Читать книгу Антиглобалист - Роман Геннадиевич Данько - Страница 3

Глава 3

Оглавление

Инна работала менеджером в крупной фирме оптовой перепродажи аграрной продукции, а также удобрений, и техники связанной с агробизнесом. Офис фирмы находился в центре города, поэтому добираться до рабочего места приходилось долго, так как Инна жила практически на окраине. Девушка любила поспать, но высыпаться предпочитала в выходные, это знание и предвкушение субботы помогало вскочить на ноги рано. Тем более что ранние подъемы были выгодны тем, что общественный транспорт не был перегружен. «Почему большинство людей выбирают давку в автобусах и метро? Она начинается, всегда в одно и то же время, не проще выйти на 20 минут раньше»? – думала девушка, сидя в полупустом автобусе слева у окна, на предпоследнем сдвоенном сиденье глядя на постсоветскую архитектуру. За окном виднелись советской постройки панельные дома и неработающие заводы, которые по неведомым Инне экономическим или другим причинам остановили свою работу. Девушке казалось, что это не правильно, и что кто-то допустил большую ошибку, либо кто-то другой допустил правильный циничный расчет, раз мы из страны производителя превратились в бедную страну менеджеров. Инна ловила себя на мысли, что не любит свою работу, не потому, что нужно трудиться, а потому что в ней не чувствовалось созидательности. Да, агробизнес по ее мнению, был неотъемлемой частью жизни человечества. Но если копнуть глубже, а Инна любила копать глубже, и посмотреть какими вредными для почвы удобрениями засыпают землю, что бы получить больший урожай, то сразу становилось понятно, что это больше вредит нынешнему и грядущему поколениям, природе, и планете в целом. «Весь этот бизнес – думала девушка – построен целенаправленно на заработок денег, и люди которые за ним стоят, судя по всему, думают о краткосрочной выгоде. Потому, что не верят ни во что большее, кроме доллара. Потому что бояться за короткую свою жизнь упустить шанс подразнить рецепторы желудка хорошей едой, зрения, хорошими путешествиями и видами, самолюбия и тщеславия своей властью могуществом и влиянием, да всем чем угодным, но только себе, и своим отпрыскам».

Инне же хотелось быть по-настоящему полезной, а не быть, пусть и маленьким, но звеном в целой структуре, которая ей казалась в корне неправой. Да, она была не против капитализма, и того, что кто-то на этом заработает. «Пусть – думала она – лишь бы делали все честно с мыслями и делами об окружающих людях, о природе в целом».

Но больше всего Инна сердилась на свою беспомощность. Ведь сама ничего не делала, что бы изменить ситуацию, потому что не знала, как её изменить.


      Так девушка была уверенна, например, что целлофановые пакеты и пластик засоряют окружающую среду, поэтому одно время старалась покупать продукты без лишних пакетов, завела авоську, но некоторые товары все равно приходилось брать в пакеты, такие как картошку, лук, помидоры, иначе в супермаркете не взвесишь и не купишь товар. А если она и просила продавцов на рынке не укладывать один банан, или один апельсин в пакетик, долго приходилось объяснять свою позицию, и это приводило лишь к ухмылке со стороны продавцов, которые рефлекторно улыбаясь, не понимая до конца, что от них хотя, завязывали мертвым узлом пакет с содержимым. После чего Инна подолгу ковыряла уже дома на кухне ногтями эти узлы, что бы сберечь пакеты для дальнейшего использования в быту, что бы опять-таки поменьше выкидывать. Вся эта ее суета касалась также моющих средств порошков и прочего, которые по ее мнению попадали в воду и загрязняли почву, да и саму воду девушка старалась экономить и не тратить по пустякам. Все это требовало усилий, контроля, и дисциплины. «Подумаешь, какая-то мелочь, целлофан и пластик – считала она – но как же это все тяжело выполнить, чего уж тут говорить о других проблемах которые нас окружают». Когда излишне горел свет, Инна задумывалась об электростанциях, и об их вреде на окружающую среду, когда пользовалась газовой печкой, задумывалась об атмосфере. Она сортировала мусор, отдельно выбрасывала пластик, в специальные приемные пункты относила накопившиеся испорченные батарейки, учувствовала в акциях протеста против вырубки лесов.

Даже езда в общественном транспорте была не совсем правильной, по мнению девушки, «Ведь я только что спонсировала загрязнение атмосферы выхлопными газами». Надо признать, что эти мысли небыли навязчивыми, скорее всего девушка задумывалась об этом один или несколько раз, и вспоминала потом косвенно, чувствуя причастность общества к всемирному бедствию, чувствуя то, что эта вина, лежа на всех, лежит частично и на ней.

Сейчас же, проезжая на маршрутке по утреннему городу наша героиня отвлеклась от гнетущих мыслей и погружалась в мечтания. Так часто происходило, когда город начинал давить серостью, и девушке не хватало ярких красок и впечатлений. В такие моменты лучшим проводником в иные миры и истории становилась хорошая книга. Последнее время Инна читала часто, и это помогало просыпаться пораньше, ведь читать было удобно только в полупустом транспорте, а также пораньше придя на работу.

В это утро Инна тоже пришла пораньше. Поздоровалась с любезным и приветливым усатым охранником дядь Федором, бывшим афганцем, всегда по-отцовски относившейся к ней. Девушка первой пришла в офис, который располагался на втором этаже пятиэтажного здания, поздоровалась еще в коридоре с уборщицей теть Валей, спросила как у нее дела и отправилась на свое рабочее место, что бы оставшееся время провести за любимой книжкой. Читать по пути на работу и с работы было очень выгодно, ведь в пути девушка находилась около часа туда и часа обратно. За два часа пути откинув моменты выхода из дома, посадки в автобус, оплаты водителю за проезд, высадки посадки в метро выхода до рабочего места читать удавалось минут двадцать, плюс в офисе минут пятнадцать двадцать, и на обратном пути минут десять пятнадцать, а если оставались силы, иногда перед сном. И того в неделю в пять рабочих дней получалось за чтением провести три четыре часа, а это не мало, при условии того что тебе все равно, приходится ездить.

Еще у Инны была техника чтения нескольких книг сразу. Она заметила, что благодаря ей, она прочитывает гораздо больше. Техника заключалась в том, что девушка брала читать сразу две или более понравившиеся ей книги, и читать начинала с менее интересной. Читала, пока не надоест, и переходила на следующую, более интересную.

Девушка верила что человек состоит из того что читает, а если он не читает, то из того что смотрит и слушает. «Как правило, люди, не читающие книги, смотрят много фильмов и слушают много музыки» – думала она.

Но в то утро ей совсем не читалось, она обдумывала произошедшее с Ричардом и то, как будет сегодня смотреть ему в глаза. Она многим была ему обязанной, а теперь после того конфликта и его ухода она не знала как поступать дальше. «Будь что будет» – отмахивалась она.

Первым на работу пришел Данила, один из топ менеджеров, «правая рука Ричарда». Он поздоровался, как всегда неуместно пошутил и сел за свой стол, закинув под него кожаный портфель. В коллективе он со всеми находил общий язык, был довольно коммуникабельным и веселым, много шутил и много улыбался, и часто, по мнению Инны неуместно и лицемерно, думая о собеседнике какую-то гадость. Острые углы и конфликтные ситуации он ловко обходил, но не по причине мудрости, а скорее трусости. С первого дня работы на фирме, Инне не понравился Данила.

Ведь людей ниже по должности он не упускал возможности подколоть или унизить. При этом избирал для этого людей слабых и беззащитных. Так Инне не понравилось, как он подшучивал над пожилой сотрудницей из соседнего отдела, или пренебрежительно отнесся к уборщице, заставив более тщательно убирать под его столом. Может уборщица и плохо убрала, но Инне показалось, что замечание он делал на очень высокомерной ноте. Тех, кто плохо справлялся с работой, он любил публично унижать, порой переходя на оскорбление тех их качеств, которые работы не касались. А вот с начальством все было наоборот, он умел лебезить и делать комплименты, расшаркиваться, и стремиться быть полезным, умел, и потрудиться и показать хорошие результаты, но не столько для дела, как для презентации себя и желания пропихнуться повыше по карьерной лестнице, где большие деньги связи и власть. «С другой стороны – думала девушка, – наш отдел показывает неплохие результаты, и может, такие методы необходимы, так как результат был на лицо». Но все же девушка придерживалась мудрости, что о человеке ничто так не говорит, как то, как он относиться к более слабым.

Инна также оценивала людей по тому критерию, как они тратят деньги. Это давало обширную картину о человеке. Данила откровенно любил себя, и его очень волновало то, что о нем подумают окружающие. Почему-то для того что бы произвести впечатление на окружающих, он избирал самый тупой способ: покупал брендовые вещи, брендовый телефон меняя его каждый год, иметь дорогие часы, не соответствующие его социальному статусу, носить современную прическу, покупать «мужские журналы» исследуя модные тенденции, и модные мнения. Во всем конечно он хватал по верхам, и старался что-то читать или изучать не столько из интереса к предмету, сколько желая щегольнуть и похвастаться. В общем, он старался быть современным, ничем не уступать духу времени, но, по мнению Инны, менялся лишь внешне, а внутри оставался с гнильцой.

Пару раз в неделю ходил в сауну, с друзьями на футбол в один из дорогих спортивных клубов города и в тренажерный зал, любил водить девочек на свидания в кафе, угощая дорогими винами. А после кратковременной связи, как правило, расставался, утверждая, что это не его судьба. Хотя в судьбу он не верил. Об этом Инне рассказывали девушки из соседнего отдела.

И все бы ничего, если бы Данила не жаловался одинокой матери вдове, живущей далеко в маленьком городке о том, как ему тяжело и как он едва концы с концами сводит. Его мать жила на пенсию, но вынуждена была ещё заниматься работой уборщицы в школе, и на дому у богатых людей. Тем самым помогала горемычному сыну выплачивать долги по очередному кредиту за новый автомобиль.

Данила не нравился девушке, но она соблюдала деловой этикет приличия, будучи с ним вежливой, все же старалась не иметь с ним дел, считая его лицемером, позером и нарциссом. Подобные типажи людей на фирме встречались не редко. Учитывая напряженную ситуацию вчера с Ричардом, с которым Данила тесно дружил, Инна решила держаться сегодня от обоих подальше.

Данила сильно навязывался в друзья Ричарду, будучи движим, скорее всего, мотивом «если хочешь стать успешным, дружи с более успешными». Инна меньше всего хотела говорить с Данилой, поэтому, поздоровавшись, уткнулась в чтение.

Следом за Данилой в офис вошел Коля, по негласной кличке Баптист. Он и вправду был прихожанином протестантской церкви, но не баптистов, а пятидесятников. Но для сотрудников, не желающих углубляться в догматическое отличие церквей, он был просто Коля Баптист.

Его стол находился справа от стола Инны, и это ее радовало, потому что в отличии от Данилы, этот парень был поприятнее, и попроще. Он жил на одном районе с Данилой, практически соседи, через два дома, поэтому ездили на работу вместе. Данила подвозил своего коллегу, но при этом, конечно не стеснялся брать с него денег, за полпути «на бензин». Для Коли это было дороже, чем ехать общественным транспортом, но более комфортно и быстро, поэтому он соглашался. Инна не грамма не удивилась, когда узнала об этом, ведь Данила был крайне мелочен и расчетлив. «Ведь Данила все-равно едет на роботу, с тобой или без тебя. Неужели он не может подвести бесплатно? – спрашивала Инна, когда Коля однажды рассказал ей об этих поездках. «Ну, что поделаешь, мне так всё равно удобнее» – комментировал он. При этом Инна знала, что Данила последнее время практически каждый день после работы старался подвезти домой Катю, и с нее, разумеется, денег не берет. «Возит, скорее всего, авансом» – шутила про себя девушка.

Коля Баптист был сотрудник не глупый, дела вел хорошо. Надо заметить, что отдел, в котором работала Инна, был лидирующим на фирме. И Коля не отставал от других менеджеров компании.

Он был довольно элегантный молодой человек, педант, умел хорошо говорить, и был похож скорее на руководителя, нежели на рядового менеджера. Свою веру он иногда афишировал, вольно или не вольно, когда ему предлагали выпить, или выводили на пошлые разговоры о женщинах, когда оставался наедине в мужском коллективе, или по другому какому-нибудь случаю. Тогда он мог обличить кого то, ссылаясь на священное писание. Как его только не называли ребята: и Баптистом, и Еговой (производной от свидетелей Иеговы), и адвентистом, и евангелистом. Но, в истинную сущность его вероисповедания никто из коллег не вникал. «Все от невежества и нежелания людей знать друг о друге больше» – подмечала девушка.

Инна только один раз спросила его о его вере, и получила длительный и очень внятный рассказ, и о том, как он был смертельно болен, был прикован к постели, и врачи поставили на нем крест, но он уверовал, раскаялся, и обрел спасение. Рассказывал о том, как изменил свою жизнь, что перестал гордиться, тщеславиться, обманывать, что полностью преобразился и стал другим. Все это Инна уже слышала раньше, еще в школьные годы, когда жила в районном центре, и ее с подругами на улице встречали проповедники, раздавая брошюрки и пригласительные на их концертные проповеди. Все это, особенно уверенность человека в том, что он уже не гордиться и не тщеславиться, не делает ничего противозаконного, прописанного Богом, вызывало уже в подростковом возрасте у девушки ухмылку. Она была наблюдательна к людям, и пришла к выводу, что самые глубокие потаенные человеческие страсти, подобны хроническим заболеваниям, которые просто не лечатся. И если болезнь не подает симптомов, нельзя быть уверенным в том, что она завтра не вернется. Подобные утверждения протестантов заставляли девушку прийти к выводу, что они легкомысленны в своем большинстве, не глубоко изучили вопрос человеческой природы, и даже себя толком не знают. «Как же они могут при этом учить других? А как только начнешь задавать вопросы, выбивающие их из парадигмы протестантского мировосприятия, так они сразу начинают теряться. У большинства из них, словно нарушено длительное построение логической цепочки в беседе. Поэтому они либо прекращают разговор, резко меняя тему беседы, считая тебя заблудшей овцой; либо тупо пытаются переубедить в своем, не углубляясь в то, что ты пытаешься донести; либо аргументировать, если это кальвинисты, считают, что ты не предопределен Господом для спасения, раз ты не слушаешь их.

Инна читала у святых отцов Православной Церкви, что подобное состояние называется прелестью.

Также Инна подметила между протестантами много схожего в форме подачи миссионерской проповеди. Практически у всех был заготовлен рассказ о некой победе над недугом или большой греховной страстью; все утверждали, что сильно изменились, и практически все называли себя спасенными. Это в глазах Инны выглядело слегка наивным, и словно под копирку заученным, будто по программе вербовки новых адептов. Или по программе «пяти шагов продаж», которой обучают практически всех новоприбывших менеджеров на фирме. Это установка контакта с выявлением потребностей клиента, презентацией товара желательно с правилом трех «да» (когда подымаются причины или проблемы, с которыми гласно или не гласно клиент должен согласиться три или более раз, что на уровне подсознания расположит клиента на сделку), преодоление возражений, вилка цен, и завершение сделки. Большинство из таких горе проповедников, по мнению девушки, даже не понимали, что действуют по прописанной стандартной системе продаж. «Торговцы верой». – Про себя называла их девушка, ведь ей казалось, что вера приходит в жизнь человека не так. Хотя девушка видела протестантов, которые выглядели благочестиво, их семьи были крепки, многодетны и счастливы. Но, оставим Колю Баптиста и вернемся к новоприбывшим на работу.

Потом в офис зашла Катя. Именно за ней ухлестывал Данила. При виде Кати он выровнялся в плечах, как-то сладострастно улыбнулся ей и поздоровался, в надежде получить взаимное приветствие. Но Катя поздоровалась холодно, ровно так, как и с другими сотрудниками. Это явно расстроило Данилу, и он резко изменился в лице, нахмурив брови.

Катя была немного младше Инны. Девушка проработала на фирме уже несколько лет, знающая здесь всех, и не плохо справляющаяся с работой не лучше и не хуже других, она хорошо ужилась в коллективе. Умела сойтись с разными людьми, потому что всех подкупала своей сговорчивостью и умением слушать. Любила расспросить что-то у каждого, была крайне любопытна к любым новостям, что бы потом в сплетнях, приправив эти рассказы соусом своей извращенной фантазии преподнести слушателю блюдо в виде лжи или клеветы о том или ином человеке. Надо признать, что Катя была не глупой, либо не настолько глупой, что бы сильно сплетничать о коллегах из своего отдела. Чаще всего она любила прошмыгнуться по соседним отделам, и все сплетни оттуда принести сюда. Она делала это со страстью, была неким сканером. Оценивал человека с ног до головы, каждую его фразу, каждое движение, каждый жест, лишь бы найти в нем какой-то изъян, потом уцепиться за него, а потом унизить в глазах всех окружающих. Инна была уверена, что Катя делает это ради внутреннего удовольствия, смакуя очередное падение приличного человека. Не зря ведь Достоевский писал «Люди любят падение праведников».

Внешне Катя всегда выглядела опрятно, стиль одежды предпочитала деловой, дорогой, но безвкусный и всегда старомодный, и моментами вульгарный, при этом одевалась так скорее не из мотивов собственного вкуса стиля или моды, но что бы нравиться мужчинам. Она любила приковывать к себе взгляды, и надо признать многие считали её привлекательной, местами даже чересчур, по крайней мере, это дело вкуса каждого, но приковывать взгляды мужчин ей таки удавалось. Данила же, будучи пока вне поля доступа к ней в полной мере, ревновал ее к каждому ухажеру, который пытался оказать ей свое внимание.

Катя это замечала, и ей это нравилось.

Она была тем типом женщин, которых Инна про себя называла «пупом земли». Ведь у таких людей, выстраивалось на протяжении жизни какое-то незыблемое представление о мире имеющее оценку «как должно быть», и это их «как должно быть» стояло всегда выше любого чужого мнения, даже если оно было самым неаргументированным тупым и нелогичным.

Взгляды Кати, чаще всего делились на «нормально» и «ненормально», исходя из того что сама Катя считала «нормой». Например, Катя могла осудить чужую прическу, или высказывание, чье-то суждение или поступок лишь потому, что он шел в разрез с её представлением о том, как должно быть. При этом она сама через какое-то время могла поступить также, тогда она резко меняла свое мнение, и вот уже так мыслить и поступать было правильно, а иначе нет.

Инне не нравилась Катя, и с ней она тоже старалась пересекаться поменьше. Катя была карьеристкой, и тоже метила на должности повыше, поэтому последнее время она рыла под Ричарда, и старалась быть с ним крайне приветливой и вежливой. Оно то и не удивительно, ведь он был главой всех отделов менеджеров в фирме, но у Кати были на него более дальновидные планы.

На побегушках у Кати была Света. Девушка невзрачная, серая. Такие, как правило, сливались с серой массой коллектива и плыли по течению. И в большом коллективе, они, словно по природе своей, будучи ведомыми, искали к кому пристать. Придя на работу несколько лет назад, Инна застала Свету именно в таком положении. «Катя, тебе тут помочь? Катя, я пойду займу нам обеденный столик. Катя, ты знаешь о распродажах в эту пятницу? Катя, посоветуй, что мне одеть, завтра приезжает начальство…» И так целыми днями без остановки. И только последний год Свету немного переключило на Инну. К удивлению последней, у этой мышки Светы был уже года два парень, с которым она жила на съёмной квартире, но все никак не расписывалась. Человек он был очень специфичный, звали его Сережа. Инне удалось его увидеть на праздновании дня рождения коллеги по работе в прошлом году. У Инны сложилось впечатление, что он очень гордый, и высокомерный. Её очень удивила его надменность, ведь по факту он был обычным сотрудником строительной фирмы, и иногда ездил от этой фирмы в командировки за границу, из-за неплохого знания английского языка. Эти поездки как раз и были единственным поводом гордости этого молодого человека, и источником бесконечных рассказов о том «как там у них» и «как тут у нас». Он так страстно и горячо рассказывал об этих поездках, что своим разговором мог занять всех надолго, ни разу не спросив собеседников хоть что-то. А если вдруг ему на ум когда-нибудь и приходила мысль у кого-то что-то спросить, то лишь для того, что бы найти в другом человеке какой-то недостаток, ухватившись за который, можно было перемывать этому человеку кости до конца своих дней. Увидев эту особенность, Инна поняла, почему сошлись эти странные люди вместе, их объединяло это жгучее желание обсудить других, и при этом им и в голову никогда не могла прийти мысль о том, что они хуже других. Эта же страсть объединяла Свету с Катей.

А пока рабочий процесс шел в своем стандартном ключе. Весь офис был заполнен сотрудниками, которых насчитывалось около двадцати человек. Но потом появился Ричард, он только пришел с утреннего совещания и, делал вид, что не видит Инну. Шастал туда-сюда по отделу, и собирал отчеты о проделанной работе.

Инну это окончательно задело и рассердило, она думала, что это не по-мужски, игнорировать её, Он же в свою очередь сердился на нее, оправдывая свое вчерашнее малодушие неправильным поведением Инны и её контактом с тем неадекватным парнем, из-за которого и начался весь, по мнению Ричарда сыр-бор.

Инна следила за работой Ричарда вскользь, тот ни разу не взглянул в её сторону. Ричард за день очень много говорил с Данилой. В глазах Инны это была странная дружба. Данила всячески лебезил перед Ричардом, и уступал ему не только по должности и финансовому положению, но и по характеру и уму. Ричард был парень сообразительный. Умел организовать работу, найти клиентов, и сбыть товар. Он, как и Данила любил пустить иногда людям пыль в глаза своим положением и достижениями, но делал это реже и более завуалировано. А Данила старался не уступать, у него была какая-то слепая тяга к Ричарду не то от зависти, не то от желания получить баллов от его успехов находясь рядом.

Работа продолжала кипеть. Во всем офисе стоял гул от телефонных звонков и разговоров, и только в обеденный перерыв все немного стихло.

Уже в столовой, девушки начали обсуждать текущие выходные и поездку в город N. Говорили о том, кто с кем поедет, обсуждали бронь в номерах, цены на съёмные квартиры, решали, куда стоит сходить и какие наряды нужно с собой взять. Инна лишь косвенно участвовала в дискуссии и думала о том, как отказаться вовсе от поездки или найти повод, что бы поехать туда самостоятельно, не с Ричардом на машине, как он предлагал до этого. «Да и будет ли действовать его предложение после случившегося? – думала девушка – но даже если предложение в силе, найду повод ехать без них».

Обед закончился. Рутинный рабочий день продолжился, интенсивность звонков уменьшалась, все потихоньку настраивались идти домой.

После работы, уже выходя из офиса, к Инне подошла Света, и попросила сходить с ней в ближайшее кафе на очень важный разговор. Инна согласилась. Света шла чем-то встревоженная и периодически оглядывалась по сторонам.

– Ты кого-то боишься? – спрашивала Инна.

– Да, его.

– Кого?

– Сергея боюсь. Потерпи, я все расскажу, мне нужен твой совет.

Через несколько минут они уже сидели в кафе.

– Инна, я всегда считала, что лишнего не стоит рассказывать посторонним людям. Поэтому хочется доверить свою проблему только тебе. Дело в том, что в этой ситуации меня никто не поддерживает, ни родители, ни подруги, ни любимый человек. Об этом стыдно говорить, но я боюсь допустить ошибку.

Инна уже догадывалась, о чем пойдет речь дальше. Свету она знала с самого начала своей работы на фирме и познакомилась с ней на одном из корпоративов. Праздник проходил в арендованном, частном доме. Инна, что бы уединится от шумной и на тот момент незнакомой компании вышла на небольшой балкончик второго этажа. Там она любовалась звездным небом сквозь разлогие ветки деревьев и со стороны наблюдала за молодежью, которая занимала часть двора в играх и конкурсах.

В какой-то момент к ней подошла Света и попросила присесть рядом. Инна согласилась и они разговорились. Кати в тот вечер на удивление не было, хоть она и старалась не пропускать подобные мероприятия, кажется, она заболела, отравление желудка, или что-то в этом роде.

Беседовали тогда о родных краях (кто, откуда приехал), о школьных годах, об увлечениях и любимых книгах, о музыке и фильмах. Наверное, общее увлечение книгами проявило у Инны интерес к девушке. У Инны было тогда мало друзей в городе, и она была открыта для новых хороших и добрых людей. Света таковой ей на тот момент показалась. А потом были и другие теплые встречи, чаще после работы, и Инна уже кое-что да знала об этом её Сереже, и не как не могла понять, что может заставить женщину жить с таким ничтожеством. Познакомился он с ней через соцсети. Девушка она до этого была нетронутой, ухажеров не было до Сергея, и поэтому она кинулась с пылом и жаром отдаваться этой прекрасной, чаще надуманной взращенной на любимых фильмах любви, не отдавая себе отчет в том, что она что-то делает не правильно. Инна была свидетелем зародившихся у них чувств и была уверенна, что Света бежит впереди паровоза, что она ещё мало знает Сергея, но скорее, по наивности или, если быть честными, по глупости позволила ему очень быстро овладеть всеми прелестями взаимоотношений молодой пары. В глазах общественности все проходило нормально «дети встречаются» думали её родители, подруги расспрашивали, какой он в сексе и советовали контрацептивы, Сергей же был настырен в пылкости чувств и впивался в юность и красоту возлюбленной как паук. Нет, конечно, у них была не только половая добрачная связь, но и цветы подарки кино рестораны совместные поездки на море и многое другое. Они смотрели на это вполне нормально, ведь такие нынче нормы морали, а родители отвечали на вопросы своих друзей «как там Света?» стыдливым ответом «живет в гражданском браке». Ведь за их молодость такого ещё не было. Только прожив полгода на съёмной квартире и вкусив бытовой жизни Света, опомнилась и начал задавать Сергею вопросы: «А когда мы поженимся?», «А как будем праздновать свадьбу?» «Как будем дальше планировать жизнь? И что ты думаешь о нашем семейном будущем?» Но Сережа технично уходил от ответов либо холодно отвечал короткими фразами что «брак – это всего лишь штамп в паспорте», что у него сейчас перебои с работой и ему нужно время, что бы все утряслось и что им не стоит спешить, нужно пожить и присмотреться друг-к-другу. К такому Света была не готова, она думала, что семейная жизнь это естественное продолжение любовных отношений. Расстающиеся пары ей казались чем-то случающимся с посторонними людьми, которые попросту выбирают не тех, не умеют любить по-настоящему и так далее. В свои же чувства Света всегда была уверенна, и никогда не могла поверить, что у неё будет стандартная банальная, как у большинства молодых пар, история любови. И когда она уже и с этим начала смиряться, и уживаться, грянула другая проблема. И об этом Инна узнала из уст Светы за чашкой чая в соседнем от фирмы кафе:

– Я жду ребенка – проговорила с какой-то тревогой Света.

– Боже, какое счастье – радостно реагировала Инна, хлопнув в ладоши. Но Света прерывала её восторг:

– Не спеши радоваться. Сережа не хочет ребенка. Он говорит, что не планировал, что не сейчас… и мне кажется – в этот момент её губа задрожала, что он бросит меня, если я его не послушаюсь.

– Но ведь это его ребенок! – Удивлению Инны не было границ.

– Ну, это ещё не совсем ребенок, я всего лишь на одиннадцатой неделе.

– Как же, Светочка, дорогая – продолжала заботливо Инна, ведь это человек. Посмотри на это как на ваше счастье, когда ты выносишь его, когда он начнет толкать тебя в живот, когда родится, ты забудешь обо всех этих неприятностях…

Но Света перебивала, не дав договорить:

– Я это все понимаю. Мои родители тоже советуют сделать аборт.

Инна настолько была восприимчива к таким ситуациям, что у нее начало подыматься давление, кровь начала пульсировать в висках, голова закипала от мыслей что подсказать, и чем помочь, тому, не родившемуся ребенку и глупой матери.

– Родители считают – продолжала Света уже покрасневшими от стыда щеками, поняв позицию Инны – что ребенок сейчас не уместен, что мне нужно ещё зарекомендовать себя на работе. Тем более декретные нам не платят, а у нас с Сережей нет ещё ни жилья, ни машины.

– Но ведь это уже человек. И у тебя есть возможность стать мамой, ты уже мама. А родители, когда у них появиться внук или внучка они просто растают от счастья, пройдет время, и все забудут то, что говорили, и вы будете жить счастливо.

– Нет, Инна, ты все идеализируешь. – Света огорченно разводила в стороны руками – ты не понимаешь всей ситуации, если я рожу ребенка, моя жизнь сегодняшняя, прекратится. Отношения с Сергеем разрушаться, я потеряю работу, родители осудят меня…

Инна перебила Свету:

– Да разве она того стоит эта жизнь, эта работа, такой «любимый» молодой человек и такие родители того что бы уже появившегося человека на свет лишать жизни?

– Инна, это еще не человек!

– А кто же?!

– Это плод, эмбрион, живая клеточка…

– В общем, все что угодно, только не человек, да? И как же слова подобраны, эмбрион, плод. Это живой человек, твой ребенок, ты – мама, уже мама, а не убийца. Рожай, Светочка, я тебя очень прошу, ты себя всю жизнь потом мучить будешь, что ребенка своего загубила. Да, тебе сейчас сложно, трудно будет, придется перестроиться, но оно того стоит, дорогая. Пускай смирятся все перед твоим выбором, на работу нечего пенять, не трусь, подойди к начальнику отдела, переговори, хочешь, я поговорю?

– Нет, никому не говори, я сама, если что.

– Сережу настрой на то, что он будет отцом, не захочет быть рядом – гони в шею. Родители, какими бы строгими не старались быть, но от тебя не отвернуться и от малыша тоже. Наплюй на мнения, собери волю в кулак и готовься рожать, иначе я тебе этого не прощу.

Света сидела, потупив взгляд в пустую чашку. Видать не на тот эффект она рассчитывала, хотя и знала, что от Инны можно было ожидать чего угодно, она всегда имела свое мнение по любому вопросу, всегда была верна своим принципам и часто не соглашалась даже на первый взгляд с пустяковыми вещами.

– Инна, откуда у тебя такой негатив по отношению к абортам?

– А может быть меня тоже хотела мать в утробе убить.

– Откуда ты знаешь что хотела?

– Но ведь как-то убила двоих.

– Ты одна в семье?

– Да.

– Я тоже – ответила Света, а потом продолжила с интонацией человека теряющего интерес к разговору – буду идти, Сережа уже несколько раз звонил…

– Света, прошу тебя, не делай ошибки.

– Не знаю, что ответить пока, но у меня будет к тебе одна просьба, пожалуйста, никому не говори о нашем сегодняшнем разговоре.

– Ты знаешь, я умею хранить тайны. – Слова Инны были правдой, у нее было отличительное от свойственного большинству женщин умение не болтать лишнего, держать язык за зубами, и не встревать в ненужные разговоры.

Сейчас же Инна чувствовала, что разговор приблизился к концу, в её сознании роились мысли, и ей нужно было сказать, что-то важное вспомнить и озвучить что-то увещевательное. Но ничего не подворачивалось на ум. В какой-то момент Инна произнесла в уме «Господи, помоги»… в этой фразе был крик о помощи, и чувство безысходности и беспомощности перед лицом нависшей проблемы и грядущей неисправимой ошибки. На Инну лег груз колоссальной ответственности. Она также понимала, что до этого момента Свету никто не поддержал в решении рожать, не помог разобраться в этой ситуации, а значит, в его убийстве будут виноваты тоже все окружающие, и она Инна тоже будет виновата, если не предпримет все аргументы для увещевания.

Антиглобалист

Подняться наверх