Читать книгу Их жизнь. В краю голубых озёр. Книги первая и вторая - Роман Рассветов - Страница 11

…Владислав молча опустился на табуретку, уронил безвольно руки на колени. Мария, чистившая к ужину картошку, взглянула на него и испугалась. У него было такое бледное и угрюмое лицо, что ей стало не по себе.

– Что случилось? – Тревожно спросила она. Владислав вытащил из кармана сложенную в несколько раз газету, развернул её.

– В Ашхабаде произошло страшное землетрясение, – глухо проговорил он, – очень много жертв… На, почитай… Мария вытерла руки и торопливо побежала глазами по строчкам.

– Ужас какой! – Пробормотала она, кончив читать, и посмотрела на Владислава.

– Неужели и тётя Стася с дядей Костей погибли? – С болью вырвалось у Владислава.

– Если мы могли бы знать? – Сочувственно проговорила Мария.

– Надо немедленно писать письмо! – Вскочил на ноги Владислав. Он нашёл кусок обёрточной бумаги, вытащил из кармана огрызок карандаша и стал торопливо писать…

…Шли дни, ответа всё не было. Владислав разными путями доставал газеты, прочитывал скупые строчки про Ашхабад, мучился неизвестностью. И вот, наконец-то, пришёл ответ. Владислав дрожащими руками разорвал конверт, вытащил письмо, написанное на желтоватой бумаге и тоже карандашом: «Добрый день, уважаемый родственник Стаси! Получила от Вас письмо, но извините, что сразу не ответила. Во-первых, оно мне попало не сразу, а здесь своё горе, убита этим горем. Вы слышали про Ашхабадское землетрясение… Да, это была небывалая трагедия… Города, как такового, нет… Весь разрушен, жертв – очень много, и в их число попали, и Стася, и Константин Алексеевич. Их никто не приходил спасать, по-видимому, их сразу убило. Они лежали на кровати, не бежали, как многие. С их двора осталась Вера Николаевна с дочкой. В общем, жертв много, уму непостижимо, какое несчастье постигло Ашхабад. Вещи приходили забирать, кажется, брата жена. Откопали их солдаты. Хоронить, никто не хоронил. Мой муж возил нашу маму и взял их отвёз. Кладбище уже не принимало покойников. Пришлось их хоронить в братской могиле, да и то, с трудом, тоже не принимали, пришлось дать по знакомству, сами понимаете, а то пришлось бы долго ждать. Лето… Жара… Вот и всё. Всего Вам наилучшего! Соседка Стаси, может, слышали, Надежда Ивановна. Наш адрес: Ашхабад, ул. Гоголевская, д. 12. Борисовой Н. И. (Письмо подлинное. Автор.)

Владислав долго смотрел на карандашные строчки, не в силах поверить прочитанному… согласиться… Перед глазами стоял Ашхабад, тот, прежний, которого больше нет, целый и невредимый, красавец Ашхабад… А теперь там только груды развалин… Хорошо ещё, что лето, тепло, что к зиме успеют, более-менее, построить, хоть временное, хоть какое-то, жильё, чтобы у людей была крыша над головой… Он представил себе лежащие на кровати, раздавленные рухнувшими стенами, тела тёти Стаси и дяди Кости… Их больше нет… Никогда больше он не обнимет, не поцелует их… На глаза Владислава навернулись слёзы, поплыли карандашные строчки… Бог ты мой! А, ведь, и моё тело могло точно так же лежать там…» – внезапно подумал он, по спине мурашки пробежали… Он вздрогнул, мотнул головой, прогоняя эти мысли.

– Машенька, – осторожно спросил он, когда они уже лежали в постели, – может, мне съездить туда, посмотреть, хоть, на могилку, а?

– Володя, я прекрасно понимаю тебя, поверь, мне очень жаль твоих родственников, но, ведь это – так далеко, где взять деньги на это? – Грустно сказала Мария, прижимаясь к нему. – Может, в будущем, когда станем побогаче… А пока… сохрани в сердце память о них…

– Деньги! Проклятые деньги! – Скрипнул зубами Владислав. – Когда же наступит такое время, что не надо будет трястись над каждым рублём!

– Успокойся, Володя, прошу тебя, – шептала Мария, обнимая его и прижимаясь к нему своим горячим телом. – Самое главное, что ты – жив! Ты вовремя оттуда уехал! Счастливчик ты по жизни! Ей Богу! Всю войну прошёл, не убило тебя и, даже, ни разу, серьёзно не ранило, – шептала она, страстно целуя его, – я так счастлива, что ты вернулся ко мне… Может, это моя тоска спасла тебе жизнь? То, как я шептала по ночам: – Володенька, вернись! Слышишь, вернись! – Как ты думаешь, а?

– Ладно, спи, спасительница ты моя! – Тихонько засмеялся Владислав и погладил её по волосам…

…Злой ветер выл в трубе, рвал с крыши клочья соломы, гнул к самой земле кусты сирени, швырял в окна хлопья снега. Малыши сидели на печке, таращились оттуда на взрослых, помалкивали. Бабушка возилась с ужином. Мама зашивала порванные на коленке Робчиковы штаны. Папа прилаживал лапину на ощерившийся носок сапога.

– Какая погода сегодня интересная, – задумчиво сказала Мария, – весь день было тихо, тепло, а сейчас, вон, как завернуло.

– Да, зима на носу, – ответил Владислав. – И почему лето так быстро пролетает, не успеешь заметить, фьють, и нету!

– Зато зима – длинная – предлинная, целую вечность тянется! – Засмеялась Мария. Послышался лай Тузика.

– Кому это дома не сидится в такую погоду? – Обернулась к окну Мария.

– Пойду, посмотрю, – встал с низенькой скамейки Владислав, распрямляя спину. Он накинул на плечи телогрейку и вышел в сени.

Ветер с такой силой давил на входную дверь, что пришлось поднажать, чтобы она открылась. – Ну и воет, чёрт драл! – Пробормотал Владислав и запахнул на груди телогрейку. Какая-то тёмная фигура, подгоняемая ветром, шла к избе. «Баба, вроде? – Подумал Владислав, всматриваясь в темень. – Точно, баба, и несёт что-то…»

И, вдруг, почувствовал, как тревога холодком прошла по груди. Чем ближе подходила женщина, тем больше не по себе становилось ему. Что-то знакомое проглядывалось в её фигуре и походке… «Господи! Неужели… она?» – С ужасом подумал он и почувствовал, как лицо, будто жаром обдало… Женщина приблизилась к нему и остановилась неуверенно, прижала к груди закутанного большим платком ребёнка.

– Володя, неужели… ты? – Проговорила она вздрагивающими губами. Владислав почувствовал, что его не держат ноги и темнеет в глазах.

– Света… Жива! Господи! А я, уж, и не знал, что думать, – глухо проговорил он. «Что ж, что будет, то и будет… Не держать же её на улице…» – обречённо подумал он. Женщина качнулась к нему и начала падать, Владислав подхватил её, притиснув к груди ребёнка, который, сразу же, заплакал.

– Боже мой, Володя, наконец-то я тебя нашла! – Заплакала и женщина. – Если бы ты знал, что мне пришлось вынести! И как я только смогла сюда добраться? «Уж лучше бы ты сюда и не добралась! – Застучала в голове мысль. – Нет, лучше об этом не думать!» – Мотнул головой Владислав.

– Пойдём в избу, Света, нельзя на улице в такую погоду, Милочка заболеет, – холодно сказал он и открыл дверь. – Цыц! – Крикнул он на Тузика, продолжавшего лаять. Тот поджал хвост и убрался в будку.

Светлана остановилась у порога и замерла, впилась глазами в Марию. Владислав затворил за собою дверь и прислонился к стене. Лицо его было каким-то землисто-бледным. Мария тревожно посмотрела на гостью, перевела вопросительный взгляд на Владислава. Он молча опустил голову.

– Здравствуйте! – Тихо сказала Светлана, не сводя глаз с Марии.

– Здравствуйте! – Ответила Мария. Громко заплакал под платком ребёнок.

– Развяжите платок! – Скомандовала Мария. – Он у вас задохнётся так! – Светлана торопливо развязала платок. Ребёнок зажмурился на свет лампы и, почему-то, затих сразу.

– Раздевайтесь, проходите к столу. Вы, наверно, заблудились? – Спросила Мария.

– Нет, почему же, я к Владиславу приехала, – вымученно улыбнулась Светлана. – Он – мой муж.

– Что? – Вырвалось у Марии и она резко побледнела, посмотрела на Владислава, не в силах поверить услышанному. Владислав ещё ниже склонил голову. Мать молча смотрела на них, стоя у печки, потом, не выдержала, как-то судорожно засмеялась:

– Говорила я тебе, дура! – по-латгальски сказала она Марии, – Чуяло моё сердце… Эх, ты, уши развесила, растаяла сразу, как только его увидела… А он – и преподнёс тебе подарочек! – Мария опустилась на лавку, горло будто сдавили чьи-то пальцы, нечем стало дышать. Светлана непонимающе смотрела на них, потом повернулась к Владиславу: – Что это значит?

– Могла бы и догадаться! – Буркнул Владислав и, тут же, зло спросил:

– Какого чёрта ты сюда припёрлась?

– Что? Володя, – жалобно пробормотала Светлана.

– Ну что ты дурочку-то из себя корчишь? Женат я, не видишь, что ли? – Злобно процедил Владислав.

– Боже мой! – Только и смогла она сказать, теряя сознание. Владислав увидел, что она падает и подхватил её поникшее тело. Пронзительно закричал перепуганный ребёнок. Тут же отозвались и мальчики.

– Тише вы! – Прикрикнула на них пришедшая в себя Мария, подскочила к Светлане, взяла ребёнка, положила на кровать, стала расстёгивать пальто Светлане, развязала платок на ней.

– Принеси воды! Быстро! – Коротко бросила она Владиславу и стала легонько хлопать ей по щекам, потом смочила лицо водой. Вскоре Светлана пришла в себя, взяла на руки плачущую дочь и принялась её укачивать. Через некоторое время та успокоилась.

– Володя… Как ты мог! – С болью вырвались у Светланы слова. Она машинально продолжала укачивать девочку, а сама не спускала с него глаз. Тоска, боль, непонимание, стояли в них.

– Господи… маму с папой похоронила… Погибли они в Ашхабаде… Я к подруге ездила… Лучше и я бы погибла вместе с ними… – Роняла она слова, тяжёлые, как булыжники, падавшие на голову Владиславу. – И второго под сердцем ношу, понимаешь? – Владислав вздрогнул, посмотрел на неё, протестующе замотал головой и застонал, сжимая руками голову.

– Что мне оставалось? – Продолжала, медленно и тихо, Светлана.– Поехала в Ленинград… Ты же говорил, что к маме в гости съездишь… Почему она мне не сказала, что ты женат? Почему? Володя? – Падали слова, тихие и опустошённые. Он молчал.

– Не беспокойтесь, я сейчас уйду, – повернулась она к Марии, потом, вдруг, вспомнив, что ей даже ребёнка покормить нечем, заплакала: – Милочка, вот только, ничего пол-дня не ела…

– Никуда вы не пойдёте! – Тоном, не терпящим возражений, сказала Мария. – Видите, что на улице творится? Если вам самой жизнь не дорога, подумайте, хоть, о ребёнке! Я вас не отпущу, не возьму грех на душу.

Мария накормила всех ужином, уложила сыновей с собой на кровать, постелила Светлане с ребёнком на печке, когда та стала возражать, прикрикнула на неё: – Перестаньте! Вы промёрзли в дороге, особенно ребёнок, хотите, чтобы он заболел? Полезайте на печь, всё! – За весь вечер она ни разу не взглянула на Владислава, как будто его и не было в доме. И только, когда всё стихло, Владислав, ворочавшийся на полу, тоже, вроде бы, уснул, а, может, притворялся, Мария дала волю слезам, зажав рот подушкой…

Утром Владислав тихонько, как воришка, выскользнул из дома и отправился на работу, предоставив женщинам самим разбираться в ситуации. Мать тоже не могла оставаться дома и ушла к старой Стывринихе, решив лучше там отвести душу. Мария месила тесто для хлеба и думала о себе, о Светлане… Странно то, что она не испытывала к ней враждебности, не видела в ней соперницу, а, скорее, товарища по несчастью, такую же, обманутую, как сама, женщину…

«Господи, сколько ей пришлось пережить!» – Жалостливо думала она. Представила себя на её месте… Вот она возвращается домой, а дома уже нет, погибли родители… Она стоит у братской могилы с ребёнком на руках, а там, в земле, со многими другими вместе, лежат изуродованные тела её родителей… От жалости у неё выступили на глазах слёзы, а мысли текли всё дальше: она ехала в Ленинград… Такой дальний путь… Приехала, узнала что Владислав в Латвии… Путь до Скайсты… Потом на санях сюда, в такую погоду… – Бедняжка, – вздохнула Мария и услышала, как простонала, забормотала что-то во сне Светлана…

«Эх, Владислав, какая же ты сволочь! Убить тебя мало, подлый ты человек… Боже мой, какой мерзавец!» – Задохнулась Мария от обиды и боли, подумала о своих сыновьях, посапывающих себе на кровати, и заплакала, продолжая месить тесто. Слёзы капали прямо в тазик, но она этого не замечала, погружённая в свои мысли. «Пора мне уже и „заболеть“, срок-то, уже прошёл… А, вдруг, забеременела? Ох, ты, Господи, только не это! Не хочу! Не хочу! Слышишь, Господи?» – Чуть не закричала она.

«Владислав! Кобель проклятый! Сволочь! Скотина!» – Мысленно ругалась она. Не выдержав, заплакала громко, в голос, села на лавку, уронила голову на перемазанные в тесте руки…