Читать книгу Волхвы - Роман Павлов - Страница 5

Сельский батюшка Игнат мощным движением большого пальца откупорил бутыль свежего «продукта», который сам же производил в церковном подвале. Эксперимент с добавлением берёзового сока удался: в запахе чувствовались мягкие нотки; вкус стал более благородным; язык обжигало сильнее, чем обычно – Игнат был в восторге. Во дворе он обустроил себе местечко для философии, состоящее из кресла-качалки, направленной в сторону леса. Батюшка налил вторую кружку (первой всегда снималась проба продукта) и с аппетитом поднёс её к массивной бороде каштанового цвета. «Прости, Господи, пуще прежней пошла!» – выставил оценку Игнат – «Хорошо!». Кресло пришло в движение. Скрип раскатился по деревне.

Местный батюшка не относился к тому типу деревенских мужиков, что проводят свободное время на дне бутылки. Возможно, они заходили к нему, не раз заходили, однако, сам он предпочитал идти небесной тропой, путём славного воина Христа, регулярно подкрепляя боевой дух сугубо на благо ближних своих.

Волхвы оберегали его от самого себя, а он, в свою очередь присматривал за Волхвами, обороняясь от призраков афганской кампании – запретной темы во время любого разговора. Одни поговаривали, будто Игнат, который тогда ещё не был батюшкой, рубился с моджахедами с первых дней ввода войск СССР и вдоволь насмотрелся на пылающие останки в подбитых БМП, оторванные головы, кровавые засады и чудом бежал из плена. Другие находили в нём элитного вояку из группы «Каскад», штурмовавшей дворец Амина. Много чего говорили. Пытались выяснить лично, однако, самых буйных настигало крепкое слово, а иногда и длань батюшки, лишний раз подтверждающие суровость его прошлого. Никто не позволял себе плохо говорить ни о церкви, ни об Игнате. Можно сказать, что свой приход он заслужил силой, в хорошем смысле. Поэтому все местные старались не мешать его регулярной «медитации», разве что здоровались, на что в ответ получали одобряющее «Храни тебя Господь» с кресла-качалки.

Женя и Слава пинали мяч на полянке между своими домами. Они заметили внушительный силуэт в тёмной рясе, усаживающийся на «трон» с бутылью и кружкой. Сначала они не обратили на него внимания и продолжили бить серии пенальти. Слава опять злоупотреблял ударами пыром, чем раздражал Женьку, который орудовал ногами куда профессиональнее. Начали тренировать дрибблинг, парней разбросало по огромной поляне. Их тормозил только уклон к прудам. Летающий мячик напугал всех козлов, что выходили пожевать травки. Свой протест животные, как всегда, выразили кучками шариков и негодующим блеянием.

Игральный снаряд улетел в крапиву, как назло, густо растущую прямо за воротами.

– Фух, больше туда не полезу, Жек, давай отдыхать, – Слава по-мертвецки рухнул на зелёную травку, вдыхая аромат клеверов.

– Сейчас тебя шмель в пузо клюнет, смотри! – довольный Женя показал пальцем.

– Где?! – вскочил Слава.

– В попе на дне. Долго ты будешь трусить? За мячом сходи – ты же продул!

– Ладно… – упитанный друг аккуратно полез в крапиву. «Хрен ты у меня попросишь мяч понабивать, пока я на баяне играю» – ворчал Слава.

Женька, весь мокрый от пота, приклеился к бутылке с холодной водой. Солнце палило нещадно, и он остановился только тогда, когда краем глаза увидел Славу. Тот отобрал живительную влагу.

В это время Женя ещё раз посмотрел на батюшку Игната, вспомнил вчерашний день и задумался:

– Славик, а ты вообще веришь в то, что мёртвые могут подняться?

– Да ну. Кто их поднимет?

– Кто его знает. Вдруг то, что нам вчера показалось, когда-нибудь произойдёт? Какая-нибудь молния ударит и оживит покойников?

– Так давай подождём, пока батюшка Игнат кружку допьёт, да спросим, он-то знает.

– Давай. Пошли сейчас.

Юные футболисты топали замученным шагом вдоль деревни, наблюдая за выстроившимися домиками по правую руку. Иногда им удавалось попасть на представление сбежавших поросят, выезд лошади деда Миши или погони стайки гусей за малышами, решивших погладить пернатых. Сейчас в воздухе витало спокойствие, если, конечно, не считать постоянных обитателей Волховских лугов – козлов.

Они жевали травку и пахли. О, небеса, этот запах! Аромат, что оставался с любым приезжим на неделю, был визитной карточкой деревни. Любой, кто проходил через лес «на выход» и залезал в автобус, тут же ловил косые взгляды. Особо нервные водители даже предпочитали высаживать «душистых», как сами же их и прозвали, чтобы не провоцировать бунты в транспорте. Многие шутили, что любой сыр, приготовленный в Волхвах, автоматически становится козьим.

Козлики разбрелись до прудов в низине, уже на подступах к лесу. Они аппетитно кушали травку, перерабатывая её в странного запаха дробинки, которыми Слава однажды растёр укус осы – по совету Андрея, их третьего друга, перебравшегося в город. От души вымазался – смеялись тогда всей деревней! Животные переговаривались напористыми «Беееее» и интригующими «Мееее», делая музыку полей. На чьей-то пасеке жужжали пчёлки, отовсюду доносилось чирикание, под ногами приятно хрустела свежескошенная травка, которую ещё не успели убрать Митрофановы. По пути к Игнату мальчишки погружались в атмосферу заповедника, эдакой книжной русской деревни, где дни, как и люди, похожи друг на друга, уклад сохраняется поколениями, а из радиоприёмников по-прежнему голосит «Маяк».

Под пристальным взглядом быка Сени, подобно монументу стоящему на тропе перед церковью, Женька со Славиком прокрались мимо и, выбрав правильный момент, подошли ближе к Игнату. Лицо батюшки уже приобрело умиротворённые черты, и он расплылся в эйфории. Вид приближающихся озорников никак не отразился на его настроении:

– Смотрите, кто пожаловал в это полуденное пекло! – громким баритоном проговорил церковник и воздал руки к солнцу.

– Здрасьте, батюшка Игнат! – синхронно выдали пацаны.

– День добрый! – кресло-качалка пришла в движение. – Пригубите? – Игнат было потянулся за пустой бутылью, но потом окстился: спаивать ребятню было не по-христиански, тем более, почти всё он уже осилил сам.

– Да мы к вам по делу пришли, – выступил Женька.

– И по какому же, отроки? – Игнат скрестил титанические кисти рук.

– Видели… недавно, как кладбище – Слава покосился на друга, спрашивая глазами, стоит ли рассказывать посторонним об их похождениях (тот кивнул) – восстало.

– И его обитатели по-прежнему стоят там, за ограждением, и чего-то ждут, раз до сих пор никто не пришёл? – зрачки батюшки раскрылись, на левой щеке зародилась ухмылка.

– Оно понарошку, на одно мгновение. В темноте – только надгробия, а как фарами подсветили – появились «человеческие» тени и разрытые могилы. Потом машина проехала, и опять тишина. – Женька закончил историю.

– Детская фантазия… – погрузился в думы батюшка. – Чем дальше, тем сложнее, тем необузданнее становится воображение наших отпрысков – он засмеялся, но так, чтобы не обидеть пацанов. – Помню, как боялись леших, чудовищ из зеркал, которые могли навсегда утащить в другой мир, на темноту постоянно косились, но до восставших мертвецов дело не доходило. Может быть, время иное, может, взрослели быстрее… – Игнат поднялся с «трона» и подошёл к обеспокоенным ребятам. – Однако, запомните, что ни одна сила не может поднять целое, пусть и сельское, кладбище из могилы. Господь иногда делал исключения, например, возвращал Лазаря. Рассказывал я вам про это?

– Кажется, нет – оба понурили взгляд.

– Жаль, моё упущение – сказал священник. – Обязательно поведаю, когда народу побольше будет. Так вот, – Игнат присел на одно колено – ни библия, ни наука не знают способов массового возвращения мертвецов к жизни. Единственный способ – это ваше воображение, – батюшка взъерошил им волосы и улыбнулся – но за пределы головы оно точно не выйдет. Ну что, полегчало?

– В голове… – прошептал Славик. – Да мы просто хотели убедиться, батюшка Игнат.

– Полегчало – сказал Женька. Спасибо! Только… – он взял театральную паузу.

– Что же? – лоб Игната сжался грядками от удивления.

– Только дайте нам хотя бы попробовать вашего питья, с берёзовым соком.

– Нет.

– А понюхать?

– Нет, говорю! Так нанюхаетесь, что потом ещё кого-нибудь воскресите или отлов инопланетян устроите. Вон колодец, в ведре вода свежая, попейте и ступайте с Богом! – батюшка развернул пацанов и те поплелись в обратном направлении, мимо негодующего Сени, на звук блеяния козликов.