Читать книгу Экономика витальности - Роман Максишко - Страница 8

Вернемся к экономике витальности. Уже нетрудно догадаться, что, говоря слово «экономика», мы будем стараться придерживаться ее аристотелевского понимания как искусства домоводительства и хозяйствования, в отличие от хрематистики – искусства наживы, выгоды и накопления богатства.

Свою хозяйственную жизнь человек эпохи постапокалипсиса настраивает в соответствии с вышеописанным принципом четырехчленности материально-физического, жизненно-эфирного, душевного и духовного. Свои вожделения и душевные порывы он соотносит с духовными и физическими законами, зная, что ничто в мире материи не происходит без влияния духа, и наоборот – каждое явление мира воздействует на мир духа и находит там свое отражение. Что бы человек ни делал, он действует одновременно в мирах материи, жизненных сил, души и духа. И последствия его действий распространяются повсюду, как круги по воде от брошенного в озеро камня.

Меняется и представление о качестве жизни.

Человек будущей эры витальности не думает о достатке, стяжательстве и накоплении земных богатств любой ценой. Им руководит понимание разумной необходимости мирского. Приученный довольствоваться необходимым, он не помышляет о все большем и большем разнообразии потребления, ибо он не потребитель, и не это является его целью и задачей. Его не прельщает мишура мирского великолепия. Однажды познав великолепие духовного царства, человек стремится к накоплению совсем иных богатств – тех, которые не уменьшаются, если он с кем-то делится ими. Все свое свободное время он посвящает духовному совершенствованию. Его интересуют науки и искусства, имагинации, инспирации и интуиции – духовные прозрения, откровения, инсайты. Свою творческую энергию он направляет на созидание, исходя из познанного, и не заботится о том, насколько созданное им будет по нраву миру, насколько его похвалят за его творчество, наградят мирской славой, медалями, почетом и богатствами, выделят из толпы и снабдят властью над умами соотечественников. Тех богатств, которые он щедро получает от духа ему вполне достаточно, поскольку не эгоизм инфлуенсера в его запредельном выражении руководит действиями такого просветленного человека, но облагороженное высшим «Я» чувство индивидуальности и свободы. Понимая, что он сам индивидуальность, живущая в кругу таких же свободных индивидуальностей, человек не станет устраивать свое счастье за счет несчастья других. Это важнейший момент. Жизнь становится тем лучше, чем она более духовна.