Читать книгу Кто на Руси светлее всех. Современная авторская былина - Роман Назаров - Страница 5

Как по тому прошпекту Ленина – Ульянова

Не ехал носовой платок – катилась «марочка»,

Марочка заморско-иностранная.

Во стальной кобылке, металлической

Сидят де катятся новёхонькие русские.

А за рулём-ка да Велесий Тихомирович,

По праву руку от него Усоньша да Федотовна,

По леву ручку от него да за окошечком,

По тротуарчику да по асфальтному

Идут-ка двое доблестных взалкавшиих,

Идут шатаются два пьяненьких богатыря.

Спроговорит Велесий Тихомирович:

– А что там ташшитсе за Финиш Ясный?

А что там ташшитсе да светлый Алконавт?

Знакомы лица мне, да не могу узнать.

Ёны летят под мухой, птицы русские,

Летят ёны быстрее черепах.

Руля не зрят, одним автопилотом

Виляют смело и направо, и налево.

Проговорит Усоньша да Федотовна:

– Како тот да Финиш – Игорек Всеславич!

А како тот да Алконавт – Иван Путеевич!

Возрадуется нунь Велесий Тихомирович:

– Так вона что! Пожалуй – скыть, мы остановимся.

А й поприветствуем да старыих товарищей!

Он тормозил же тачку-то ненашенску,

Здоровкался со братиками хмелыми.

А кланялися брателки Велесию,

А й кланялися брателки Усоньше-то.

Велесий Тихомирович он неуступчив был,

Он приглашал к себе оных во гости званые,

Он зазывал ещё оных на пир халявныий.

А й соглашалися те птахи, те дружбанчики,

Садилися во иностранную машину-марочку

А и катилися по городу по Аляксандрову.

Вот приезжали-то они к хороминам невиданным

И подходили к той же дверке засигнализованной.

Отщелкивал Велесий Тихомирович замочки засекретные,

Да заходила в дорогой, богатый дом компания.

А тама на стенáх-полáх ковры персидские,

А тама видаки, компьютер, телевизоры,

Хрустальны люстры под распúсанными сводами,

Креслá кожáные и мебель красна дерева.

А выставляли де хозяева на стол покушати,

На скатерть с бахромами всё яства шикарные.

Велесий Тихомирович себе – коньяк пять звездочек,

Усоньше да Федотовне – французское вино,

Богатырям же – экспортную водочку «Смирнофф».

Ну а закусочка была-от всё отменная:

И балычок, и колбаса, и красная икорка,

Ну там салаты, соки-фрукты южные.

И всё, и сразу – красота и объедение.

Вот пировали-то они, вот веселилися…

Ажно спроговорит Велесий Тихомирович:

– Да ай же ты, удалый Игорь сын Всеславьевич!

Ещё – скыть множество на свете нунь богатырей,

Однако же немногие вернулися со битв кровавыих.

Как был во нашей-то слободушке дородней молодец,

Дородней богатырь Егорушка он Храбрыий.

А как поихал он-то за свинцовой чечевицею

На тот ли севернуй Кавказец ой мятежныий,

Со той поры поют о нем все славу безутешную.

Ещё наслыханы – отчалил ты от бережков колючиих,

Да не слыхали мы о дюже ратных подвигах.

А будь любезен, расскажи честной компании

Какие же победы отмечать, какие поражения?

Упьянсливой братишка Игорь сын Всеславьевич

Он с Хмелем-то ишшо пока сражается,

Он буйну голову ишшо пока удерживат,

Он как тут начал хвастати-бахвалиться:

– А я гуляючи под носом у того ли князя да,

У князя-колобка того-то Юрия Кепчонкова

Я промышлял вором-предпринимателем,

Сводил-ка тых купцов и жадных, и богатыих,

Всё продавцов сводил, все покупателей,

Взимал да с них наличку – черну пошлину.

Уж я как строил будто фараон египетской

Хитрющие шкатулки-пирамидочки.

Писал-то липовые грамотки да ерлычки

Финансовым баронам, коммерсантам-брокерам.

Со иностранцев-лохов доллары пощипывал,

А й со подельничками пас златых бурёнушек,

Да с инкассаторами я играл в опасны пряточки.

Уж я купался в роскоши, я знал-то себе цену!

Эх, одевался я с иголочки в одежи модные!

Ой, и курилася же травка коноплянская…

Ах, нюхались снежно-кайфовые всё порошки…

А как я покупал отборных-от девиц веселых!

И делал с ними всё, чего захочется…

Качает головой Велесий Тихомирович,

Его не радуют такие ратны подвиги.

Спроговорит он недовольно, пословечно:

– А умный хвастает рабочими руками,

Дурак горазд же хвастать грабежом-разбоями.

Да и не вешай-ка мне за уши лапшонку,

Не пудри-скыть мозги дешевой пудрою.

А если б правду молвил – капиталец бы остался,

А если так – имел бы власти, важности чуток.

Знать, не научен ловко-дельно ты своей пруфессии!

А кто умен обхаживать законов закоулочки,

Тот опосля парит высо-о-ко – не достанешь…

А ты у бабушек несчастных отымал ведь гроши,

Во магазинах со прилавочков ты подбирал копейки,

Ходил ты злой-презлой не емши и не пимши.

А и сидел же ты по дельцу-то чиховому!

Уж не за ту ль обнакновенну банку-то варения?

Как у того у Игоря ещё Всеславьева

На те слова ретивó сердце застучалосе,

Как молодецка кровушка она да разгонялася,

А пуще прежнего головушка вскружилася.

Ему как стало-то за страшную обидушку,

Ему ведь стало за смертельно издевательство.

Он брал вдруг со стола ой вострый ножичек.

Как тут Велесий Тихомирович не испужалси,

Он брал-то со стола ой востру вилочку.

Они вставали, выходили из-за кухонного столика.

Как тут Иванище, Усоньша ужаснулися.

Усоньша да Федотовна задержит муженька свово,

Иванище Путеевич хватает другу рученьки —

Ка бы злодейства тута не свершилося.

Они же их давай нунь уговаривать,

Они-то их давай же успокаивать,

Устраивать быстрёхонько да мировую,

И отымали да у ных оружья-нержавеечки.

Скорым-скорó да наливали во рюмашечки,

Скорым-скоро да чокались-дружилися.

Спокойно говорит Велесий Тихомирович:

– А мы-тко зде работаем непокладая рук,

Мы строим и торгуем, покупаем, продаем,

Людей устраивам-скыть на хорошие места.

Уж мы даем покушати и прокормитися

А тым большим да малым семьюшкам.

А кто-скыть да работать не умеети,

Того ли трудно научить? Былó б желание!

Тебя, как вижу, тянет на дела-то мокрые

Доказывать свою тоску пусканием кишочиков,

И не своих кишков, желаннее – чужих.

А не твоё ли зде старание – пустить кровинушку?

А не свою кровинушку – чужую, будто вражеску!

Ещё проговорит Усоньша да Федотовна,

Как скажет она словом-предсказанием:

– И право-то, ты славный Игорь свет Всеславьевич!

А ка бы ни было, а лучше начинать те заново.

Ведь не идти же снова воровать и грабить-то…

Коль скоро у тебя есть интерес к органике,

Коль ты мечтаешь посмотреть на человечьи внутрести,

А й вот тебе совет: ступай во медицинское училище.

Учись полезну делу – помогать людишкам-то.

Оно всё лучше, чем со ножичком бросатися,

Оно заманчивей, чем по темницам сиживать.

Учись-ка той пруфессии мудрёненькой,

Коротку ту ли жизнь да продлевай далече,

Себе и всем земныим существам.

И вот они поели и попили,

Поговорили на различны темы,

А нетушки веселья, нет пирушки-радости.

Хотела-от Усоньша да Федотовна,

Она, хозяюшка, включити озорную музычку,

Да останавливал её Иванище Путеевич —

На стеночке ковровой увидал гитарочку.

Воспроговорит он бойким голосом:

– Уж вы давайте-ка вы мне вон ту гитарочку,

Гитарочку любезну семиструнную.

Она висит у вас да на ковристой стеночке,

Висит-от одинокая, пылинку собирает.

Уж я спою-ка песню грустную, унылую,

А ту ли песенку родимую-любимую.

Спроговорит Велесий Тихомирович:

– А не пой-ка ты нам песенки унылой,

А ты спой-ка ты нам песенки веселой.

А как унылую-слезливу песню буде пети —

Сорвешь-скыть голос, а тем паче надорвешьси.

Проговорит Усоньша да Федотовна:

– А мы знаем твои песенки всё томные,

Они тревожат сердце, грусть наводят,

А и приводят за собою пасмурную осень…

Как тут ещё он Игорь свет Всеславьевич,

Молчком ко стеночке подходит он,

Снимает борзонько гитарочку,

Подносит ю Иванище Путееву.

Уж как берет во ручки белые Иванище Путеевич

Гитару семиструнную, как запевает он любимую: