами двигался в первых рядах неуклонного наступления на варварские обычаи и образ жизни.

В упорной борьбе, непрерывно длящейся многие столетия, успех не всегда сопутствовал сеятелям культуры. Нередко отдельные отряды варваров прорывались через заслоны на горном кряже и осаждали даже Харид, самый сильный из городов. И всё-таки соблазны цивилизованной жизни мало-помалу разъедали души варваров – то одно, то другое их племя, а порой и несколько племён одновременно вдруг откалывались от основной массы и просили подданства в Объединённом Совете мудрецов Цивилизации.

Варварам выделяли земли на необжитых зонах Побережья. Часть из них оседала на берегу Тёплого моря, переходя от скотоводства к рыболовству и земледелию. Другие продолжали пасти овец, коров и лошадей, кочуя в пределах строго очерченных границ – обычно вдоль горной гряды (Великого Кряжа), отделяющей территорию Цивилизации от земель варварского Запределья.

Граждане Цивилизации не очень охотно, но всё-таки соглашались пустить варваров на земли к югу от Кряжа, если те обязывались строго соблюдать принятые в Цивилизации законы. Законы же требовали: не нападать на соседей, не вершить самосуд даже над соплеменниками, не укрывать преступников, не использовать труд рабов неварварского происхождения, не обманывать во время торговли, не торговать с запредельными племенами без разрешения Объединённого Совета, не уклоняться от уплаты налога на общие нужды народов Побережья, содержание единого Суда, Сената, Академии и пограничной стражи, в случае нападения из-за гор не открывать неприятелю дорогу вглубь страны, не избегать участия в походах объединённой армии Побережья против запредельных варваров.

Племена, не принимавшие этих требований, незамедлительно изгонялись из страны каледонян (верующих в единого бога живого Каледоса). И первыми операцию по выдворению неужившихся гостей начинали варвары, которые законы приютивших их народов усвоили твёрдо.

За несколько столетий до того, как в Цивилизацию вторглись артаки, на Побережье прижилось более двух десятков варварских племён общим числом до ста тысяч человек. Почти все они на допустимом уровне владели языком Цивилизации, а к сонму своих божков добавили Каледоса, приняв его как старшего среди равных.

Постоянно общаясь с щепетильными и высокомерными горожанами, варвары волей-неволей научились вежливо с ними разговаривать, привыкли часто мыться подогретой на костре водой, ухаживать за своими волосами на голове и бороде, шить одежду со вкусом, мастерить не просто добротные, но и красивые в оформлении вещи, пить вино в разбавленном виде, сервировать стол (раньше они вообще не готовили никаких блюд, довольствуясь зажаренным прямо над костром мясом, плохо пропечёнными, воняющими дымом лепёшками и отвратительного качества сыром, есть который можно было разве что зажав при этом нос).

Здесь надо отдать должное и миссионерам из Харида, называвшими себя сподвижниками красоты и ставившими перед собой цель «очеловечить дикарей».

Было бы несправедливо умолчать о том, что немало граждан Цивилизации кроме Каледоса признавали и других божеств. Поэтому варваров недолюбливали вовсе не из-за их пристрастия к тотемизму и многобожью. Скотоводы, считалось, до истинной веры ещё не созрели – всё это ещё впереди, если к делу обращения варваров в истинную веру терпеливо прикладывать усилия. Не жаловали варваров за их поведение на городских площадях и загородных торжищах. Даже рабам Цивилизации все варвары независимо от возраста казались чумазыми и хулиганистыми подростками, постоянно раздражаюшими почтенных граждан своими игрищами и воплями.

Кроме того, во многих горожанах просыпалась тайная зависть к окиянам за их телосложение: обнаженные тела дикарей практически любого возраста выглядели куда более совершенными в формах, чем обрюзгшие тела культурных горожан, давно перешагнувших порог поздней юности.

Удивительно, что отдельным горожанам выпадало счастье на себе испытать вожделенные прелести варварской страсти, порой прямо в поле, среди буйно растущих трав, под неустанный стрёкот сверчков и палящими лучами солнца. Ещё более удивительным казалось то, что многие из счастливчиков этих вовсе не были молодыми и красивыми.

Но вкусы женщин понять невозможно. Варварки рожали детей с более тёмными и менее вьющимися, чем свойственные их соплеменникам, волосами. И уже не хотели видеть этих полукровок дикарями, дикими голосами орущими грубые песни и носящимися по лугам в неказистой одежде, кое-как сработанной из плохо выделанных шкур. Цивилизация постепенно растворяла в себе варварские обычаи и желания, впитывая в себя одновременно и то, что раньше ей казалось абсолютно чуждым. И это что-то было очень и очень близко к природе…