Читать книгу Чингисхан - Роман Горбунов - Страница 3

Небо было похоже на глубокий бескрайний океан с поплавками в виде звезд. Ветер нежно ласкал кожу и незаметно стряхивал песок с одежды. Жара от нагретого за день песка не остывала. Только вечером небо и земля становились одного цвета. Мир опознавался только по редким выкрикам стражников и одиноким ржаниям лошадей. В шатре было пусто, лишь один Чингисхан сидел на пышной шелковой подушке, обратив свой взор внутрь себя. Он всегда искал ответы не в чужих словах или чужих вещах, а в том, что знал и пережил на своем опыте. Тепло костра, горящего в центре шатра, нежно ласкало его лицо, словно тонкие руки молодой наложницы.

– С тобой хотят увидеться их старейшины. Ты как всегда оказался прав, Великий Хан. Тот визирь действительно что-то услышал в твоих словах. Через несколько минут их делегация уже будет у нас. – Спешно сказал, входящий к нему Сэбэдей, от подошв которого отлетал крупинками присохший песок. Чингисхан сидел неподвижно, а после начал покачиваться из стороны в сторону плечами, и только потом открыл глаза. Он осмотрел палатку, словно вспоминал, как оказался тут, затем посмотрел на Субэдея, который ходил из угла в угол. Его слова совсем не удивили Хана. Визирь, несмотря на свои протесты, увидел свою выгоду в словах Хана, но самое главное он увидел в них довод, с помощью которого он убедит и своих соратников.

– Ночь такая тихая, что я слышу, как бьется твое сердце, брат. Не волнуйся, мы их захватим, так же как и все остальные крепости, быстро и легко. Все они имеют одинаковые и имеют одни и те же самые слабости, наша – Произнес с некоторой ласковостью и сонливостью Чингисхан. – Встань рядом со мной, будешь моими глазами.

Через несколько минут вошли три посла в сопровождении стражников, они были роскошно одеты, камни вшитые в их одежды были хоть и маленькие, но сверкали большими огнями. Так они хотели показать, что Хан будет общаться не с последними людьми этой крепости и не должен оскорблять их как рабов. Среди них был и визирь, двое других были уже в преклонном возрасте, с уставшими и осуждающими глазами. Чингисхан показал рукой, куда они должны были сесть. Если они сядут ниже него, то по обычаям они признают его власть. Они нехотя стали сгибать колени, понимая, что таким образом уже признавали его превосходство над собой. Хан остался доволен расстановкой сил, но понимал, что не должен их унижать при этом, поэтому он медленно встал и подошел к каждому, трепетно и мягко пожав им руки, затем вернулся и снова сел в свой трон. Они были настолько поражены, что их лица посветлели от такой признательности. Сам Великий Хан, которого боятся на тысячи миль вокруг, слагают легенды уже при жизни, только что лично прикоснулся к ним. Лед был растоплен, а иерархия уже не вызывала такого протеста.

– Я рад вас приветствовать в своем шатре. Надеюсь, вы пришли ко мне с хорошими посланиями? Как я уже говорил, от присоединения к нашей империи, вы станете только сильнее. Выгод от нас вы получаете значительно больше, чем вы имеете сейчас. Ваша торговля расширить по всей нашей империи. Вашим детям будут доступны путешествия по всей нашей империи. Ну что скажете?

– Вас называют злом. – Начал не спеша и заикаясь первый старик. – Злом, которое карает наши народы за наши грехи. Такие слухи разносят купцы по нашим степям. – Никто не ожидал такого начала. Воцарилась тишина. Чингисхан сидел невозмутимо, разглядывая свой ноготь, как будто ничего не слышал, и ждал продолжения в виде более конкретного предложения.

– Зло растет, только при ограниченном его выборе, когда нужно принять либо меньшее зло, либо большее, – продолжил уже второй старик, когда первый засмущавшись замолчал. – Естественно, выбор падает на малое зло, которое со временем становится большим. Но это выбор без выбора.

– Вы пришли ко мне, чтобы рассказать о том, о чем сплетничают разорившиеся купцы, спящие в песке? Нельзя сравнивать одно зло с другим злом, если они имеют разные причины, – заключил Чингисхан, который пока не мог понять, к чему они клонят. – Зло может быть побеждено только на ранней стадии, потом оно начинает за собой скрывать уже другое зло, причины их переплетаются, но не исчезают. Когда-то пытаясь убежать из плена, я создал свой первый тумен, а пытаясь погасить междоусобные войны, я уже создал целое государство, пытаясь обезопасить границы своего государства, я создал империю. Три разных причины, по которым я пытался избежать зла, по-вашему породили новое зло? Как можно прийти к тому самому, от чего ты бежишь? Зло для одного растет до тех пор, пока не становится добром для всех остальных. То, что вам по отдельности кажется злом, для вас троих будет уже добром. Я говорю о присоединении.

Снова воцарилась тишина, старейшины обдумывали сказанное Ханом, он им предлагал дружбу на правах младшего брата в составе своей империи. Они понимали главную выгоду от этого в том, что в случае нападение на них, это расценивалось бы как нападение на всю его могучую империю. Но они сильно сомневались, что такое такой союз будет справедливым по отношению к ним лично. Им нужно было уточнить все детали такого присоединения заранее, а точнее все его возможные негативные последствия для них. Они смущенно перешептывались, прислоняясь головами друг к другу, как колосья на ветру, не зная с чего бы им начать.

– Однако странно то, что люди научились только наказывать за зло гораздо большим злом. Зачем наказывают родители своих детей за мелкие проступки, зачем государство наказывает подданных за незначительные преступления. – Продолжил тот же второй старик, намекая на свое жестокое сопротивление Хану и помилование их воинов в случае согласия. «Похоже эти старейшины были не дураками. Говорят о многом и в то же время ни о чем. Почему они послали не полководцев на переговоры, а мудрецов? Может они тянут время, и отвлекают внимание. Надо их прощупать пока их умозаключения не ушли слишком далеко. Они думают, что могут заболтать «этих» пастухов?».

– Любое малое зло растет под личиной добра, нападение всегда скрывается под защитой, наглость под личиной покорности. Если добро искреннее оно не просит в ответ большего добра. Так говорит мне Вечно Синее Небо. – Втянулся в их игру Великий Хан, намекая на их промедление в принятии капитуляции. Старейшины переглянулись, выдавая свою растерянность.

– Но в чем же тогда заключается сама природа зла: почему одни люди становятся жестокими по отношению к другим, при наличии необходимых благ с обеих сторон. – Снова вступил в разговор первый старик, намекая на то, что им нечего делить или отдать победителю в качестве трофея, либо просто намекают, что не хотят ему ничего отдавать, кроме признания его империи.

– Причина в том, что каждый отстаивает свою правоту, а другая сторона является лишь препятствием для ее полного осуществления, а не дополнением. – Сказал Чингисхан и стал чесать большим пальцем свою переносицу, а затем продолжил. – Основными причинами кажущейся несправедливости являются как правило: неуважение, обман, и использование их, одной из сторон по мнению другой. – После этого Великий Хан глубоко заглянул в глаза каждого из послов по очереди, и заговорил снова. – Понятие зла всегда одностороннее и всегда иллюзорное, так как каждая из противоборствующих сторон считает, что стоит на стороне добра, а другая на стороне зла, – подытожил Чингисхан, почесав свою рыжую бороду. – Получается, что никто никогда не идентифицируется себя или свои действия как воплощение зла. Выходит, что разногласия создают два стремления к добру. В этом основная причина возникновения и развития конфликтов. – Поглядев на растерянного визиря, он вспомнил как тот, сравнивал Хана с его жестокими воинами. – Помимо личных обид, происходят и групповые обиды, когда в результате обобщений, недостатки одного члена группы проецируются почему-то и на всех остальных ее членов. «Скажи мне кто твой друг, и я скажу тебе кто ты» – говорили древние, однако они имели в виду не политику, а торговлю. Среди купцов обман встречается гораздо чаще, чем среди политиков, иначе государства бы давно распались, и погрязли бы в хаосе, как базары. – После этого он сложил руки на груди и замолчал. Снова тишина. Старейшины зашептались.

– Есть еще одна причина зла – это когда мы объявляем человека злым, и уже потом он стремиться соответствовать нашим ожиданиям, творя уже гораздо большее зло, нежели то из-за которого мы его так назвали. – Заметил первый стрик, намекая на то, что если они уступят ему сейчас, то это позволит Великому Хану вести себя нагло с ними потом. Чингисхан еле заметно усмехнулся.

Он обдумывал следующий ход, скрестив кисти рук на локтях, желваки его высоких скул медленно прыгали вверх-вниз. Слышно было, как скрипит дерево в прогорающем факеле. Он сидел уставившись в одну точку, прямо над головами старейшин, потом нахмурил рыжие брови и лоб.

– Если вы не можете верить моим словам, то тогда зачем пришли вести со мной переговоры? – прямо спросил Чингисхан, и это откровенность сбила настрой благожелательных старейшин. Она опять зашептали, и тут в разговор вступил визирь, который все это время наблюдал за этим молча. Он не хотел уходить с этой встречи с пустыми руками; он так долго уговаривал свой неповоротливый сенат, чтобы они послали вместе с ним этих старейшин на прощупывание почвы для сдачи, на приемлемых для крепости условиях. И сейчас все может закончится ни чем. Он выдвинулся немного вперед, покряхтев своим гнусавым голосом, начал сыпать слова как песок:

– Верно. Само слово «зло» в восприятии окружающих не отличает малое от большого, поэтому необходимо для этого использовать разные слова. Только и всего. Большое и малое зло – это не одно и то же. Иначе по причине одного наименования, малое зло будет порождать большое, ведь называются они одинаково, и потому репутация человека от разницы в этих делах не измениться, – словно оправдывая Хана продолжал визирь. – Нельзя скрывать множество вещей под одной личиной, и потом ее навешивать на всех, кто совершил малое из них. Мы называем человека злым только за один его поступок гнева, но это одно не может его характеризовать все остальное время. С другой стороны, если его будут считать злым окружающие, то он будет стремится соответствовать их ожиданиям, вопреки своим ощущениям и желаниям. За один нечестный поступок в молодости, нельзя называть человека бесчестным всю его оставшуюся жизнь, это не позволяет ему исправиться. В данном случае наказание словом, гораздо хуже для человека, чем наказание палкой. Ставя клеймо, ярлык или виновность, общество не оставляет возможности для исправления, ведь оно в таком случае утверждает, а не вопрошает. – Визирь закончил, и его слова немного оправдывали жестокие деяния Хана в глазах старейшин. Сам же он давно убедился, что их дальнейшее сопротивление бессмысленно и бесполезно. Он лишь хотел, чтобы победитель не посягал на его личную собственность и родовые титулы. Он готов был признать Хана меньшим злом, лишь бы не сталкиваться с большим злом в виде его безжалостного нападения.

– С другой стороны если благодарить человека за добро, которое он еще не совершал, то он обязательно его совершит. – Согласился с визирем уже второй старейшина. – Причиной зла может быть и предвосхищение будущего, то есть текущее зло появляется как противовес еще большему злу в будущем. – Теперь он стал намекать на то, что если они не сдадутся, то навлекут на себя месть, повторяя тезисы визиря своими словами. – Наказывая, мы увеличиваем добро сегодня, но сокращаем его в будущем. Родители хотят сделать своих детей воспитанными, государство хочет сделать своих подданных честными, но увы, их наказания приводят только к противоположному результату. Наказывать зло злом, это порождать еще большее зло.

– Согласен, – подхватил речь первый старик. Чингисхан молча слушал и наблюдал с ухмылкой за ними, а тот продолжал: – Убеждение в том, что все люди получают разное и чувствуют от одного и того же по-разному, порождает еще большее зло. Только столкнувшись с болезнью, человек начинает жалеть больных. Нельзя заставить здорового человека жалеть больных, можно только объяснить ему, что когда-то они были такими же здоровыми, как он. К неприятию зла люди приходят самостоятельно, гораздо позже самого наказания. Неприятие зла приходит через соотношения себя с окружающими. Понимание того, что все люди хотят одного и того же, и все чувствуют одно и то же, вызывает в людях сострадание. Все родители любят своих детей одинаково, все государства заботятся о подданных одинаково. Можно любить больше кого-то конкретного, но нельзя любить больше что-то общее. Материнская любовь у папуасов и у европейцев одинаковая, хотя и проявляется по-разному. Понимание того, что все люди одинаковые, сводит необходимость зла к абсолютному минимуму, поскольку сводит развитие конфликта к нулю. – Так незаметно старик подводил Чингисхана к принятию их на равных. Что только на таких условиях они готовы сдаться без боя. Снова чаша весов склонилась не в сторону Великого Хана. Первый старик хотел равного союза, визирь хотел сохранения своих почестей, а второй старик похоже еще не определился во мнении и склонялся в обе стороны одновременно.

– Нам нечего с вами делить. Никто не будет грабить нищих людей, никто не будет оскорблять униженных, никто не будет врать обманутым. – Стал косвенно обещать им свою благосклонность Чингисхан, намекая на то, что он не может принять на равных более слабого противника. – Все зло рождается из отчуждения, когда тот, кто творит видимое зло, для себя считает это добром, против невидимого зла. Вы видите лишь одну сторону моих деяний, и отказываетесь смотреть на ее обратную сторону. Разграничение людей, создает парадигму добра и зла, когда один понимает, чем он кардинально отличается от другого, и при этом каждый из них считает, что он действует на стороне добра. Таким образом, каждое разделение, рождает новое противостояние, новую борьбу двух непохожих добрых начал. Если мы будем делить наши земли и нашу власть, между нами неизбежно возникнет конфликт. Без признания моего покровительства нам нельзя будет решить сложившуюся ситуацию. Быть на равных – это значит постоянно соперничать, быть на равных значит разжигать конфликт. Сила имеет смысл, когда ей что-то противостоит, а бить слабого не имеет смысла. Злом представляют своего противника, считая самого себя почему-то добром. Таким образом, со временем злом становится не нападающая опасность, а лишь вероятная потенциальная угроза, которая никогда не произойдет. Мы никого еще не обидели из вас конкретно, так почему вы нас считаете злом для себя. Мы пальцем не притронулись к визирю, и он это подтвердит, хотя могли его четвертовать на месте за его слова. Разве зло поступило бы так? – Так Чингисхан переводил обвинения за все происходящее с себя на них, которые его изображают возмездием, а себя считают агнцами и уже значительно громче завершил: – Злом изображают все, что мешает и все, чего не понимают. Моими устами говорит Вечно Синее Небо.

После этих слов старейшины засуетились на месте, поскольку последние слова уже были высказаны не так дружелюбно как в начале их беседы, с высокой долей претензии к гостям. Тут они поняли, что продолжать разговор дальше опасно для них, иначе можно навлечь на себя гнев Великого Хана. Они стали медленно кланяться и покорно склонив свои головы уходить.

Чингисхан с усмешкой наблюдал за тем, как они удалялись наступая на халаты друг друга. Старейшины опять о чем-то пришептывались, а визирь шел молча глядя под ноги. Перед тем как выйти за пределы шатра, он оглянулся, как бы сожалея о том, что все так закончилось. Субэдей сделал шаг вперед и склонился к сидящему на троне Хану, который облизывал свои зубы.

– Они почти согласились, я заметил, как они воодушевленные перешептывались после некоторых ваших слов. Но в какой-то момент они воздержались признать поражение. Иногда мне казалось, что вот-вот они скажут, что сдаются. Но ошибся. Переговоры ни о чем, все остались при своем. – выразил свое недовольство стоявший возле него Субэдей.

– Не согласен. Тот, кто ищет быстрых результатов от своей деятельности, всегда получает не те результаты, на которые рассчитывает. Настоящий успех приходит к тем, кто готов работать в долгую. Каждый из нас посеял семена сомнения друг в друге, и теперь нужно их лишь изредка поливать и пропалывать, чтобы они не засохли и не завяли. Скоро мы будем есть с этих деревьев.

– Я все понял. Играть в долгую – это и есть настоящее зло? Когда от тебя ожидают чего-то сегодня, а получают совсем другое завтра? Это настоящее коварство. Так ведь?

– Зло – это уродливый ребенок некомпетентности, который пытается сохранить свое место любой ценой. – Начал Чингисхан, постучав ногтем по подлокотнику, сбивая с него то ли грязь, то ли засохшую кровь. – На что только не готовы пойти некомпетентные люди, чтобы казаться компетентными. В первую очередь некомпетентные люди начинают подменять правду ложью, а действительное желаемым. Зло рождается из-за подчинения и угодничества, когда подчиненный стремиться выслужиться перед начальником. Даже когда начальник говорит сделать малое зло, а некомпетентный сотрудник творит большое зло, ожидая большую похвалу и двойное вознаграждение за это. Зло растет сверху вниз в геометрической прогрессии, когда из малого семени брошенного сверху вырастает огромный лес внизу.

– Я вас не совсем понимаю, Хан.

– Сейчас поясню. Очень часто подчиненные перегибают палку в рамках расширения своей ответственности. Причем чем больше у исполнителя ответственности и меньше компетентности, тем больше зла творит он. Зло растет из ожидания обратной положительной связи сверху, а снижаться должно от обратной связи снизу иерархии. И чем более заслуженным, считает свой пост подчиненный, тем на большее зло он готов, ради благодарности. Количество зла и добра в мире характеризуется тем, кто будет оценивать результаты, а вернее с какого положения. Поэтому чем больше посредников, тем суровее и жестче ложь. – На этих словах Чигисхан сделал резкую паузу и пронзительно посмотрел на Субэдея, не отрывая своих прищуренных глаз от него. – Ты думаешь, я не знал, что твои люди уже начали ночной штурм крепости в то время когда я договаривался с ними о сдаче? Так вот знай, если эти старцы нам откажут, то это будет сделано по твоей глупости, которая окажется для нас злом. Моими устами говорит Вечно Синее Небо.

– Я виноват, мой Хан! Я хотел как лучше! Но когда увидел, что они уже соглашаются, понял что поторопился, но отменить штурм уже не мог, так как присутствовал на этих переговорах. – Субэдей стоял не находя себе место, даже стал подкапывать носком стопы под собой песок, чтобы скрыться под него или посыпать голову пеплом.

– Иди срочно отзывай людей. И подсчитай все потери, которые ты нанес нашей империи.

– Сделаю, Великий Хан! Как я могу исправить случившиеся? Вели наказать меня сурово!

– Теперь, когда ты понял свою вину, накажи себя сам. Как бы ты будучи на моем месте поступил с собой. Но сначала верни войска. Все ступай, мне нужно эту ночь провести в спокойствии и тишине. Наш путь к жидкому океану продолжается. – Чингисхан снова положил свою руку на плечо полководца, а тот склонив голову, уронил слезу в песок, которая тут же свернулась в темный клубок из песчинок.