Читать книгу Каштак - Роман Грачёв, Роман Грачев - Страница 12

В тот вечер, когда Павел Феклистов выгуливал своего мопса, не зная, куда его пристроить на время поездки, а Сеня и Милка обсуждали по телефону опасность трезвости, тридцатидвухлетний Владимир Подшивалов, он же Подшива, растолковывал приятелю свой план по возврату «сокровищ Агры». Приятеля звали Георгий Волобуев, или просто Жорик. В отличие от худощавого и юркого Подшивы, он был толст, неуклюж и постоянно потел. Но это еще полбеды. Он страшно тупил. Вся его жизненная сила ушла в ляжки, задницу и бока, не добравшись до мозга.

– Ты уверен, что найдешь их там, где бросил? – спрашивал Жорик, откусывая кусок от кральки копченой колбасы. Он никогда не утруждал себя приготовлением нормальных бутербродов, жрал как собака.

– Во-первых, я их не бросил, – нервничал Подшива, закуривая двадцатую сигарету. – Я их спрятал, и спрятал там, где никто не найдет. Там людей-то нет давно.

– Но за тобой же шли.

– Шли конкретно за мной, а не просто так гуляли. Можно спокойно вернуться и забрать.

– Ладно, убедил.

Они сидели на кухне в квартире Жорика, маленьком помещении два на три метра с убогой газовой плитой на две конфорки, хромым на все ножки столом и шкафчиком для утвари на стене. Подшиве все это не нравилось: здесь пахло прогорклым жиром, мусорным ведром, стоящим под раковиной, и еще какой-то непонятной гадостью. Так иногда пахнет, например, жареная рыба у соседей, когда ты поднимаешься к себе домой, – вроде вкусно и съедобно, а почему-то воротит.

Впрочем, выбора у Подшивы не было, его третьи сутки искали по всему городу, причем искали не менты, а кое-кто похуже. Когда тебя обложили со всех сторон, как зайца, ты будешь рад не только этой берлоге в старой хрущобе на окраине ЧМЗ, но и под мостом заныкаешься с превеликим удовольствием.

– От меня что нужно? – спросил Жорик, разливая остатки водки. Нормальной посуды у него тоже не было, приходилось пить из чашек с отбитыми краями.

– Отлежусь у тебя пару дней, в субботу вечером пойдем.

– Пойдем?

– Да. Ты можешь присоединиться. Может, Серого еще прихватим на всякий случай, мало ли что. Там, бывает, бродячие собаки бегают целыми стаями, людоеды настоящие. Втроем отобьемся.

Жорик нервно сглотнул и сразу выпил, не чокаясь. Перспектива шарахаться вечером, переходящим в ночь, по каким-то развалинам, да еще и рискуя подставить задницу под собачьи зубы, ему совсем не улыбалась. Но как откажешь? Он всегда боялся Подшиву, еще со школы.

– Что, ссышь? – довольно произнес тот, выпив водки.

– Так… малость…

– Это правильно, ссы. Только не в штаны!

Подшива расхохотался, сочтя свою шутку смешной. Жорик его не поддержал…

Вован свалился к нему как снег на голову. Он уже и думать о нем забыл, но, как выяснилось, напрасно. Не возвращаются лишь с того света, а из тюряги вполне себе можно вернуться, если ведешь себя хорошо и правильно. Тем более что и срок-то у Подшивы был символический, всего два года за драку в кабаке с телесными повреждениями. Вот же хрен собачий – не мальчик уже, а все руками машет, когда выпьет.

В общем, приперся вчера вечером и, как Доцент из «Джентльменов удачи», заявил: «Схорониться мне надо, Жора». Тот сразу понял, что дело дрянь. Если недавно откинувшийся Подшива, номинально чистый перед законом, ищет у него пристанища, стало быть, во что-то снова вляпался, «не отходя от кассы». Неугомонная натура. Вроде бы и на работу устроился (одному черту известно, как отсидевший бывший плотник и слесарь попал в контору, обслуживающую коттеджи в Каштакском бору; Вован обмолвился лишь, что подсобил старый кореш Ярик Лапин, он же Лапа, с которым они когда-то играли вместе с футбол), живи себе спокойно, получай хорошие деньги, мацай баб и думай о женитьбе и детишках. Но нет, зудит где-то у джентльмена удачи… «украл, выпил – в тюрьму».

Подорвал он на вызове у одной невнимательной вдовушки, хозяйки двухэтажного особняка на берегу Миасса, коллекцию монет. Даже не разбирался – дорого-недорого, старинные вещицы или новодел, – просто ломанул и дал деру. Его быстро вычислили, пустили по следу орлов из охранной конторы. Подшива зарослями пошел по берегу, чуть ноги не переломал, а коробку с добром, когда понял, что его могут взять, спрятал в развалинах заброшенного пионерского лагеря – там на Миассе их при совке много было, а теперь одни сараи обгаженные остались.

Ему повезло – ушел, орлы отстали. Но монеты нужно было забрать.

– Стоило так рисковать из-за ерунды? – осторожно поинтересовался тупоумный Жорик.

– А хрен его знает! Я ж долго смотрел, как эта мадам Грицацуева на безделушки свои дрочит. А в тот день замахнул писярик перед вызовом… ну, не писярик, больше… и что-то пробило меня. Сидят в своих замках, пальцы веером, сопли бахромой, половину бора вырубили под свои дома, сволочи, ничего святого…

Жорик подумал, что самому Подшиве до святости как до Владика на самокате, но ничего не сказал. Не хватало еще по сусалам отхватить. Подшива парень горячий.

– Ты сам-то как? – спросил Володя, поняв, что увлекся рассказами о себе. Жорик стыдливо пожал плечами, повел рукой вокруг.

– Вижу, не слепой, – резюмировал гость. – Так и подбухиваешь, как раньше?

– Есть такое.

– Ладно хоть хату еще не спустил. Работаешь где?

– На автомойке.

– Пролетарий, значит. Ладно, чо, сам такой… Да хватит тебе жрать-то, жопа скоро треснет!

В первую ночь, проведенную у Жорика на свободном топчане со старой простыней и подушкой без наволочки, Подшива никак не мог уснуть. Ворочался, кряхтел, забывался на несколько минут, а потом вздрагивал и что-то бормотал. Жорик думал, что скоро будет жалеть, что впустил его к себе, не спрятался в ванной, когда гость терзал его дверной звонок. Огребет он с ним, ох огребет. А если еще и Серый присоединится…